Муж, жена и кружева

Анжелика Тош
Валю вдруг, за завтраком, пронзило: "Наверное Сашка мне изменяет!" С чего это ей стукнуло в голову, она не знала. Да и причин особых не было. Просто Сашка был хорош : статен, высок, без морщин всяких в свои пятьдесят, без живота и даже без седины. Сволочь! Как такой красавец может не изменять? Ведь на него смотрят, поди, все бабы в совхозе. Стервы!

Попил чаю и умотал на работу. Не забыл ведь чмокнуть её в лоб. Как усопшую. Всплакнув,  Валя разделась полностью и осторожно посмотрела на себя в зеркало.  Она старалась разглядеть себя глазами Сашки.  Ну или какого-нибудь другого мужика.  Складки, ямки, растяжки, какие-то родинки новые...Взяла крем, растёрлась, кожа засияла в солнечных лучах и стала вроде ничего так, гладенькой. Она подпрыгнула: грудь бодро всколыхнулась и плавно опустилась на место. Опустилась! 

      Валя бросилась к комоду и нашла комплект кружевного белья, которое ни разу не надевала. Его подарила ей старшая дочь, привезла из города. Валя тогда смеялась:" Куда я его носить-то буду? Оно такое тонкое, что и лифчик и трусы в кулаке вон уместились! " А дочка странно подмигнула:" Пусть лежит,  пригодится!"  И вот она стоит в этом белом кружеве, которое просвечивает то, что должно быть скрыто и странные мысли стали крутиться у нее в голове. А что? А чем плоха?
 
    Валя взяла другое зеркало и посмотрела на себя со спины. Какой ужас! Там был не орех, и даже не каштан. Конечно, зачем она ему, Сашке, такая. Определённо, есть, наверное, помоложе, постройнее , порезвее. С упругой задней частью.  Но можно распустить косу и прикрыть всё волосами, которые она не стригла лет тридцать, потому что Сашке нравилась её коса. Распустила. Волосы широкой русой извилистой речкой легли до колена. Она сняла растоптаные тапочки, привстала на цыпочки, подняла руки и заложила их за голову. Тело послушно подтянулось. Она стала экспериментировать с позами, в какой лучше выглядит. Поворачивалась то боком, то выдвинув колено, то руки за спину, то голову с волосами набок...

   "Ёппонскийгородовой!"- вдруг услышала она хриплый, глухой и чужой мужской голос. В дверях с открытым ртом стоял Сашка. Забыл что-то , вернулся. Ей вдруг стало невозможно стыдно, даже страшно,  словно её застукали перед супружеской изменой. А Сашка уже  шёл на неё, свирепым медведем,   не отрывая этого нового взгляда,  снимая второпях с себя рабочую куртку...

...Она лежала на его груди, запутавшись в собственных волосах и каким-то незнакомым кокетливым голосом спросила :"Чего на работу-то не идёшь? Искать ведь будут. Иди уже!" Сашка прищурился: " Чего это ты меня выгоняешь?  Ждёшь кого-то? Смотри у меня, коза! Убью ведь сразу!" И она захихикала заливистым колокольчиком, убеждённая мыслью, что одна она у Сашки такая, неповторимая.  На цветастом плетеном коврике, в утренних солнечных полосках с парящими пылинками, небрежно валялось белое кружево,  на которое тут же улеглась блохастая Мурка.