Когда-то я написал литературный сценарий на основе «Слова о полку Игореве». Условная параджановская форма подачи материала была призвана подчеркнуть структурные особенности текста. По замыслу текст в фильме должен был звучать на древнерусском языке (поскольку все переводы, а особенно стихотворные, убивают Поэзию оригинала), а нудные многочисленные комментарии остались за кадром. Это и был мой «перевод» этого прекрасного текста на «современное наречие». В то время меня привлекала романтическая идея позднейшего происхождения «Слова», что нашло выражение в сценарии.
Хотя мне как художнику и математику, в отличие от историков, вопрос датировки «Слова» не представляется таким уж первостепенным, ниже будут высказаны некоторые аргументы «за» и «против» древнерусскости «Слова», а также, как водится, названо имя предполагаемого автора.
АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ ТОГО, ЧТО ТЕКСТ БЫЛ СОЗДАН В НОВОЕ ВРЕМЯ:
1. Атмосфера таинственности вокруг этого текста. Какие-то подлоги при покупке, вымарывания из учётных книг… плюс очень узкий круг лиц, видевших памятник и т.п. Как чёртик «Слово» выскочило из-под земли и через несколько лет исчезло в московском пожаре (тоже гипотеза).
2. Полное отсутствие чего-либо похожего на «Слово» во всей древнерусской литературе. Чтобы не говорили историки, смелый тон и образность (языческая роскошь) «Слова» резко контрастируют с набожными моралистичными текстами того времени. Попытка включить «Слово» в контекст древнерусской литературы приводит к переосмыслению множества стереотипов касающихся древней Руси, кропотливо созданных историками.
(Например, браки Ольговичей с половецкими княжнами были обычным делом. Так, сам Олег Святославич (Гориславич) женился вторым браком на половчанке, дочери хана Осолука. Своего сына Святослава он также женил на половецкой княжне, дочери хана Аепы. От этого брака родились три сына – Олег (отец Святослава), Игорь и Буй-тур Всеволод. Сын Игоря также женился в плену на Кончаковне. В этом свете как то неоднозначно звучат слова «побарая за христианы на поганые полки». К тому же, если половцы были похожи на азиатов, как это обычно представляют, то и Игорь с буй-туром Всеволодом, сыновья и внуки половчанок, выглядели соответственно.)
3. Отсутствие других списков «Слова» (та же «Задонщина», например, произведение по сравнению со «Словом» посредственное, на сегодняшний день найдена в 3 списках).
4. Многочисленные совпадения, вплоть до оборотов речи, с летописями. Кажется, автор – учёный книжный человек – создавал свой шедевр, обложившись древними книгами (например, в летописи встречается в форме прямой речи разговор половецких ханов Гзы и Кончака, правда, не по поводу свадьбы, а по поводу нападения на русские земли). На вопрос почему был выбран в качестве сюжетообразующего именно несчастный поход Игоря можно ответить: из-за затмения. Затмение солнца как худое предзнаменование и аллегория будущего плена князя-солнца – важнейший образ «Слова», почти его символ. А дальше следуют плен, бегство, радость. Таким образом, путь князя синхронен пути солнца, что в тексте многократно подчёркивается.
5. Фольклорность «Слова». Сюда можно отнести строгую бинарность (живые - мёртвые, своё – чужое, важность пересечения границы), общие с фольклором эпитеты (например, Днепр Славутич, да и весь плач Ярославны) и совпадение бранно-эротического символизма «Слова» с символикой традиционной русской свадьбы, которая стилизуется под княжеский поход с целью добычи на чужой стороне невесты. Кажется, что сама эта стилизация возникла как историческая память и канонизация прошлых походов, но на момент Игорева похода в фольклоре этого, вероятно, не было.
(Кстати, читая записанные песни свадебного поезда в одной сибирской старообрядческой деревне я наткнулся на места, очень-очень близкие с тестом «Слова». Что это? Заимствование из высокой литературы?)
Есть забавная копия «Слова», так называемый Щукинский список. Считается, что некий начётчик-старообрядец в позднее время (допустим, в середине XIX века) попытался воссоздать первоначальный текст «Слова». В этом списке имеется ряд очень оригинальных правок и исправлений, которые никак нельзя объяснить описками.
