На календаре апрель 2017-го... В Москве весна. Будний день, время – полдень. Небо – без облачка, солнце стоит высоко, светит ярко, приятно согревая своими лучами голову и плечи. И снега на улицах вроде бы уже совсем не видно.
Пешком иду по Романову переулку, намереваясь перейти Большую Никитскую улицу и направиться к следующему переулку – Никитскому. По бело-жёлтой разметке пешеходного перехода перехожу проезжую часть улицы. При этом замечаю, что вдоль её края всё-таки ещё бегут ручейки весенней талой воды. Тоненькие, но всё-таки ещё бегут. Значит снег со льдом ещё где-то «прячется».
Озираюсь вокруг, смотрю на узенькие тротуары переулков и широченные тротуары Большой Никитской, замощённые прошлым летом светлой плиткой, метко прозванной москвичами «собянинской». И тут и там вижу, что уложили её некачественно – часто мне навстречу попадаются плитки, которые либо «ходят ходуном», когда на них наступают прохожие, либо уже успели треснуть из-за того, что этим самым «ходуном» они практически с момента укладки и «ходили».
«Да, видимо в Москве всегда будет работёнка для южан-гастарбайтеров – выходцев из бывших «эсэсэровских» республик», – отмечаю я про себя.
Не доходя до Никитского переулка, встречаю идущего мне навстречу полковника полиции. Он почему-то без куртки и фуражки в своём тёмно-синем кителе с двумя рядами орденских планок на груди и с коричневой кожаной папкой под левой мышкой. Полковник медленно движется, то оглядываясь назад, то вытягивая голову и пытаясь что-то разглядеть за моей спиной. Судя по всему, он выискивает припарковавшийся где-то здесь на Большой Никитской служебный автомобиль, в котором он видимо и оставил свою куртку с фуражкой.
В этом не было бы ничего странного, и этот высокопоставленный полицейский не привлёк бы моего внимания, тем более вышел он, скорее всего, из здания ГУ МВД России по Московской области, что располагается здесь же поблизости на Никитском переулке, если бы не одно «но». Сам полицейский хоть и не высок ростом, но по своей комплекции он попросту огромен, размером где-то так под 72-ой. Его торс чем-то напоминает куб. Буквально чуть ли не метр на метр и на метр. Над «кубом» возвышается крупная голова, а сверху на него уложен тройной полковничий подбородок.
«Видимо тяжело такому бугаЮ в легковушку-то втискиваться, – быстро мелькает предположение в моей голове. – Скорее всего, за ним какой-нибудь большой служебный джип марки типа «Форд Супер Чиф» значится. А иначе для него неудобно передвигаться, тем более, если в главк нужно».
С этой мыслью я начинаю поворачивать на Никитский переулок, проходя мимо входа в Зоологический музей МГУ, повернув голову вправо и продолжая смотреть вслед удалявшемуся от меня полковнику, напоминавшему своим видом крымскую гору Аю-Даг. И тут, повернув в переулок, на его очень узком тротуаре, который по ширине раз в десять уже тротуара Большой Никитской, я буквально врезаюсь в стоявшую на тротуаре за углом группу из трёх других высокопоставленных полицейских в званиях от майора до полковника. Те тоже без курток и головных уборов и тоже каждый со своей кожаной папкой под мышкой.
«Что ж, бывает, – скажете вы. – Нечего головой крутить, когда идёшь по тротуару. Надо всегда смотреть и перед собой, и под ноги».
Всё это, несомненно, так. Но не в столкновении дело. А дело в том, что эти полицейские по своим размерам всего лишь чуть-чуть уступают тому, моему первому из встреченных. Размер каждого из них, думаю, так под 68–70. Ну, прямо сказка «Три толстяка» наяву, честное слово. Я со своей весьма не мелкой комплекцией, налетевши на них, отлетаю, как мячик от стенки. Вслед за тем я извиняюсь перед полицейскими, что загляделся в сторону и не смог предвидеть для себя за углом такую опасность.
У меня почему-то нет никаких сомнений, что передо мной руководители подмосковных региональных УВД, только что вышедшие из главка после какого-то совещания, поскольку и одет каждый из них в мундир из ткани для высшего комсостава, и на груди кителя у каждого по «двухэтажной» орденской планке. Всё очень наглядно – передо мной заслуженные полицейские чины.
Вижу, что и они, как и первый встреченный мной полицейский, тоже крутят своими головами то вправо, то влево, каждый из них, судя по всему, также пытается узреть в ближайших окрестностях свой служебный автомобиль. А как же – ведь там, в автомобиле, у каждого из них и фуражка, и куртка. Нельзя же нарушать установленную форму одежды вне помещений. Так, насколько мне известно, в уставе прописано.
«Надо же, как исхудали-то, бедные, от санкций и кризиса! – вдруг мелькает в моей голове озорная мысль, когда я не по тротуару, а по краю проезжей части вдоль её бордюра вынужденно обхожу эту группу крупнотелых силовиков. – Да, действительно, тяжёлые настали времена...»
апрель 2017 г.