Я нахожусь в огромном и просторном доме. Большие и просторные комнаты и вестибюли, высоченные потолки, множество окон и прочих застеклённых конструкций. Похоже на какой-то офисный центр. Слишком много места даже для шикарных апартаментов, да и мебель - скорее офисная, совершенно без роскоши или изысков.
В этом доме много людей, и мне откуда-то достоверно известно, что они не просто так здесь находятся, они здесь живут. А я откуда-то недавно появился, и теперь так выходит, что тоже тут живу. Я их всех уже знаю, но не имею представления, кто они. Люди – и всё. А кто кому кем приходится, где и кем работает, прочие детали и подробности меня не интересуют. И они меня ни о чём не спрашивали, но что-то обо мне знают.
Здесь все друг к другу хорошо относятся. Спокойно, без претензий. Все, кто мне попадается, меня привечают, и всё так по-доброму, и запросто. Даже слишком. Ну и я к ним хорошо и с доверием отношусь.
Но при всём таком плотном доброжелательном окружении в душе я очень одинок. Родственники и старые друзья почему-то в другом месте. То ли я сам уехал, то ли меня сюда отправили – мне неизвестно, и нет сожалений, нет обид ни на кого. Как теперь всё есть, так и есть.
И ещё что удивительно: я не ощущаю, как я двигаюсь. То ли хожу, то ли по-другому перемещаюсь? И тела своего как-то не замечаю, и никак его не контролирую. И потребности в этом не чувствую.
Да и вообще – только плыву по течению. Сам ничего не хочу, ничего не добиваюсь. Зачем? Всё ведь хорошо.
Появилась поблизости и примелькалась симпатичная такая молодая женщина. И вроде бы мне она понравилась. И она ко мне – и по-простому, и со всем уважением. Я это понимаю и чувствую, но вот лица её почему-то не вижу. И не помню. И как звать не знаю, там никто никого по имени не называет. Да и общение всё больше не на словах, а по привычным процедурам, ставшим традицией. И можно обходиться без слов, всё понятно, когда и что делать, что будет. Не надо прикидывать, кто что думает, когда все думают хорошо и о хорошем.
И вот мы с моей симпатией остаёмся вдвоём. Где-то уединяемся, хотя там – всё открыто, и спрятаться негде. Без особой какой-то надобности, просто из добропорядочности я начинаю её целовать. Целую в губы и вспоминаю, что одна коронка на зубе у меня старая, изо рта бывает плохой запах. Неудобняк. Из-за этого перехожу целовать шею и ниже. Она уже должна бы возбудиться, но как проверить? А главное, я-то сам совсем спокоен. Делаю доброе дело, как положено, и всё.
Тут атмосфера что ли такая, - все стремятся долю другого улучшить. Вот и про нас сразу узнали и решили вместе свести.
Но тут уже приходит понимание, что я теперь как бы должен на ней жениться, она этого ждёт, а ещё больше другие переживают.
И тогда я подумал: блин, я же женат. Я только подумал – а все уже как будто про это и раньше знали. Выходит теперь, что надо разводиться. А я этого не хочу. Чего же делать? Не хочется, чтобы было плохо. Но не выходит, сложная ситуация. Кому-то будет плохо. Ладно, пусть мне, только не другим. А если плохо мне, то разве будет хорошо другим? Замкнутый, блин, круг.
А надо, чтобы было всем хорошо. И все начинают делать вид, что всё хорошо. Ничего такого не случилось. Не надо никого ни на кого менять. Будет всё как есть. Так и будет. Главное, чтобы всем было приятно.
Не упомянул ещё один момент: у моей пассии есть сынок, похоже что лет семи-восьми. Бегает везде, играет. А мне зачем-то нужно его сфотографировать. Вроде бы это она меня попросила. Или у неё попросили фотографию, а она решила, что у меня это лучше получится. Но фотографирование всё время откладывается. То одно, то другое, и не суета, но какие-то неспешные дела. То все собираются за столом что-то отмечать. Собираются, но никак не соберутся. И никого это не будоражит, всё ведь хорошо.
Появляется другая женщина, её тоже все знают – она подруга моей молодухи. Она берет руководство в свои руки. Даёт мне очень крутую, профессиональную фотокамеру. Здоровенный объектив. И ещё – вспышку на длинном штативе. Фотоаппарат надо одной рукой держать, а другой вспышку. Но не получается. Никак не могу приспособиться. И мальчишек двое уже, чьё-то дитё присоединилось, бегают туда-сюда. Мне как-то надо словить момент и оборудование не уронить.
И вот, припёр их в углу, а они спинами ко мне повернулись. Не уважили. Смотрю на них через объектив и замечаю: как-то быстро они выросли, уже не пацаны, а довольно рослые юноши. И куртки на них одинаковые, серого мышиного цвета. Навожу фотоаппарат и вижу на этих куртках бегающие красные точки лазерного прицела. Мне как-то стало не по себе. Неужто это камера такая крутая, с лазером для исключительной точности кадра? Чего-то я о таком раньше не слышал.
Но меня уже куда-то зовут. Готовится какое-то особенно торжественное застолье. Среди всех сожителей дома выделяется один мужчина, здоровый такой и представительный. Он по умолчанию пользуется авторитетом, хотя в чём его достоинства, мне совсем не известно. Он всегда в кресле, а тут я различаю, что он в кресле, похожем на самодвижущееся инвалидное. Это он, похоже, сейчас руководит. Наподобие кинорежиссёра. Даже как-то смахивает на Михалкова. А указания даёт совсем спокойно, не громогласно, может и вообще – телепатически.
Хоть никто ничего мне не говорил, но я уясняю, что мне нужно получить на верхнем этаже фильм, который будем просматривать. Наверх идёт лестница с эскалатором, а рядом стоит тележка, большущая, но необычно узкая. Для кинолент, что ли? Беру её и поднимаюсь. Мне надо будет забрать фильм и потом спуститься.
И тут я вдруг понимаю: да всё это – фильм! Я участвовал в его съёмках. Только в качестве кого? И в каких сюжетах? Кроме последних я уже других не помню. Большой фильм, раз придётся на тележке его везти. Что за просмотр ожидается, все что ли будут в просмотре участвовать? Я в кино никогда не работал и не знаю, как это всё проходит.
И ещё догоняю: это и не дом вовсе, это – павильон с декорациями для съёмок! Только или нет, или не видно хлопушки и камеры с оператором...
Может, это меня одного будут разбирать, мою, так сказать, роль? А потом разрешат жить с молодухой, как всем знаменитым артистам. Но мне это зачем? Кому от этого будет хорошо? Мне – не знаю. Ей – не думаю. О том, зачем это ей, вообще не думаю. Всем другим – сомневаюсь.
Странно как-то всё. О чувствах там каких-то и речи нет. И мыслей нет. Главное, чтобы было хорошо. Кому? Наверное, всем тем, кто живёт в этом доме. А как я туда попал? Кажись, не по своей воле.
А может, мне наверху остаться? Забрать свой фильм и слинять куда-нибудь ещё. А куда – не знаю. Желаний-то никаких нету.