Продолжая тему учёных-старообрядцев, можно вспомнить и написанную уставом книгу 1912 года работы И.Г.Блинова. Текст в этой книге кружками разделён на "строки", а миниатюры символичны и являются своебразным анализом текста (например, Ярославна плачет сначала вправо, потом влево, затем опять вправо, чьл является анализом текста, в котором, действительно, панегирик Днепру Славутичу качественно отличается от обрамляющих его укоров ветру и солнцу).
На вопрос Пушкина «кто был способен создать «Слово» в новое время?» можно было бы ответить: возможно, это был человек книжный из старообрядческой среды, несветский, не ищущий для себя славы. Этот человек хорошо знал летописи, Псалтирь, «Слово Даниила Заточника» и пр. Ну а чтобы сделать портрет таинственного автора ещё более романтичным поищем его среди потомков того упомянутого в летописи ребёнка, который родился в половецком плену, а осенью 1187 года вернулся с родителями, Владимиром Игоревичем и Свободой Кончаковной, на Русь.)
6. Первое издание «Слова» производит впечатление очень продуманной и концептуальной книги. При этом чисто книжной наборной стороне уделяется особое внимание, которое при желании можно воспринять как подсказки читателю. Сколько бы не ругали «некомпетентность» первых издателей неблагодарные исследователи, в отличие от последующих публикаций эта книга чарует, задаёт нам загадки, не навязывая разгадок. Вот слова А.С.Пушкина:
«Первые издатели приложили к ней перевод, вообще удовлетворительный, хотя некоторые места остались темны или вовсе невразумительны. Многие после того силились их объяснить. Но, хотя в изысканиях такого рода последние бывают первыми (ибо ошибки и открытия предшественников открывают и очищают дорогу последователям), первый перевод, в котором участвовали люди истинно ученые, все еще остается лучшим. Прочие толкователи наперерыв затмевали неясные выражения своевольными поправками и догадками, ни на чем не основанными».
7. В «Слове» особое значение уделяется Тмутаракани (что на месте нынешней Тамани). В правление Екатерины II вопрос об исконном праве России на владение территорией Таманского полуострова стал особенно актуален. Мусин-Пушкин выпустил обстоятельную монографию, посвящённую Тмутаракани, приложив к ней рисунок Тмутараканского камня, обретённого, кстати, тогда же когда и «Слово» - в 1795 году (сомневающиеся в древнерусскости "Слова" сомневаются и в древнерусскости Тмутараканского камня).
8. Если исходить из самого текста, то он, вроде бы, создан вскоре после похода (не позднее 1187 года). Однако, кажется невероятным, что настолько насыщенное метафорами произведение является описанием похода по горячим следам. Представляется, что между событием и метафорой должно пройти хотя бы десятилетие или столетие (слова В.Набокова).
Это поверхностный аргумент. В обращении Святослава к Волынскому князю Роману Мстиславичу тот превозносится до небес как победитель половцев и прочих народов. И это, действительно, произошло, но много позже – первый поход Романа на половцев можно датировать 1197-1198 годом. Этот князь вспоминается как победитель половцев «и многих стран» в самом начале Галицко-Волынской летописи. Там он сравнивается со своим «дедом» (на самом деле прадедом) Владимиром Мономахом, который «пил золотым шеломом Дон». Таким образом, в обращении Святослава Киевского 1186 года к русским князьям есть отсвет позднейшего величия адресатов.
АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ ТОГО, ЧТО ТЕКСТ БЫЛ СОЗДАН В ДРЕВНЕРУССКОЕ ВРЕМЯ:
1. В тексте прославляется именно ОЛЬГОВО ХРАБРОЕ ГНЕЗДО. При этом автор обращается к князьям сплотиться вокруг старшего Ольговича Святослава Киевского. То был момент, когда Ольговичи достигли максимального влияния. Высокая оценка Святослава Киевского автором не соответствует позднейшей оценке историков (например, Н.М.Карамзина).
2. В конце «Слова» упоминается свадьба Владимира Игоревича на Кончаковне. Учитывая вышесказанное про род Ольговичей, это наводит на мысль, что «СЛОВО» – РАЗВЁРНУТЫЙ СВАДЕБНЫЙ ТОСТ, который уместнее всего звучал бы за свадебным столом: сначала упоминается невеста и её отец хан Кончак, затем в здравице называются по именам отец жениха, его героический дядя и сам жених (вот они сидят за столом с рюмками вина и смотрят на говорящего).
