Коса

   (Детективная повесть)

              - 1 -

    За окном темень и гроза. Ночь. Мигает лампа у кровати сына.
    - Костик!
   
Не отвечает. Спит, уронив на пол книгу. Подхожу, прячу под
одеяло его тонкую руку с неожиданно крупной, почти мужской
кистью. Завидев что-то темное над верхней губой, качаю головой: не
умылся, стервец!  Пытаюсь стереть грязь и тихо смеюсь своей
глупости - это же усы ппробиваются! Господи, ему ведь уже
тринадцать... Поднимаю книгу.  Урсула Легуин, "Волшебник
Земноморья". Вдруг ощущаю себя матерью юного героя, которого ждут
подвиги и ристалища, сомнения и бессмертие.  Потом. А пока по
девчачьи длинные ресницы во сне бестрепетны, не тревожат их
обладателя ни золотые клады в темных пещерах, ни прекрасные девы в
неведомых краях, ни Зло, притаившееся на каждом шагу. Снится ему,
наверняка, теплое и ласковое море, в котором он плещется, как
дельфин. Море, на берегу которого мы живем уже неделю. И всю неделю
остервенелый ветер ворочает неподъемной тяжести волны, швыряя их на
берег, а свинцовое небо висит так низко, что влажным языком
вылизывает крыши...

    За окном и сейчас полыхают молнии, ворчит гром, а ветер
раскачивает море, словно собирается накрыть им Белосарайскую
косу, смыть с неё все то, что понастроено и намусорено.
    Острое чувство опасности пронизывает меня, хочется схватить
мальчишку на руки и бежать с этой узкой, изогнутой, как сабля
эмира, полоски земли, опрометчиво врезавшейся в море. Бежать, куда
глаза глядят, пока не поздно.
    Да уж, усмехаюсь, схватишь тут! Ноги будут по земле
волочиться...
    Он - вырос. А я - состарилась? Подхожу к зеркалу: тело все еще
юно, волосы - пышны и русы, коса -длинна, глаза - блестят. Только
глядят они отчего-то печально и тоскливо, а лицо в бледных отсветах
молний и жалком свете ночника, как иллюстрация к фильмам ужасов.
    И от чего-то, как колокол, бухает в груди сердце.

    О чем это говорили сегодня за общим столом в гостиной под
завывание ветра и неумолчный шум волн?

              - 2 -

    - Твоя мать прекрасна, Константин! - громко говорит Игорь,
отправляя в рот кусок лососины. - И муж ей нужен такой, как я -
толстый, красивый и богатый!
    - А вы богатый? - интересуется Костик, за обе щеки уписывая
ананас и заедая его для верности бананом.
    - А как же! Видишь - все они тут жрут за мой счет!
    Костя вдруг откладывает еду и вытирает руки. Игорь смущённо
замолк. Смущение его относится не ко всем, только к мальчику.
    - Я не имел в виду тебя, старик, угощать тебя мне чертовски
приятно, потому что... - он не договаривает, обводит всех тяжёлым
взглядом, который останавливает на мне. - Я виноват, мадам! Такие
обиды смываются только кровью!
    - Когда-нибудь твои слова окажутся пророческими... - лениво
констатирует Анатолий, - А жрать мне все равно за чей счёт: если
кто-то платит, значит ему так нравится.
    - Перед нами ты тоже должен извиниться! - возмущается Валентина,
подталкивая локтем Ларису, - А то кто-то, значит, мадам...
    - А за что? - удивляется Игорь. - Вот их, - кивает в нашу
сторону, - я приглашал, и вот его, - недобро глядит на Анатолия.
    - А мы, значит...
    - А вы значит... Но вы не тушуйтесь, делайте как Толян...
    - А нам пора, - встаю и вежливо улыбаюсь, - Косте спать уже
надо.  Спасибо за угощение.
   
Игорь мрачнеет, встаёт, идет следом.
    - На интеллигенцию потянуло, твою мать... - слышу за спиной
голос Ларисы, - а мы ему - "значит"!
    - Кто тебе мешал стать интеллигенцией? - спрашивает Анатолий, -
Или отрастить такую косу? Обскублись, как кошки...
    - Кто интеллигенция? - просыпается Виктор, - Что пьём? Где мой
стакан?
   
Игорь провожает нас до дверей нашего номера.
    - Я кретин! Но ведь действительно не хотел вас обидеть!
    - Ты обижал их, а мальчишка это слышал.
    - Понятно, я не гожусь тебе в мужья!
    - Мы с тобой знакомы три дня!
    - Какое это имеет значение? Я достаточно повидал, чтобы
научиться понимать сразу...
    - А я, наверно, не достаточно. Скажи, зачем они тебе? Почему ты
не приехал сам?
    - Толян - друг детства, вернее, завистник с младенчества. А
друзей детства, как и родителей, не выбирают. Витёк - мужик
хороший, не гляди, что пьянь, за Толяном, как всегда, увязался.
Лорик с Валюхой тоже кусок жизни, никуда от них не деться.
    - А Татьяна?
    - Тут сложнее. Она вбила себе в голову, что я должен на ней
жениться, хотя никогда мы с ней об этом не разговаривали.
    - Но повод так думать, выходит, ты ей все же дал!
    - Вовсе нет. Просто она из тех, кто считает, что мужика надо
обхаживать до тех пор, пока не сдастся. В общем, понимаю я, на что
намекаешь: "скажи, кто твой друг"...
    - И все они знают, что ты приехал покупать дом и что у тебя куча
денег?
    - Да, знают. И это их, естественно... волнует! Но что мне до
этого?  Я не хочу расставаться с тобой, вот беда!  А давай, я
назначу тебе свидание? Ночью, пока петухи не пропоют зарю, а? Брошу
камешек в окошко, ты и выйдешь, как давным-давно девки к парням в
деревне выходили...

              - 3 -

    ...В стекло стукнул камешек. Вздрагиваю, открываю дверь на
балкон, подхожу к перилам, гляжу вниз. Его лицо оказывается
совсем рядом с моим, потому что первый этаж.
    - Если не придешь - зарежу себя вот этим ножом! - тихо смеется,
показывает огромный острый кухонный нож, которым с вечера
разделывали рыбу. - Жду в машине пятнадцать минут! - и исчезает в
струях дождя. Как призрак.
   
Я почему-то пугаюсь и спешу. Запутываюсь в полах халата, не
попадаю в спортивные брюки, перекладываю что-то с места на место,
надеваю невпопад Костины шлёпки и тону в его сороковом, чертыхаюсь
про себя, стараясь не разбудить мальца, чтобы не подумал чего.
   
А что, что собственно, может он подумать? Не мужняя жена, вдова,
имею право!  Пять лет уже одна и все боязно - а что Костик
подумает? Всех из-за него отшила! Господи, ну что себе самой-то
врать: кого всех? А кто был-то? И не уродина же... В кои-то веки
приличный мужик будто бы глаз положил!  Но что я знаю о нем?
Может, он вор в законе, раз у него столько денег! А, может...
может, я из-за денег?
   
Сажусь на кровать, думаю. И  успокаиваюсь. Какие, к черту,
деньги!  Просто смахивает он на долгожданного прекрасного
принца, отяжелевшего, правда, малость от жизни.

    И вдруг ощущаю, что за окном - тишина. Ни ветра, ни дождя.
Только звонко каплет с крыши... Выхожу на балкон, легко
перемахиваю через перила, благо, до земли недалеко, и замираю в
ужасе: огромная луна глядит на меня с абсолютно черного неба
немигающим кошачьим глазом.  Напротив корпуса - бильярдный
павильон. Какая-то неясная тень проскакивает между павильоном и
зданием пансионата слева от меня.  То ли вздох, то ли всхлип
доносится на пределе слышимости и вся шерсть на коже встает дыбом.
    Обхожу бильярдную с другой стороны, справа, подальше от смутного
видения, медленно приближаюсь к машине, стоящей за павильоном в
углу двора. Ее дверцы распахнуты. Свет включен. Поет что-то
Меладзе. Молча глядит сверху луна.
   
А Игорь сидит за рулем, голова немного откинута назад, на меня в
упор глядят его мертвые глаза. Мертвые, потому что в груди у него,
по самую рукоятку, торчит давешний нож...




      - 4 -

    ...Замираю в двух метрах от машины, не в силах приблизиться.
Кажется, в его глазах все еще светится упрек: просил же прийти
побыстрее! Вытащить нож? Вызвать скорую? Бежать куда-то? Слышу за
спиной чье-то дыхание и в ужасе гляжу по сторонам - кто здесь?
    Бегу в дом. Комната коменданта на втором этаже. Из приоткрытой
двери в коридор падает полоска света.
    - Егорыч! - распахиваю дверь и застываю на пороге: он вытирает
руки полотенцем, а его кеды и спортивные брюки мокры, будто он
долго бегал по лужам.
    Комендант следит за моим взглядом и тоже глядит на свои мокрые
ноги:
    - Выходил закрыть ворота, забыл с вечера, а вдруг принесет кого
нелёгкая, - почему-то смущенно говорит он.
    - Егорыч, там Игорь в машине, вы видели?
    - Я не ходил туда, а что такое? - он вдруг бледнеет. - Пошли!
    И мы бежим назад, к машине. По лестнице он спускается первым, и
я зачем-то отмечаю, что у него лысина, которую видно только
сверху, что он уже совсем стар, толст и неуклюж, что он все знает и
смертельно перепуган, хотя я ведь ещё не сказала главного. И
кажется мне, что во всех комнатах свет и пол в коридоре оттого
полосатый, что в комнате Валентины кто-то громко говорит как раз в
тот момент, когда я бегу мимо: "Ничего у него там не было,
понимаешь? Пусто...". А у двери Толяна мне чудится, что стоит
кто-то за дверью и через щёлочку глядит нам в след.  Только в моей
комнате тишина. Спит Костик и не ведает, что нет больше щедрого
дяди, который обещал показать ему весь мир...


- 5 -

    Игорь все также тих и спокоен. И все также поёт Меладзе. Егорыч
приближается осторожно, крестится и шепчет что-то едва слышно.
Потом резко оборачивается ко мне:
    - А ты-то что тут делала?
    - Так он же меня позвал... Камешком в окошко...
    - Камешком?
    - Егорыч, он был жив минут двадцать назад! Приходил ко мне под
окно, смеялся! Звал, говорил, что ...
    - Что же он говорил?
    - Что если я не приду минут через пятнадцать, он покончит жизнь
самоубийством этим вот ножом...
    - Что?..
    - Нож вот этот у него в руке был. Он его держал вот так...
    - Ты трогала тут что-нибудь?
    - Нет, нет, близко даже не подходила, ноги не несли...
    - Господь с тобой, милая, - шепчет зачем-то Егорыч и бежит в
дом, в кабинет, к телефону...

              - 6 -

    А я возвращаюсь к себе. Вхожу тихонько, сажусь на кровать.
Включаю свой ночник.
    - Что случилось? - спрашивает вдруг Костик совсем не сонным
голосом. - Наверху бегал кто-то и двигают что-то там...
    - Двигают?
    - Ну как будто двигают, и ругался кто-то...
    - Кто?
    - А я знаю? Голоса слышно, а какие - не разберешь!
    Он молчит с минутку, потом осторожно спрашивает:
    - Ты к дяде Игорю ходила?
    - Да.
    - Я думал... Ты бы замуж за него пошла, что ли... Я не против.
По-моему, он ничего мужик.
    - А я бы и пошла, Костик. Только теперь уж ничего не
выйдет.
    - Почему?
    - Не за кого замуж идти...
    - Как это - не за кого? Он что, уехал? Трепач, выходит, да?
    - Убил его кто-то, - говорю, и слова звучат до ужаса фальшиво.
    - Убил? Он же полчаса назад тебе камешки в окошко кидал? Кто ж
его убил?
    - Значит, ты не спал?
    - Уснешь тут, когда над ухом свидания назначают!
    - Зачем же притворялся?
    - Если б я не притворялся, ты же ни за что не пошла бы! Ведь
правда?
    - Правда... И никто бы его тогда не нашел до самого утра.
    - Так это ты его нашла?
    - Я, - и слезы закипают во мне.
    - Мам, - Костик перебирается ко мне на кровать, - мам, ну не
плачь!  Ну что ты плачешь!
   
Он неуклюже обнимает меня, но рыдания сотрясают все мое тело. Он
тащит стакан воды, пакетик с таблетками, платок.
    - Вот т-такой ножака, п-п-представляешь? - захлебываюсь
слезами.  - Котор-рым р-рыбу вчера чистили. П-прямо вот тут, вот
так торчит, - показываю на себе, - по самую рукоятку.  Ну не сам
же он, а? Он же д-дом хотел купить и мне... и нам с тобой...
    - Я сейчас, - вдруг вскакивает Костик, - сейчас приду.
    - Куда ты? Не ходи!
    - Да в туалет! Приду сейчас...
    Он хватает полотенце и выскакивает за двери.

              - 7 -

    А во двор пансионата, ворча приглушенными моторами, въезжают
машины, хлопают дверцы. Тишина наполняется голосами, топотом
множества ног. Я замираю и прислушиваюсь.  Сердце стучит, как
молот, и странная тревога заливает меня с головы до пят.
    - Где труп? - слышу со двора. - Никто ничего не трогал?
    Голос усталый, равнодушный, сонный.
    - Конечно, никто. Хотя, кто его знает... Народу тут у нас немало
всякого обретается, а сторожа я к нему не приставлял, - испуганно
бубнит Егорыч.
    - Вы обнаружили? - пожалуй, в зубах у говорившего зажата
сигарета.
    - Нет, нет, не я. Женщина тут у меня одна живет, вернее с
парнишкой, с сыном. Вот она и обнаружила.
    - Где она?
    - А вот тут, - он явно показывает на мои окна.
    - Ивочкин! - гаркнул проснувшийся вдруг мент у самого балкона. -
Загляни-ка в комнату... Номер-то какой?
    - Седьмой, - спешит сдать меня услужливый Егорыч.
    - Загляни в седьмой номер и приведи дамочку оттуда!
   
 Вернулся Костик.
    - Милиции понаехало!
    - Чему же ты радуешься? Сейчас за мной придут, - руки мои мнут
что-то ожесточенно.
    Костик забирает у меня изуродованную книгу и вдруг пугается:
    - За тобой? А зачем? Ты-то тут причем?
    - Я его нашла...
    - Ну и что?
    Эта мысль приходит нам в голову одновременно. Я последняя
говорила с ним. Я обнаружила тело. Я знала о том, что у него
куча денег...
   
Дверь распахивается, и на пороге возникает юный лейтенант
Ивочкин, челюсть квадратная, глаза синие, и сажень в плечах,
естественно, косая:
    - Вы обнаружили тело?
    - Я...
    - Пойдемте. Мальчик может остаться.
    - Он пойдет со мной! - цепляюсь за Костика, как за последнюю
надежду.
    Выходим во двор. В небе - ни тучки, блистают долгожданные
звездные россыпи.
    - Классная погода будет утром! - вздыхает Костик.
    - Значит, будем, купаться, - уверенно обещаю я.
    Лейтенант глядит на меня с удивлением.

              - 8 -

    Возле машины, во дворе и в доме суетятся люди. Игорь уже лежит
на мокром асфальте. Глаза закрыты. В желтом свете прожектора
лицо его почти неузнаваемо. Острое чувство утраты пронзает меня,
хочется бросится ему на грудь и взвыть по-бабьи над своей судьбой.
Но я только крепче прижимаю к себе Костика, который не помещается,
как раньше, под мышкой и тревожно дышит в правое ухо. В голове
ясно, как после доброй чашки крепкого кофе ранним утром.
   
Высокий худощавый мужчина в штатском, руки в карманах модных
брюк, в зубах сигарета, с едва уловимой иронией глядит на меня в
упор темными внимательными глазами. И вдруг протягивает руку:
    - Александр Евгеньевич Хохлов, следователь прокуратуры. Значит
это вы обнаружили тело?
    "Сыскарь", выскакивает прочитанное где-то словечко. Он -
сыскарь, а я - подозреваемый номер один. Молча, опасливо
вкладываю свою руку в его большую ладонь. Она совсем неожиданно
оказывается сухой, теплой и уютной.
    - Не бойтесь, наручники вам наденут чуть позже, - говорит
он почти без улыбки.
    Костик вздрагивает и теснее прижимается ко мне. Набрав в грудь
побольше воздуха, отвечаю почти спокойно:
    - Екатерина Ивановна Ивлева, научный сотрудник музея, - и
зачем-то добавляю, - отдел первобытного общества, древнего мира
и средних веков... Я нашла тело.
   
Он оглядывает меня зачем-то с ног до головы, задержавшись на
мгновение на моих руках, нервно теребящих косу. И спрашивает
подчеркнуто равнодушно:
    - Как это произошло?
    - Подошла к машине и увидела. Потом сообщила Егорычу.
    - Во сколько подошли к машине?
    - После часа ночи, я не помню точно.
    - В час тридцать пять, - вмешивается вдруг ребенок, - когда ты
ушла, я на часы посмотрел.
    - Шпионил за матерью? - теперь его почти ехидная улыбка вполне
заметна.
    - Еще чего! Она и не пряталась. Поглядел на часы и все.
    - А зачем вы в такое время пошли к его машине? - спрашивает
спокойно, а в глазах легкое презрение, мол, все вы такие на
курортах...
   
Краска заливает лицо. Гляжу почему-то вначале на Костика.
Встречаемся взглядами и он опять выручает меня:
    - Дядя Игорь предложил моей маме выйти за него замуж, а я
согласился!
    - А мама? - опять прячет улыбку следователь.
    - А мама говорила, что за три дня не женятся, поближе
познакомиться надо.
    - И ты дал добро, чтобы они поближе познакомились, да?
    - Ничего смешного, - Костик высвобождается из моих объятий, - и
не нужно так смотреть на маму!
   - Замолчи! - отправляю его за спину, - А то пойдешь в
комнату.
    Костик обиженно замолкает, а следователь раскуривает очередную
сигарету.