3. Кто произносит этот тост? Давно было подмечено, что если от 4 солнц отнять 3 «молодых» князя, то получится СВЯТОСЛАВ ОЛЬГОВИЧ РЫЛЬСКИЙ. Вообще говоря, его кандидатура как автора по идее должна была бы устраивать многих сторонников древнерусского происхождения «Слова». Действительно, будучи участником похода, он описывает его со знанием дела (отсюда его пресловутая точность в деталях), будучи сам князем, и к тому же Ольговичем, он может на равных обращаться к князьям, критиковать прошлые междуусобицы и призывать сплотиться вокруг Святослава Киевского.
(Считается неизвестным, когда умер Святослав Рыльский – по одной версии он умер в 1186 году в плену, по другой он вернулся на Русь и по смерти дяди Всеволода наследовал княжение в Курске, по третьей - принял постриг и писал статьи летописи (Ипатьевской), в частности, рассказ об Игоревом походе. Но даже если он и умер в плену (где у него достаточно было времени для литературного отдохновения), то послание от него молодым могло быть передано с посыльным и зачитано на свадьбе.)
Кстати сказать, его имя можно прочитать в «самом тёмном месте» текста:
«ПОДСКАЗАЛ БОЯН И ПРОДОЛЖЕНИЕ (куда идти) СВЯТОСЛАВУ,
ПЕСНОТВОРЕЦ СТАРОГО ВРЕМЕНИ ЯРОСЛАВЛЯ (т.е. Боян)
ОЛЕГА-КОГАНА ЛЮБИМЦУ (т.е. автору)»
(В Олеге-кагане можно увидеть Олега Святославича, старшего брата Игоря и Всеволода и отца Святослава Рыльского, на момент описываемых событий уже умершего. Это предположение не исключает возможности второго и третьего значения - например, того, что в Олеге-кагане можно видеть Олега Святославича, владевшего Тмутараканью и «всей Хазарией», который и раньше назывался вслед за «старым Владимиром».)
А дальше за «тёмным местом» следует афоризм Бояна про голову и плечи с расшифровкой автора.
4. В тексте упоминается князь Володимир Переяславский, страдающий от ран, однако в 1187 году (18 апреля)он уже умер. Поэту автор на момент создания «Слова» не знал об этом (или хотел, чтобы мы подумали, что текст написан сразу после похода в интервале 1186 – 1187 годы). Это наивный аргумент - про раны Владимира в тексте говорит Святослав Киевский.
5. Затмение солнца в тексте – это не только красивый образ, но и возможность однозначной датировки описываемых событий, своеобразный исторический якорь. Не будь этого, спустя столетия историки, пожалуй, стали бы видеть в данном походе другой поход, может быть, даже другого Игоря.
6. Взаимопонимание авторов Ипатьевской летописи и «Слова» столь велико, что кажется, будто они созданы одним лицом. К примеру, оба автора, описывая битву на Каяле, цитируют один и тот же пассаж из «Повести временных лет», посвящённый победоносной битве Владимира Мономаха с половцами. Но при этом цитируется разное – «яко борове» (Ипатьевская летопись) и «русские полки отступиша» («Слово»). Предположив, что оба текста созданы одним лицом, мы должны отнести время создания «Слова» не позднее времени изготовления Ипаатьевского списка летописи (считается, примерно 1420 год). Даже полагая, что Ипатьевский список восходит к более древнему образцу, нельзя исключить, что «переписчик» мог включить сюда рассказ об Игоревом походе.
Обобщая сказанное, с высокой долей вероятности можно предположить, что текст создан или Святославом Рыльским до 1187 года и прочтён им на свадьбе Владимира Игоревича с Кончаковной (по возвращении на Русь она была перекрещена в Свободу, очень показательно в свете диалога двух половецких ханов: Владимир Игоревич женился на Свободе, а мог бы и на Смерти!) или книжником в позднее время, который писал как бы от имени Святослава Рыльского (иногда в этой связи упоминают архимандрита Иоиля Быковского). УЧИТЫВАЯ СВАДЕБНЫЙ КОНТЕКСТ «Слова», в последнем случае можно предположить, что автор «Слова» (или заказчик этого произведения) вёл свою родословную от Владимира Игоревича и Свободы Кончаковны.
(А теперь, определившись с автором, перейдём к зигзице...)
«СЛОВО» и «ЗАДОНЩИНА»
Важным фактором в деле датировки создания «Слова» является «Задонщина». В случае гипотезы о позднейшем создании «Слова» (а она очень притягательна, так как является нонкомформистской; как следствие она позволяет отринуть многочисленные несообразности сторонников древнерусскости «Слова», плюнуть на отчий золотой престол и вздохнуть свободно) нужно предположить знакомство автора с «Задонщиной» и работы с ней как основным для себя источниом.