              - 9 -

    - Значит, в час тридцать пять вы вышли из комнаты. Кого видели в
коридоре?
    - А я вышла не через дверь, - опять краснею и запинаюсь.
    - Не понял...
    - Я не хотела, чтобы меня кто-нибудь видел, потому... вышла
через балкон. Там совсем невысоко...
    - М-да! Вы договаривались встретиться или это была... ваша
инициатива?
    Костик снова пытается что-то сказать в мою защиту, я крепко
сжимаю его руку и отвечаю сама:
    - Минут за пятнадцать до того, как мне выйти, Игорь подходил к
балкону. Шёл дождь и все было закрыто. Он бросил камешком в стекло,
как и обещал. Я вышла. Он сказал, что если я не приду через
пятнадцать минут - покончит жизнь самоубийством. Смеялся, конечно.
Но в руках у него действительно был тот самый нож, который потом...
Вначале мне не хотелось выходить. Не потому, что он не
нравился мне, а потому, что...
    - Почему же?
    - Потому, что смотрят потом вот так, как вы...
    - Понятно. А почему же пошли?
    - Потому, что мне казалось, что Игорь говорит правду: мы с
Костиком действительно нравились ему, а он нам. В конце концов,
он ведь действительно замуж звал...
    - На второй день знакомства?
    - На первый.
    - И вы ему поверили?
    - Да...
    - И вы думаете, что в это поверю я?
    - Мне все равно, во что поверите вы!
    - Вам не может быть все равно. От того, во что поверю я,
зависит для вас очень многое.
    - Простите...
    - Итак, вы лихо преодолели высоту и...
    - И обошла павильон вот с этой стороны.
    - Почему же с этой, если с другой ближе?
    - Не знаю. Хотя...
    - Что же?
    - Дождь закончился, тучи куда-то делись сразу и так светила
луна...
    - Как?
    - Ярко. Огромная такая. И мне показалось, что там кто-то
проскочил и звук какой-то был, я не могу объяснить...  Будто
ахнул кто-то.  Вокруг стояла такая тишина... Но может мне и
показалось, я не уверена. Пошла с этой стороны и все.
    - И что увидели, когда подошли?
    - Он смотрел на меня. Дверца была открыта настежь, свет горел,
музыка играла, а он смотрел, будто я виновата, что не успела...
    - Почему вы решили, что он мертв?
    - Не знаю. Просто сразу поняла это.
    - Вы что, часто видели покойников?
    - Когда я была совсем маленькой, умирали мои бабушки и дедушки.
Потом рак унес маму. Потом спился от одиночества и умер отец. А
потом погиб в шахте муж...
    - Есть еще родственники?
    - Никого у нас с Костиком больше нет. Нам хотелось, чтобы
кто-нибудь нас любил.
    - Ясненько, - следователь отворачивается и глядит в светлеющее
небо.
    - Багажник машины был открыт или закрыт? - спрашивает он, чуть
погодя и опять пристально глядит мне в лицо.
    - Закрыт. Только одна дверца открыта была, со стороны водителя,
а остальные закрыты.
    - А где он хранил деньги?
    - Сзади под сиденьем тайник есть. Игорь мне показал вчера.
    - Сколько там было?
    - Он говорил - двести тысяч долларов.
    - И где же они, не знаете случайно?
    - Вчера они были в тайнике. Игорь брал оттуда какую-то сумму, а
меня просил понаблюдать, чтобы никто не подглядывал.
    - Ну, и...
    - Что?
    - Подглядывал кто-нибудь?
    - Как сказать...
    - Говорите, как есть.
    - В общем-то, они все были где-то рядом, в бильярдной. Но чтобы
кто-то наблюдал за нами - сказать не могу.
    - Все, это кто?
    - Егорыч играл в бильярд с Виктором, тот, правда, едва держался
на ногах, но все равно выигрывал, я не понимаю, как у него это
получалось. Анатолий просто так болтался по бильярдной с мячом в
руках и кидал его во всех по очереди, ему казалось, что это смешно.
Валентина и Лариса смотрели что-то по телевизору. Было часов
двенадцать дня, какая-то детская сказка шла. Вы же видите, павильон
даже не застеклен, так что мы с Игорем у машины были как на ладони.
    - А где был ваш юный адвокат?
    - Ходил к автостанции. Там в киосках можно купить всякие мелочи.
    - Значит, видеть откуда он брал деньги, могли, практически, все.
    - Иногда мне казалось, что он делал это специально.
    - Что?
    - Грубил им, демонстрировал, что у него много денег. Только я не
знаю зачем.
    - Выясним. Ивочкин! Они могут побыть в своей комнате. Проследи.

              - 10 -

    - Я есть хочу, - сообщает ребенок едва за нами закрывается
дверь и направляется к холодильнику.
    А я зарываюсь носом в подушку и пытаюсь хоть немного привести в
порядок перепутавшиеся мысли....

    ...Если глядеть на карту, коса похожа на кривую турецкую
саблю, лихо рассекающую прибрежные воды. Или на инструмент,
которым успешно пользуется Старая Леди для отправления отбывших
положенный срок в этом мире гомо сапиенсов в мир иной.
    Почему мы приехали именно сюда? Кажется рассказал кто-то, что на
Белосарайке самая чистая вода по всему Азовскому побережью. А если
учесть вконец испортившуюся в конце августа погоду, вполне могло
оказаться, что отдыхающие тут в дефиците, а цены, соответственно,
почти смешные.
    Вода и впрямь оказалась невероятно чистой. Зато сама коса
(видимо, в счет компенсации за столь явное упущение со стороны
рода людского) – была завалена горами мусора. Тут было всё - шкурки от
бананов, обгрызенные кукурузные початки, битые бутылки,
пластиковые пакеты, обёрточная бумага, рыбьи кости и другие
благоухающие остатки оргий и вакханалий вконец одичавших
отдыхающих.
    Хозяева фанерных курятников, громко именуемых жильем для
приезжих, тоже не оправдали наших надежд. Цены подтверждали
истину, согласно которой наш рынок - самый прикольный рынок в мире.
И это несмотря на почти полное отсутствие желающих глядеть с
промокшего берега на буйство свинцовых волн и стада беременных
дождем туч.
     - Возвращаемся! - вынесла я приговор нашей авантюре. - Еще
успеем на автобус.
    - Никуда я не поеду! - возмутилось чадо. - Ну и что, что ветер?
Я целый год на море собирался. Мне всё равно, какое оно, - и он
сел на чемодан, установленный чуть ли не в лужу посреди дороги.
    До ближайшего жилья - метров двести. А жилье-то впереди, не то
что за спиной - царское село
какое-то! Дома один другого больше и причудливее. В таких дешево
уж точно  не будет.
    Я озиралась вокруг с тоской, а он с восторгом.
    - Гляди, - вдруг вскочил Костик, - видишь, вон там, - настоящий
маленький дворец! Вот бы пожить в таком!
   
Большой двухэтажный дом из красного кирпича стоял на дюне почти
у самого моря и действительно напоминал своими башенками и
стрельчатой крышей миниатюрный европейский средневековый замок.
Пустынный песчаный пляж вокруг, грунтовка, рассекающая узкую косу
на две неравные ленты и море с трех сторон горизонта,
накрытое куполом низкого серого неба, придавали всему мрачное
очарование.
    - Пошли, - решительно сказал Костик и подхватил оба чемодана. -
На сколько хватит денег, столько и проживём.
   
Замок оказался пансионатом с прозаическим названием "Металлист".
Комендант, завидев нас, покачал головой:
    - И угораздило же вас приехать в такую погоду! Ну да ладно, наши
все выехали ещё два дня назад, один я тут, а вместе веселее будет.
И не бойтесь, не разорю. Я не жадный... А жилье у нас знатное: и
холодильничек в комнате, и радио, и кроватки удобные. И сортирчик
тёплый на этаже.  Даже водичку горячую организовать сможем, если
пожелаете, и без дополнительных затрат. Кухня вот только во дворе.
С одной стороны игротека, а с другой кухня, вон в том павильоне. А
комнатка лучше будет внизу, я думаю, тут сейчас теплее... А тут у
нас гостиная, ежели приедет кто, мы тут обычно все вместе обедаем.
    - А что, может кто-то еще приехать?
    - Почему бы и нет? Обещались тут одни, ну да это как сложится.
    Он с гордостью показывал хозяйство, явно соскучившись без
собеседников.  Внутри архитекторы тоже постарались соблюсти
романтический стиль:  винтовая лестница, леёкие колонны, ковры,
камин в гостиной. Костик тихо повизгивал от восторга. А я маялась
ничем тогда еще не обоснованной тревогой.

    Три дня наслаждались мы тишиной и одиночеством. Бродили по
влажному пляжу, собирая камешки, раковины и крабов. Играли в
шахматы и бильярд.  Смотрели подряд все вечерние передачи по
телевизору, заточенному в металлический ящик в игротеке.
Обследовали косу и вели философские беседы с Егорычем.
    Гости приехали вечером в пятницу.

    Задрипанный пятнистый "Жигуль", высадив пассажиров, тут же
умчался, а вальяжная темно-синяя "БМВ", поблёскивая перламутром,
по-хозяйски расположилась в маленьком дворике за павильоном. Наш
тихий замок наполнился суетой, голосами, смехом. Егорыч, похоже,
именно этим гостям был не очень-то и рад.
    - Зачем же тогда пускаете? - удивилась я, когда он ворчал что-то
сердито, двигая на печке кастрюли.
    - Рыбу надо в муку обмакивать! - изрёк он в ответ, глядя, как я
отдираю кусочки камбалы, пригорающие к сковороде.
    - Так нет же у меня муки, - отвечаю миролюбиво.
    - А попросить - так нельзя, что-ли? - все больше сердится он.
    - Егорыч, миленький, дайте, пожалуйста, немножечко муки! -
слегка подыгрываю ему.
    - А как же не пускать, - взрывается неожиданно он, - если Толян
- брательник главного инженера завода нашего, а Игорек...
    Он вдруг замолкает и задумывается.
    - Что же Игорек? - напоминаю о себе.
    - Шельма он, вот что! Поквитаться бы с ним за дельце одно
надо...
    - А как же заповеди христианские, Егорыч? Прощать, не мстить и
прочее?  Обсуждали мы, помнится, и эту проблему.
    - Не лови на слове! И не читай мне морали, молода еще!

              - 11 -

    И тут они появились на пороге кухни. Анатолий и Игорь. Оба
высокие, крупнотелые, похожие на матерых, сытых волков на
пикнике. Только у Анатолия глаза холодные, взгляд тяжелый, резкая
складка у рта - того и гляди оскалится и зарычит.  Игорь - будто
светлее, в темных глазах смешинка притаилась, иронизм чуть заметный
в уголках губ.  А за ними - хлипкая, вихляющаяся, размытая какая-то
фигура - Виктор, глаза полуприкрыты, взгляда не поймаешь, улыбка
странная, и вообще страшненькое что-то во всем его зыбком облике.
    Анатолий смерил меня оценивающе и двинулся в мою сторону.
Инстинктивно делаю шаг назад и обжигаюсь о сковороду. Что-то такое
мелькнуло в глазах Игоря, он оттеснил Анатолия, встал между нами,
прикрыв меня собою, и сказал ласково так:
    - Не про тебя, Толян, уж извини, будь другом!
    И обернулся ко мне.

              - 12 -

    В дверь стучат, на пороге опять возникает лейтенант Ивочкин:
    - Собирайтесь, поедете с нами в райотдел.
    Смотрю на него и вдруг понимаю сказанное: меня забирают в
милицию!  Гляжу на Костика, он крепко спит на своей кровати.
    - А как же мой сын? Он же останется один... - у меня
перехватывает дыхание.
    Воображение рисует жуткие картины: Костик тонет в море, Костик
превращается в беспризорника-попрошайку, Костика определяют в
детдом...
    - Не переживайте, Екатерина Ивановна, за ним присмотрят. - слышу
голос следователя Хохлова, и он появляется собственной персоной.
    Я все так же сижу на кровати, не в силах сдвинуться с места, и
смотрю на него снизу, а руки мои опять живут сами по себе,
разглаживая одеяло и комкая простыню.
    - Кто? - пытаюсь спросить, но охрипшее горло подводит меня.
    Беру себя в руки, встаю, встряхиваю головой. Коса окончательно
расплетается и Хохлов глядит на мои соломенные, густые, спутавшиеся
волосы.
    - Кто позаботится о нём? - переспрашиваю и почти кричу - Я не
могу оставить его самого! Разве вы не понимаете?
    - Я позабочусь. Вас это устраивает? Приводите себя в порядок и
выходите во двор. И не кричите, вы же его разбудите! - он выходит,
не дав мне вставить ни словечка.

    Лейтенант Ивочкин отчего-то хмыкает и, прикрывая за собой дверь
с той стороны, предупреждает:
    - Две минуты!
    Нарочно надеваю длинное светлое нарядное платье, туго
заплетаюсь, хочу заколоть косу красивой, тяжелой заколкой, которую
подарил давеча Игорь (пальцы слегка дрожат, касаясь теплых
перламутровых выпуклостей...), но вздыхаю и опускаю её в ящик тумбочки.
Потом прихватываю сумочку и подхожу к
Костику. Умаялся.  Ничем сейчас не разбудить.  Загадочная улыбка
играет на его загорелом лице.
    - Я скоро вернусь, слышишь? - шепчу ему в самое ухо, изо всех
сил надеясь, что это правда.
    И выхожу во двор. Солнце слепит глаза. Кто-то большой и сильный
в штатском уверенно подхватывает меня под локоток и направляет
к милицейскому УАЗику. Краем глаза замечаю, что в другую машину
сажают троих женщин и Виктора, а рядом со мной оказывается
Анатолий. На пороге стоит Егорыч и руки у него трясутся, словно с
перепоя.
    - Егорыч,- бросаюсь к нему, уворачивыаясь от крепких рук, -
присмотрите за парнем, а? Не пускайте его купаться, и чтобы он ел,
хорошо? Там в холодильнике всё есть, а где деньги лежат, он
знает...
    - Какие деньги? - вдруг бесцеремонно разворачивает меня к себе
мой крепыш-провожатый. - Где они лежат?
    - В чемодане, в кармашке, а что? - пугаюсь я.
    - Ничего, - разочарованно вздыхает он, - садитесь, ехать пора.

              - 13 -

    Забиваюсь в угол машины, закрываю глаза...

    ...И вижу нас с Игорем за лёгким столиком прибрежного,
затерянного а дюнах кафе. Ветер остервенело рвет маскировочную
сеть, натянутую над столиками вместо потолка.  Шелестит
искусственная листва, грохочут волны, пытается перекричать все это
Люба Успенская, а Костик стоит на вершине ближайшей дюны и снимает
на видеокамеру игрушечные корабли у горизонта.  Игорь накрывает мою
руку своей:
    - Я не хочу расставаться с тобой... Мои дети давно выросли и не
нуждаются во мне. Моя жена уже лет десять замужем за моим бывшим
начальником. Моя любовница хочет надеть на меня ошейник и посадить
на короткую цепь, а мои друзья, похоже, хотят моей смерти.  Только
ты не хочешь ничего.
    - Я знаю тебя всего три дня.
    - А мне кажется, что мы знакомы всю жизнь. Просто давно не
виделись, а теперь встретились и ты не хочешь понять меня.
    - Мама! А чайки умеют летать против ветра! - кричит Костик.
    Я встаю и иду к сыну, подставив влажному ветру горящее лицо.
    А Игорь наливает в бокал мартини и тяжело глядит мне вслед...

              - 14 -

    - Приехали, выходите.

    Райотдел в старом здании, темном, грязном, приземистом. На окнах
решетки, на входе тоже решетка, за которой стоит дежурный. Завидев
нас, он лихо откатывает ее в сторону, и мы входим. Жуткое чувство
охватывает меня, когда, обернувшись, вижу, как дежурный возвращает
железное чудовище на место, перекрывая возможные пути
отступления...
    Впереди по крутой лестнице поднимается спокойный, кажется, такой
уверенный в себе Анатолий. Его-то уж наверняка вытащат из любой
передряги влиятельные родственники и друзья.
    За ним старательно семенит, похоже, совсем трезвый Виктор. Я
вижу только его хилую спину, но и это повергает меня в
полумистический ужас, еще более ощутимый от того, что Виктор сменил
выцветший и растянувшийся трикотажный спортивный костюм на хорошие
брюки и безукоризненно отглаженную рубашку с короткими рукавами.
    Женщины сбились в кучку и взбираются по лестнице, цепляясь друг
за друга. Изящная Татьяна подметает ступеньки широким мягким
платьем.  Коротковатые ноги Ларисы, едва прикрытые тесной юбчонкой,
выглядят тут жалко и неуместно. Крупная полноватая Валентина в
строгом платье выглядит увереннее других, но и ей явно не по себе.
Бледные и непричесанные, они тихонько шушукаются на ходу:
    - Ты сказала, что мы спали и ничего не видели? - шипит на ухо
Татьяне Валентина.
    - Ну конечно! Что же я, дура, что-ли? Спала и все! Менты
разбудили, тогда все и узнала.
    - Кто же тебе поверит, что ты не заметила, когда он ушел,
Танюха, если вы все равно спали в одной комнате и все знали,
как ты бесилась, когда его не было!  Кто-нибудь наверняка уже
доложил об этом, - ехидничает Лариса.
    - Да кто же, кроме вас, доложить может? Разве что эта
интеллигентная сучка...
   
Все трое вдруг оборачиваются и с ненавистью глядят на меня. На
мою толстую, туго заплетенную косу. На мое светлое, нарядное
платье с почти голой спиной. На мою маленькую кожаную сумочку. На
мои босоножки "Лемонти". Мне вдруг становится неловко: вырядилась,
действительно, как в ресторан, идиотка...
   