Что касается «Задонщины», то вопрос его связи со «Словом» нуждается в специальном рассмотрении. Конечно, с одной стороны худшее кажется вторичным. А с другой стороны – абстрагируясь от текста «Слова», есть ли возможность проверить являются ли совпадающие со «Словом» места инородными для текста, являются ли вносимые изменения привнесёнными? Казалось бы, если в текст XV века вносятся цитаты, пусть немного изменённые в сторону упрощённой интерпретации, из текста XII века это должно быть однозначно определимо! Тогда как же позиция Мазона и Зимина? (какая забавная перестановка букв!). Складывается ощущение, что однозначных, убедительных для всего учёного сообщества, критериев не существует. Поэтому обратимся к здравому смыслу.
Моё личное субъективное ощущение от чтения «Задонщины»:
Многое в этом тексте представляется калькой со «Слова». Например, фраза «солнце ему ясно на востоце сияет, путь поведает» перед началом Куликовской битвы кажется просто зеркальным перевёртышем того затмения солнца: действительно, столь важное в «Слове» затмение здесь не важно, но поскольку Куликовская битва закончилась победой русских, то солнце и сияет… Также представляется калькой со «Слова» описание братьев, а параллель между героями Куликовской битвы и первыми князьями Киевской Руси кажется несколько натянутой. Лично мне кажется, что «Задонщина» вторична. Поэтому, если считать старинность списков «Задонщины» доказанной (самый старый, сколько мне известно, датируется 1470 годом, прочие относятся к XVII веку), то «Слово» должно было быть создано раньше или даже до воспетой в "Задонщине" Куликовской битвы (1380 год), а скорее всего, как это ни невероятно, действительно в ближайшее время после похода 1185 года.
"СЛОВО" КАК ГЕРМЕТИЧНЫЙ ТЕКСТ
В любом случае, для нас, не ангажированных филологов и историков, а простых читателей, вопрос о древнерусскости происхождения «Слова» не столь важен.
(Их Символ веры: «Слово» – памятник древнерусской литературы" твердился много лет. Как будто бы исторический контекст сможет помочь им понять суть.)
Когда бы ни было создано «Слово» оно представляет собой великолепный герметичный текст, который, как мне представляется, относится к числу тех, что могут быть поняты из самих себя. В самом деле, здесь всё дуально-симметрично: русская земля и земля незнаемая, соколы и вороны, Донец и Стугна, песни готских дев и песни девиц на Дунае, три старых князя и три молодых князя (строгая бинарность – общая черта с русским фольклором). В тексте содержатся рефрены и парафразы, многие имена и понятия повторяются по нескольку раз (Троян – 3 раза, Дунай – 4 раза и т.д.)каждый раз чуть по-разному, сами себя проясняя.
Вот небольшой пример симметрии в "Слове": в начале Боян славит трех старых князей – "старого Ярослава, храброго Мстислава и красного Романа Святославлича, в конце Автор славит трех молодых князей – Игоря Святославича, буй тура Всеволода (туром Всеволод также назван в летописи) и Владимира Игоревича (учитывая старшинство первого, храбрость второго и молодость третьего зеркальность двух фрагментов очевидна). Ясно, что автор, желая прославить трёх современных ему князей (скажем на свадебном пиру Владимира Игоревича со Свободой Кончаковной) и в начале своего «Слова» зеркально устами Бояна прославил трёх похожих на них «старых князей» (которые выбираются не потому, что о них пел некогда Боян, а потому, что они похожи на трёх «молодых» князей). Таким образом, в «Слове» нет произвола, здесь всё выверено и всё зеркально.
(Кстати, исходя из соображений симметрии нужно отвергнуть Ходыну, во всяком случае как товарища и современника Бояна. Сколько бы музыкантов не было в ансамбле Бояна в исторической действительности, у художественного произведения есть свои правила. В «Слове» Бояну зеркален автор, современник князя Игоря)
Как герметичный текст «Слово» правильнее сопоставлять, скажем, со сказками Шарля Перро, чем с другими памятниками Киевской Руси.