На втором этаже мрачный коридор, давно не крашенные двери и
обшарпанные стулья возле них. Нам предлагают посидеть и подождать.
Так и садимся группами: Анатолий с Виктором, три подруги и я,
немного в отдалении.  Лица в полумраке словно размыты и кажутся
странными. Все о чем-то шепчутся, только я молчу и невольно
прислушиваюсь.
    Анатолий расстегивает тесный ворот светлой рубашки, достает из
дорогих брюк дорогой портсигар и зажигалку. Руки его слегка дрожат,
огонек прыгает, и он долго раскуривает свой "Давыдофф". Сигарета
кажется игрушечной на фоне его тяжёлой нижней челюсти.
    Виктор барабанит пальцами по своим худым коленям, взгляд его
блуждает, а губы шепчут что-то. Я гляжу на них и вдруг ясно
понимаю, что:
    - Куда спрятали маляву, сволочи?! Куда спрятали бабки?..
    - Заткнись! - обрывает его Анатолий.
    Виктор глядит на него непонимающе, а потом спрашивает совсем
трезвым и неожиданно громким голосом:
    - А, может, это ты, Толян, а?
    - Заткнись! - опять говорит Анатолий тихо и зловеще.
    Виктор почему-то хихикает, но замолкает, жует губами, размышляя
о чем-то.
    Женщины пытаются привести себя в порядок одной на всех
расчёской.  Они будто сестры: светловолосые (крашенные),
стриженные. И тоже шепчутся:
    - Деньги ведь так и не нашли! Оттого и злятся! Даже бачок в
туалете разворотили. И ящики мусорные попереворачивали, видали?
    - А один по пляжу ходил с вилами, я из окна видела. Песок
протыкал.
    - Вечером они в машине были, я точно знаю.
    - Откуда, Танюха? Он же два дня тебя к себе не подпускал, мы же
знаем!  Как же ты под сидение-то заглянула, а? Может, у тебя
ключики от машины есть запасные?
    - Да пошли вы, ключики... У меня даже от комнаты ключа не было.
Я ж у тебя вчера потому ночевала, пока они там на пляже
возились...  Дрянь! Ну всё испоганила! И убить было больше
некому! Это точно!  Деньги увидала и убила! А теперь сидит, будто
праведница...
    И все опять глядят на меня.
    Встаю и пытаюсь прогуляться по коридору, но тут из ближайшего
кабинета выглядывает мой старый знакомый, лейтенант Ивочкин, и
удивленно спрашивает:
    - Куда это вы?

    Распахиваются двери, узкий коридор наполняется крепкими парнями
в штатском, и нас быстренько растаскивают по разным кабинетам.
    В напрочь прокуренной комнате, у заваленного бумагами стола, меня
усаживают на хлипкий стул и опять оставляют наедине со своими
мыслями.  Из настежь распахнутого окна слышу шум моря, детский смех
и чьи-то слова:
    - Сто процентов - убийца среди них! Козлы будем, если сегодня
же их не раскрутим...

              - 15 -

    Господи, и как же это я влипла в такую историю? Столько лет
держаться подальше от мужиков любого толка и вдруг...

    ...Они все сразу, еще тогда, показались мне какими-то не такими.
Только от Игоря, несмотря на его выходки, веяло теплом и
надежностью.
    - Я приглашаю вас на ужин. - сказал он в тот день, когда они
только приехали, и я обожглась о сковороду, отодвигаясь от
Анатолия. - Я даже представить не могу, что вы откажетесь!
    Я сразу поняла, что приму приглашение, но сказала из вредности:
    - Извините, я не могу принять вашего предложения - мы не
представлены друг другу.
    - Егорыч! - принял игру Игорь. - Я знаю, что ты не скажешь
обо мне ничего хорошего, но скажи хоть что-то, представь меня даме,
дружище!
    - Не стану я тебя представлять! - отвернулся и сердито загремел
кастрюлями Егорыч. - И нечего ей на ваших ужинах делать!
    - Егорыч! - Игорь подошел к коменданту и немного виновато
коснулся его плеча. - Чем хочешь клянусь, не виноват я ни перед
тобой, ни перед Алёной! Ты же ни разу меня не выслушал, да и её
тоже. Ты решил, что я бросил её, да еще беременную. А ведь ничего у
нас с ней и не было! Ты бы с дочкой говорил почаще, она бы тебе и
рассказала, кто и когда жизнь ей испортил. Она же обещала мне, что
объяснит тебе все...
    - Говоришь теперь! - губы у Егорыча дрожали, ложка выпала из
рук и зазвенела на бетонном полу. - Теперь, когда её нет,
говорить можно всякое! Как ты уехал, она в петлю-то и полезла! -
Егорыч натужно без слёз всхлипнул, - А ты и не при чем, да? Убить
тебя надо, ирода! И то мало будет...  Такая девонька была! - он
таки заплакал, сгорбился и пошёл прочь, шаркая растоптанными
кедами.
   
А Игорь достал из кармана спортивных штанов сигареты, закурил и,
увидев, что я собираюсь уйти, сказал:
    - Побудьте, пожалуйста со мной. Ведь Егорыч все же представил
нас, не так ли?
    - Да уж! - согласилась я. - Представил...
    - Пять лет назад мы тоже приехали вот так сюда отдохнуть в
начале сентября. На пару дней всего. Алена его техникум
заканчивала, ей бы на занятиях быть, а она тут. Делились мы с ней
проблемами разными и раньше, а в тот раз она прямо обрадовалась,
что нашлось с кем поговорить. Обычная, в общем-то, история: гад
попался хорошей девчонке, ребёнка сделал и в сторону. Ей бы аборт
сделать или родить, невелика беда ведь. А у неё - любовь. Аж
заходилась - не могу, говорит, без него и всё. Всю ночь уговаривал,
разговоры разные с ней разговаривал.  Объяснял, что все мужики
гады, без исключения, и нечего из этого трагедию делать. А она в
ответ, что если все, мол, гады, то и жить тогда, значит, не стоит
вовсе. Думал - шутит. Егорыч утром зверем на меня глядел и тогда
ещё кричал, что я дитё испортил. Уехали мы часа в два, а в пять она
приладила пояс от халата на дверь... Я узнал, когда её уже
похоронили.  Приехал. А Егорыч мне всё, что думает, и выложил.
Парня того я нашел, морду ему, понятное дело, разрисовал прилично.
А к Егорычу в мае приезжал, как будто наладилось у нас...
    - Почему же сейчас он так расстроился?
    - Очень вы на его Алёну похожи, постарше только...
    Холодок пробежал по спине.
    - И что же теперь будет? - почему-то жалобно спросила я.
    - А ничего не будет! - услышала вдруг от входа. - Мужчина
занят, и в ближайшие три дня не освободится, ферштейн?
    Лариса вошла и по-хозяйски пристроилась возле моего грустного
собеседника...

              - 16 -

    Распахивается дверь и на пороге моего узилища появляется
следователь Хохлов. С трудом вспоминаю, что зовут его Александром,
отчество начисто вылетело из головы.
    - Ну что, гражданка Ивлева, будем писать протокол?
    Он плюхается на свой стул, который ничуть не удобнее моего,
взъерошивает густые темные волосы и глядит на меня покрасневшими от
усталости глазами. Мне становится жаль его:
    - Вам, наверное, домой хочется, да?
    - Да уж, отправишься с вами, шутниками, домой... Сначала людей
кухонными ножиками режете, а потом невыспавшегося следователя
жалеете!
    Он сгребает на край стола кучу каких-то бумаг, роется в ящике,
извлекает тоненькую пачку листочков, внимательно рассматривает
обгрызенную ручку с давно высохшим стержнем и вздыхает. Достаю из
сумочки свою и кладу перед ним.
    - Подкуп должностного лица при исполнении должностных
обязанностей карается лишением свободы...
    Я забираю ручку. Следователь смеётся, перехватывает её на пути к
сумочке и говорит уже более живым голосом:
    - Что называется - контакт между следователем и подследственным
установлен!
   
Мне делается не по себе, потому что не понимаю, от чего он так
веселится. В ушах еще не истаяли отзвуки услышанного за окном:
"Убийца среди них, козлы будем, если сегодня же всё не раскрутим!"
Похоже, меня уже раскручивают.
    - Да... - скептически разглядывает маня следователь, - что-то не
вижу у вас стремления к сотрудничеству. Ну да ладно. Помолчим пока.
    Он принимается быстро писать что-то, поглядывая иногда на меня с
каким-то странным интересом. А потом вдруг спрашивает:
    - Это у вас самое нарядное платье?
    Я начинаю сердится. Собрался допрашивать - так пусть
допрашивает!  При чем тут платье?
    - У меня есть ещё вечернее "А-ля Карден"! Вы приглашаете меня в
ресторан?
    - Нет, интересуюсь, откуда у вас такое дорогое платье? Для
протокола.
   
Мое вечернее платье, естественно, вовсе не от Кардена. Купила я
его весной за премию. И лежит оно сейчас в моём чемодане в
пансионате, новое, ни разу еще не надёванное. Надеть его я
собиралась как раз сегодня, потому что именно на сегодняшний вечер
Игорь заказал столик в единственном на всю косу и потому страшно
дорогом ресторане. Он говорил, что пойдем мы туда только втроем,
как настоящая семья. И обещал, что никому не расскажет об этом.
    - Вы рылись в моем чемодане?
    - Не я. Лейтенант Ивочкин. И не рылся, а производил обыск. Так
откуда платье?
    - Купила на рынке. Три месяца назад. Могу указать прилавок и
даже показать продавца.
    - А вот у нас есть сведения, что купил вам его гражданин Волков
и что вы сами попросили его об этом.
    Хотелось закричать, что это неправда. Но тут я вспомнила...

    ...Мы с Игорем сидели на пляже за перевернутой лодкой, ветер
дул непереставая, а там было тихо и даже песок успел нагреться.
Костик искал крабов у кромки воды.  - Ты даже не спросил, есть ли у
меня для ресторана платье!
    - Если нет - я куплю тебе самое красивое из тех, что найдутся в
здешних магазинах. Или еще лучше - закажу из Мариуполя!
    - О, мой богатенький Буратино! Ждут тебя ужасные испытания и
страшные приключения!
    - А мне не страшны никакие приключения, лишь бы ты почаще
говорила, что я - твой!
    - А что, сейчас ты ничей?
    - Ничей... С женой развелся давным-давно. У сына - своя жизнь,
его я обеспечил. А планы хитрули-Татьяны, которые она лелеет уже
несколько лет, меня совершенно не интересуют, сегодня утром я ей об
этом так и сказал.
    - И что она?
   - А что она? Убить пообещала, чтобы я тебе не достался! Так что
покупаем платье и отправляемся в ресторан, пока я ещё жив, лады?

              - 17 -

    Кто прятался за лодкой с другой стороны и подслушивал нас?
    - Татьяна могла слышать, как он предлагал мне дорогое платье
купить. Но это ещё не значит, что купил.
    - Верно. Как и то, что вовсе не обязательно сообщила мне об этом
гражданка Пазырыкина. Скажите, а кого подозреваете вы?
    - Всех.
    - Почему?
    - Потому что у каждого из них был для этого повод.
    - А вы не могли бы со мной поделиться своими соображениями?
    - Не думаю, что после всех бесед у вас не хватает информации.
    - Ваше мнение мне особенно интересно - ведь Игорь Николаевич
был с вами откровенен, не так ли?
    - Ну, хорошо. С кого начать?
    - А с Егорыча и начинайте.

    - Егорыч считает, что Игорь причастен к самоубийству его
дочери.  Он при мне говорил, что убить за это мало. И ещё, тогда
ночью он ведь тоже выходил как раз в то самое время и не скрывает
этого!
    - Понятно. Анатолий?
    - Анатолия Игорь называл завистником с младенчества. Игорь
женился на его любимой девушке, занял на заводе место, которое,
так думает Анатолий, должно было достаться ему, хорошо устроился
лет десять назад на приисках где-то в Сибири, тогда как Анатолий
попался там на чем-то, и его уволили. А два года назад он Игорю
занял значительную сумму, а тот вложил её в какое-то там дело,
хорошо заработал, долг отдал, но Анатолий считает, что Игорь обязан
поделиться и прибылью. К тому же сейчас Анатолий кому-то очень
много должен, не знаю за что.
    - А Игорь отказался дать деньги?
    - Нет, он давал, но в долг. Они ужасно поссорились, а Игорь ещё
и подзадоривал: возьми, мол, если сможешь!
    - Это же как?
    - Я думаю, он имел в виду - взять силой: то ли украсть, то ли...
    - Весьма любопытно... Виктор? Почему вы поежились?
    - Не знаю. В его присутствии всегда как-то неуютно. У него такой
взгляд!
    - И он тоже мог убить?
    - Мог.
    - А за что?
    - Не знаю. Иногда мне казалось, что он вовсе не пьян, а только
притворяется и ко всем присматривается. Игорь остерегался его и
ничего о нем не рассказывал.
    - А женщины?
    - Лариса приехала с Анатолием. Игорь пошутил как-то не очень
удачно, что-то о дурном вкусе приятеля. И это, похоже, было не в
первый раз.  Лариса его не терпела, по-моему, так же, как и
Анатолий. А может, наоборот - хотела ему нравиться, а он все
подшучивал над ней.
    - Из-за этого не убивают...
    - Конечно, если только трезвы и если речь не идет о таких
деньгах.
    - Логично.
    - О Татьяне и говорить не стоит, и так все понятно: она считала,
что Игорь должен на ней жениться. А вчера утром, за той самой
лодкой, где он мне обещал платье купить, сказал ещё и о том, что
окончательно разорвал с ней отношения. Может быть, ей он об этом на
самом деле и не говорил, а сказал только мне, просто так... А она
подслушала и решила - пусть уж лучше никому не достанется...
    - Да, порядочным стервецом представляется покойничек: кому
только на пятку не наступил! А вам, гражданочка Ивлева
Екатерина, он ведь так понравился, что и замуж собрались, так ведь?
    - Издеваетесь? Я что, наговорила лишнего?
    - Очень интересное вы тут наговорили. Осталась Валентина и вы со
своим парнем.
    - А причем тут мой парень?
    - Вот это мне и хотелось бы выяснить...


          - 18 -

    - Вы не можете подозревать Костика, это полный идиотизм!
    - Так! Оскорбление должностного лица при исполнении...
    - Я не оскорбляла вас...
    - А как же насчет идиотизма?
    - Ну хорошо. Да, он эти три дня много общался с Игорем. Утром,
часа в четыре, они ходили на рыбалку, например, разве это
подозрительно?
    - А что поймали?
    - По моему, они купили у кого-то рыбу, но ведь так делают почти
все рыбаки!
    - Согласен, а куда они ездили вчера после обеда?
    - Куда-то к нотариусу, подписывали какие-то документы. Я думаю,
что Игорь всё же купил дом, но не знаю какой. Мы с ним позавчера
смотрели четыре или пять...
    - Он с вами советовался?
    - По крайней мере, делал вид, что советуется.
    - И какой же дом вам приглянулся более всего?
    - А самый дорогой, который у самого моря, из красного кирпича,
со средневековыми башенками, с бассейном и с двором, выложенным
какой-то импортной плиткой!
    - Барские у вас замашки!
    - А почему не помечтать, особенно если знаешь, что всё только
мечтами и закончится...
    - Так... Значит вы знали, что всё только мечтами и
закончится. И что он на вас не женится. Или это вы не
собирались за него, а?
    - Не знаю... Но вы же понимаете, что золушки только в
сказках превращаются в принцесс.
    - У меня такое впечатление, что вы начинаете трезветь. Мне
это нравится.
   
Гляжу на следователя, и слёзы наворачиваются на глаза. Он
по-джентльменски протягивает свой платок. Отворачиваюсь к окну.
    Это была такая удивительная игра, когда Игорь предлагал мне
выбрать дом, в котором я хотела бы жить! Мы бродили по побережью
и придирчиво осматривали новомодные дворцы, завершить
строительство которых у их владельцев не хватало силёнок. А тот
дом был одним из немногих достроенных, и всё там было удобное,
уютное, красивое... От цены, правда, немного обалдел даже
невозмутимый Игорь. Господи, ну конечно же, я знала, что ничему
этому не бывать! И этот интеллигентный сыскарь вполне со
знанием дела сыплет соль на рану. Правда, глаза у него при этом
грустные, с пониманием. И в голосе никакого ехидства.
   