КОНТЕКСТ "СЛОВА" – КНИГА (а не "жизнь")
Помимо того, что в тексте есть множество самоповторов (с вариациями, что позволяет, накладывая, прояснять для себя смысл отдельных фрагментов), в нём есть множество цитат из древнерусских сочинений, в частности, летописи. Именно ДРЕВНЕРУССКАЯ КНИГА (которую мы знаем), а не так называемая жизнь (которую мы не знаем), является тем контекстом, в котором уместно рассматривать «Слово».
Приоритетным контекстом для рассмотрения той или иной фразы «Слова» является фрагмент летописи, описывающий то же событие, а также тот, на который автор, цитируя, в данный момент ссылается. Таким образом, «Слово» как бы лежит в уютном гнёздышке летописи. (А жили на свете или нет упоминаемые в летописи князья, плакала ли по Игорю его жена и пр. – не важно).
Простой пример. Поговорка про сокола в мытях или церковная присказка "ни хитрому ни гораздому суда Божия не минуть" позаимствованы, как нам представляется, из известных книг (а именно, из "Повесте об Акире премудром" и "Молении Даниила Заточника"). Но наука всячески отвергает это естественное предположение, говоря, что эти поговорки имели широкое хождение на Руси и потому попали в те книги и в "Слово". Откуда же они знают, что поговорки эти имели хождение? Потому, что они попали в те известные книги и в "Слово" (которое априори не имеет в себе цитат).
Выражение "пил шеломом Дон" обычно трактуют как военный эпитет (вроде "вступить в злат стремень"), означающий овладение территорией противника на территории протекания такой-то реки, в данном случае Дона. Однако, ни про какую реку подобного более нигде не сказано. Зато выражение "пил золотым шеломом Дон" встречается в летописи один единственный раз - это Владимир Мономах пил золотым шеломом Дон. И так далее. Наука всячески замалчивает невыгодную для неё цитатность "Слова", расчитывая при этом на полное незнание рядовым читателем летописи (На пару цитат в "Слове" в своё время указали акад. Орлов и Соболевский. И что же? В электронной библиотеке РАН в означенных текстах тех фрагментов нет (наверное, они просто выбрали другой "список")). Но если про приведённые афоризмы еще как-то можно предположить, что они имели хождение в древнерусской книжной среде, то как быть со "сложными" обыгрываниями "простых" фрагментов летописи? - явно они вторичны. Многое в «Слове» можно воспринять как своеобразный поэтический комментарий к описаниям летописи. Например, в «Повести временных лет» про бегство Всеслава из-под Белгорода говорится: «И пришел к Белгороду Всеслав, и с наступлением ночи тайно от киевлян бежал из Белгорода в Полоцк. Наутро же люди, увидев, что князь бежал…» А в «Слове» читаем: «Скочил от них (т.е. киевлян) лютым зверем в полночи из Белграда, окутанный синей мглой (т.е. тайно). Утром же…» Как видим, сравнение описаний одного и того же события в «Слове» и летописи может поспособствовать постижению художественной манеры автора настройке читателя на текст.
РЕЗЮМЕ:
– Когда было создано «Слово»?
– Не важно. Но вышло в свет оно тогда, когда наступил для этого подходящий момент, т.е. в 1800 году, и оплодотворило русскую литературу.
(Странно, но версия о том, что список «Слова», датируемый по косвенным признаком XV – XVI веком, на самом деле является подлинником, практически не рассматривалась.)
– Кем было написано «Слово»?
– Тем (или теми), кто имел для этой объективной работы соответствующую квалификацию.
– Когда и кем написано «Слово» если судить, исходя из него самого?
– Скорее всего, около 1187 года от Р.Х. князем Святославом Ольговичем Рыльским.
(но, может быть, и позже, например, в начале XV века, автором рассказа об Игоревом походе, включённого в Ипатьевский список летописи)
(Говорят, что в 2004 году была опубликована работа лингвиста Зализняка, в которой на основе сравнения текста "Слова" с новгородскими грамотами (открытыми только в 1950-х годах) раз и навсегда доказывается "подлинность" "Слова". Хорошо. Пусть так.
Тогда посмотрим на косвенные аргументы против древнерусского происхождения "Слова" и во-первых уверуем в прямо-таки высшее происхождение этого текста, а во-вторых постараемся скорректировать наш очень искажённый образ Киевской Руси с данным памятником. В этом может помочь сам текст "Слова" - почему русские князья названы каганами? что значит тропа Трояна? и т.п. А по поводу небесного происхождения "Слова" вспомним Мазона-Зимина: кажется, в небесной канцелярии поручили сомнение некоему Мизину...)