 - Значит, вы думаете, что он купил дом. Но мы никаких
документов на него не обнаружили. И оставшихся денег тоже не
нашли. Вот и придётся поговорить с вашим мальчиком. Сдаётся
мне, что знает он что-то.
    - А я думала, что уже поговорили...
    - Да нет, спит ваше дитя богатырским сном после ночи, полной
страшных приключений. Егорыч его сторожит.
    - А если он что-то знает, а если это Егорыч... Почему вы его
одного оставили!
    - Не кричите, не надо! Во-первых, там ещё сержант при них. А
во-вторых, не считаете же вы Егорыча и впрямь таким кровожадным?
Мы же  с вами не на съёмочной площадке в Голливуде, право!
Давайте-ка лучше вернёмся к нашим баранам, то бишь подозреваемым.
    - К Костику?
    - Да, и к нему тоже. Расскажите-ка, пожалуйста, обо всех его,
да и ваших тоже, контактах с убитым. Когда, сколько, по какому
поводу... Приехали они двадцать второго августа вечером, во
сколько?
    - Около восьми, Я была на кухне, там мы и познакомились. А с
Костиком он успел познакомится даже раньше, чем со мной, в
гостиной, как только приехали. Костику он сразу понравился,
поэтому, когда нас пригласили к ним в компанию на ужин, я и
пошла - Костик очень просил, там ведь никаких развлечений не
было, а он у меня парень общительный. Да и вкусного у них с
собой много всякого было, вот он и соблазнился...
    - А вы чем соблазнились?
    Учуяв в этом вопросе нечто личное, внимательно гляжу на
следователя. Он вдруг слегка смущается и тянется за сигаретой.
    - Не возражаете?
    - Нет. Сама не знаю чем. Может  быть, просто скучно стало.
Да и подруги перед отъездом напутствовали - курорт, мол,
развлекаться надо! Вот и поразвлекалась...
    - Мне всё-таки хотелось бы понять, он вам действительно так
понравился?
    - Не знаю. Теперь не знаю. Я была знакома с ним всего три
дня. Может быть, что-нибудь из этого и вышло бы потом, не знаю.
    - Говорят, бывает так, что и одного часа хватает, чтобы
многое понять о человеке.
    - Господи, вы говорите так же, как и он! Не могли же вы
сговориться!
    - Нет. Но я, кажется, начинаю его немного понимать, по
крайней мере в отношении вас...
    - Что вы имеете в виду?
    - Давайте-ка вернёмся к событиям того вечера.
    - Да. После ужина мы втроём гуляли по берегу и разговаривали.
Спать с Костиком отправились уже после двух ночи.
    - Вместе?
    - Вместе.
    - Не обижайтесь.
    - Хорошо... Двадцать третьего не виделись до обеда, они все
спали. А потом Игорь позвал нас погулять по посёлку.
Разговаривали, о чём придётся, смеялись много. На рынке он
накупил всякой всячины полный пакет. А когда вернулись, обед был
уже готов. Мы хотели уйти в свою комнату, но он не позволил.
Обед затянулся и как-то незаметно перешёл в ужин, потому что шёл
дождь и ветер хлестал немилосердно. Игорь то уходил, то
возвращался, и мы тоже. И разговоры, разговоры... А вечером мы
пошли в кафе, что на берегу. В четыре утра Игорь с Костиком на
рыбалку ходили. А двадцать четвёртого мы весь день искали дом,
который можно купить. Вечером опять долго ужинали, в бильярд
играли, в волейбол, гуляли. Да, они с Костиком шептались о
чём-то, но я не придавала значения...

- 19 -

    - А надо бы присматривать за тем, с кем и о чём шепчется
ваш сын, если вы не хотите, чтобы он влип в неприятную историю!
   
Холодею от страха и задумываюсь.
 Что ж, может, действительно пора протрезветь. Красивая
сказка оказалась миражом, который растаял при первой же попытке
потрогать его руками. А ведь тогда, ночью, когда он бросил мне в
окошко камешек, я и вправду поверила... Во что? В то, что мне
нравится этот человек, и в то, что я нравлюсь ему. Настолько,
что он выполнит своё намерение жениться. А что же изменилось
теперь, когда он лежит там, в морге, холодный, не обмытый
заботливыми женскими руками, не оплаканный теми, кто его любит.
А кто его любит? Все эти, которые слетелись на его деньги, как
стервятники? Или бывшая жена? Или давно занятые своими делами
дети? И что я на самом деле знаю о нём? Только то, что он сам
рассказал о себе. И ещё то, что рассказал Егорыч. И ещё то, что
говорили о нём во время долгих застолий.
А этот, следователь, сидит напротив и смотрит странно, будто с
жалостью, так никто ведь не просит жалеть! И разговор у нас ещё
впереди.

Вздыхаю и говорю решительно:
- Знаю я, о чём они шептались: обо мне, о том, как мы жили, о том, как
могли бы жить, И не думайте, что ч поддерживала в мальчишке ненужные
мечты. Я и сама до последнего не знала, что решусь выйти ночью из своей
комнаты. И Костик не знал. Не мог знать. Вообще, если хотите, решение
моё было вызвано не столько моими особыми чувствами, сколько
поведением всей компании: они меня невзлюбили, а я их. Они надо мной
посмеивались, мол, это у него всего лишь очередное пятиминутное
увлечение, а мне очень хотелось доказать им, а может, и самой себе,
что это не так. Ведь можно же в меня влюбиться, в конце концов?
- Можно...
- Я опять что-то не то говорю...
- Вы очень мило краснеете. Но это, конечно, к делу не подошьёшь в
качестве доказательства вашей невиновности. А парня вашего я ни в чём
таком и не подозреваю. Просто мне знать надо, о чём они говорили. Вот
проснётся - вместе у него и спросим, вы не против?
- Конечно, нет!
- Вот и славно. А пока вернёмся к подозреваемым. Вы мне ещё ничего не
рассказали о Валентине. Её вы, как я понял, подозреваете тоже.
- Да. И, может быть, больше других.
- Что же так-то?
- Понимаете, если Егорыч следил за тем, чтобы кто чего в пьяном виде не
сломал, Виктор был всё время пьян, Анатолий донимал всех разговорами о
политике. Лариса и Татьяне не выходили из кухни, готовя деликатесы на
всю ораву, то Валентина только и делала, что наблюдала за всеми. Это
она решала, когда сесть за стол, когда пойти проветриться, когда спать
отправляться. Она ловко ставила их всех на своё место, если очень уж
спорить начинали. И потом, в тот день, вечером, перед ужином. они
подошла к нам и сказала Игорю, нисколько не стесняясь меня, что от
ответа ему не отвертеться и что сыщик она хороший. И что ему не о
свиданиях думать надо, а о деле. Вот тогда я и решила, что не она будет
определять, кому и когда свиданничать.
- О каком деле она говорила?
- То, что у них общие дела, я поняла давно. Все они как-то связаны. Все
в своё время работали на одном и том же заводе. Валентина и сейчас там
работает. Да и девушки тоже - лаборантки в каком-то цехе. И деньги ведь
для предприятия, на котором он так хорошо заработал, они ему заняли. Но
о каком деле она говорила в тот раз - не знаю.
- А почему она себя хорошим сыщиком назвала?
- Да это у них что-то вроде игры было. В первый же вечер Игорь сказал
им всем странную фразу: "Отличный дом, большой. Вот тут и поиграем,
верно?" А они все на меня покосились как-то нехорошо, и только
Валентина ответила: "Доиграешься....!"
- И как же они играли, вы заметили?
- Я старалась поменьше присматриваться. Мы общались в основном с
Игорем, а с остальными - только за столом. Хотя...

Похоже, они действительно что-то всё время искали...
А Игорь откровенно насмехался над их стараниями. Господи, ведь мы с
Костиком заметили как-то, что в нашей комнате кто-то побывал, пока мы
гуляли, будто книга лежала не там, где он её оставлял, и закладка
оказалась на полу. А ещё я его тогда отругала за то, что плохо убрал -
песок на полу было так много, словно и не подметал. А он сердился и
доказывал, что когда уходил - чисто было. И даже непросохшую ещё
половую тряпку предъявлял в доказательство. Мы сказали об этом Игорю, а
он только посмеялся в ответ, что нам просто показалось. А потом
шептался с Костиком. И Костик сказал мне после, что ему тоже всё это
только показалось.

- Что же вы вдруг замолчали?
- Они и в нашей комнате что-то искали!
- А гражданин Волков заходил в вашу комнату?
- Да, всего один раз. Пробыл всего минуты две, и мы все вместе вышли. А
что?
- А зачем он заходил?
- Подарок мне сделал. Заколку для волос. Даже не знаю, почему ему
пришло в голову что-то подарить. Тем более заколку... Я хотела
отказаться, но он настаивал. И я подумала, что безделушка ни к чему не
обязывает.
- И где теперь эта заколка?
- В тумбочке...

       - 20 -

- А что ещё он делал в эти две минуты?
- Прошёлся по комнате, сказал, что у нас очень уютно. Выглянул на
лоджию. И всё.
- Я выйду на минутку, а вы посидите ещё немного в одиночестве, хорошо?
- Да, конечно...
Он мягким, кошачьим движением выбирается из-за стола и мгновенно
скрывается за дверью. А через пару минут слышу со двора рычание
"УАЗика" и чей-то громкий голос:
- Мальца разбуди, но не пугай! И при нём не шарь. Пусть кто-нибудь
побеседует с ним на солнышке!

И тишина. Только залётная муха возмущённо жужжит, обижаясь, что ничего
съестного в кабинете ей не приготовили. Вспоминаю вдруг, что не
завтракала. И неизвестно, когда ещё придёт время трапезы. Удивляюсь,
как в такой ситуации могу думать о еде. И есть хочется ещё больше.
Что знает Костик? Куда они ездили с Игорем,  и что тот купил? Почему не
спросила тогда? Думала, что успеется... И ещё: куда бегал парень мой
перед приездом милиции тогда ночью? Говорил, что в туалет, но в
туалете нет окна во  двор, только в сторону моря, значит, он был не
только в туалете. Или вообще не в туалете? Тогда где? И о чём он
теперь расскажет этим типам в форме? И какое они вообще имеют право
беседовать с ребёнком в отсутствие родителей, опекунов или адвокатов!

Мне вдруг становится плохо. Лоб покрывается испариной, душно так, что
ни за что не вздохнуть, а рука стала такой тяжёлой, что не дотянуться
до сумочки, чтобы взять платок. Хочется крикнуть, но и голос почему-то
пропал. Тихая паника охватывает меня, и всё вокруг плывёт неведомо
куда...

- Пейте!
Кто-то подаёт мне стакан с водой. Я не могу взять, и тогда меня насильно
поят из него до тех пор, пока, чуть не захлебнувшись, начинаю кашлять.
- Вам лучше?
- Да...
- Вызвать врача?
- Нет. У меня в сумочке валерьянка. Таблетки в пузырьке.
- Значит, это у вас часто!
- Не так. Просто бывает тяжесть в груди.
- Я уходил, с вами всё было в порядке, что же произошло?
- Я испугалась.
- Чего? Что парень наговорит лишнего? Может, вы тогда сами расскажете
то, что мог бы рассказать он?
- Если бы я знала, что он может рассказать, скрывать бы не стала, но вы
не имеете права допрашивать его без меня, я тоже знаю некоторые
законы...
- А никто и не будет его допрашивать, но если с ним поговорят - ничего
страшного не произойдёт. К тому же вы сами просили присмотреть за ним,
чтобы купаться не сбежал, не так ли?
- Не ловите меня на слове!
- Чего вы так боитесь? Впечатление такое, что вы уже сами подозреваете
в чём-то своего собственного сына!
- Не его! Я подозреваю, что Игорь мог втянуть его во что-нибудь
нехорошее!
- Вот так! То доверяли покойнику безгранично, а теперь уже
подозреваете его в совращении малолетних! Я всегда говорил, что у
женщин всё зависит от ветра в голове, вернее, от того, что он всё время
меняется...
- Вы не имеете права так говорить со мной!
- А вы не должны относиться ко мне с такой подозрительностью!

- 21 -

Мы замолкаем, Он закуривает, а я перевариваю проглоченную валерьянку,
дышу табачным дымом и наблюдаю за ним из-под ресниц. Симпатичный.
Вполне мог бы играть частного детектива в голливудском фильме: и
челюсть нижняя вполне развита, и лицо с правильными чертами, волевое, и
глаза умные, и усталые. А благородная седина - прямо как у Микеле
Плачидо.

- Что, нравлюсь? Я и сам знаю, что гожусь на роль крутого комиссара
полиции где-нибудь в Техасе... - смеётся он, а я опять краснею.
- Я прочила вас в частные детективы, - сержусь и отворачиваюсь к окну.
- Частным детективом вполне могли бы быть и вы. Давайте откроем
совместную контору, а? Что-нибудь вроде "Лунного света".
- Чтобы всё время ссориться? Нет уж, благодарю покорно! А почему у вас
такое хорошее настроение, вы что, уже убийцу поймали?
- Ещё нет. Вот вас допрашивать закончу и поймаю.
- Так заканчивайте. Но я ведь уже всё рассказала.
- Да. О других. А теперь поговорим о вас. Вы сами себя случайно, не
подозреваете?
- Вот себя я не подозреваю. Потому что не в чем.
- Как сказать... Когда вы узнали о том, что у убитого много денег?
- Когда мы выбирали дом. Услышав цену, он сперва ахнул, а потом
засмеялся и сказал, что, в принципе, и это не проблема. Я удивилась и
заметила, что у законопослушных граждан таких денег просто не бывает, а
он посмотрел мне прямо в глаза и спокойно так, уверенно ответил, что
его деньги совсем не криминальные, что заработал он их честно, чему и
сам до сих пор удивляется, как и тому, что до сих пор его никто от них-
не избавил. Потому и хочется их ему скорее потратить, вложить во
что-нибудь, чтобы ни у кого больше соблазнов не было. И чтобы не
приставал никто с ножом к горлу, требуя свою мифическую часть.

- Он так и говорил, что пристают с ножом к горлу?
- Да.
- Во что же ещё он собирался вложить деньги?
- А все в дом. Хотел открыть что-то вроде частного пансионата и
маленького прибрежного кафе. Тот дорогой дом, о котором теперь столько
разговоров, идеально подходил для такой цели: там уютная комната с
большой верандой выходит как раз к морю и вполне годится для кафе, там
во дворе специально построены удобные комнатки для отдыхающих,
хорошая кухня с электроплитами, даже туалет отлично оборудован  и место
под автостоянку отведено. Он собирался купить ещё один автомобиль,
хорошую мебель и был уверен, что это маленькое предприятие прокормит
его до старости. Говорил, что осталось только хозяйку хорошую
подобрать...
- И предлагал эту роль вам.
- Да.
- А что, не похоже?
- Помнится, что вы как-то с археологией связаны...
- Намекаете на то, что я не смогла бы бросить музей. Может быть. Не
знаю. У нас зарплату уже полгода не платят, и света нет в музее уже
месяца три. Посетителей принимаем только по утрам, и то не во всех
залах. И на экспедиции у музея давно уже денег нет.
- А что вы там выкапывали в ваших экспедициях?
- кости и орудия труда. Кремниевые.
- И как же можно определить, что это орудие, а не простой камень,
например?
- И это спрашиваете вы, криминалист? Наверняка ведь слышали о
трассологии - каждая царапинка на камне о многом расскажет.
- Точно, открываем детективное агентство, только назовём его не "Лунным
светом", а, скажем..."Кость и кремень"!  Кстати, если вы умеете
находить то, что природа спрятала от глаз исследователя, может быть,
нашли и то, что спрятал ваш любимый мужчина перед смертью?
- Это у вас такой метод допроса, да? Войти в доверие, дать преступнику
расслабиться, а потом, как бы невзначай, задать простенький вроде бы
вопросик...
- Вас расслабишь! Но вопрос я задал, и уж будьте любезны, отвечайте.
- Я ничего и не искала. Даже не думала об этом.
- Ну, а если бы вам нужно было бы что-нибудь спрятать в пансионате, где
вы нашли бы тайничок?
Задумываюсь, и вдруг приходит озарение - конечно же это "что-то" в нашей
комнате, и я, пожалуй, знаю где. Но вот стоит ли доверять и помогать
этому обаятельному следователю? Одному обаятельному мужчине я уже
доверилась...

  - 22 -

- Если бы я знала, что искать, я бы сообразила где. А вы знаете что?
Он глядит на меня с лёгкой всепонимающей улыбкой:
- Ладно, оставим это. Пока. Я хочу, чтобы вы ещё раз описали мне
события того получаса, сразу после обнаружения вами трупа. И поточнее,
пожалуйста.

Кажется, что события ночи были невероятно давно. В другой жизни. И в то
же время каждая деталь отпечаталась в памяти.
- Там, за углом бильярдного павильона, действительно кто-то был! А
кто-то другой двумя минутами раньше проскочил к дому и забрался в него,
похоже, так же, как и я,  - через лоджию первого этажа. Но это был не
Егорыч, потому что он грузен и медлителен, дышит тяжело, а тот был
лёгким и быстрым. Тот же, что остался за углом, видел меня, потому что
было такое тяжёлое ощущение взгляда и ужаса. Очень может быть, что это
был Виктор, именно при виде его у меня даже волосы на коже вставали
дыбом. Я ни до чего не дотрагивалась, стояла в полуметре и смотрела.
Мне показалось, что правой рукой Игорь ещё минуту назад держался прямо
за нож, она так и осталась на груди, совсем рядом, словно он собирался
его вытащить и не успел. Потом я попятилась, а за углом кто-то
зашевелился, и тогда я прямо помчалась к дому. На второй этаж скакала
чуть ли не через три ступеньки. И ничего не заметила тогда. Влетаю к
Егрычу, а у него ноги
мокрые, и оправдывается, как нашкодивший Костик. Но тут мне страшно не
было, сама не знаю почему. Страшное осталось там, за спиной. И я всё
время чувствовала на спине тот жуткий взгляд. А потом, когда мы
спускались, было ощущение, что повернулась к опасности лицом. А никто
ведь и не спал. Даже Костик, как потом выяснилось, а уж все эти -
точно.  Я уверена теперь:  все стояли за дверью (каждый - своей
комнаты) и наблюдали за нами в щелочки, а дверь в комнату Игоря была
вообще приоткрыта, и там горел свет. Но ведь он же, наверняка, уходя,
выключил его и запер комнату! И они искали там что-то уже после его
смерти и просто не успели выключить свет до того, как я появилась в
коридоре. И, я уверена, когда приехали вы, всё было снова заперто и
выключено, ведь так?
- Продолжайте.
- И потом, эти слова из комнаты Валентины: "Их там не было..." Нет, не
так: "Ничего там не было!" А может...

Я вдруг замолкаю и думаю. И вдруг точно вспоминаю слова Валентины: "Нет
там никакой бумажки с цифрами!" - сказала она. Гляжу на следователя, и
слова эти застывают на моём языке. Молчу, ощущая совершающуюся ошибку.
- Что же вы замолчали? Что слышали вы из-за двери на самом деле?
- Не помню, - говорю, краснея, - это ведь было всего одно мгновение,
мне могло и показаться...
- Значит, не хотите говорить, ну, ладно. Итак, они что-то искали...
- Да. Ведь Костик, когда я вернулась к себе, жаловался, что они там,
наверху, все не спят и двигают что-то. Они делали самый настоящий
обыск! Искали это ваше "что-то" и не нашли. А привести всё в порядок у
них было время, пока мы с Егорычем возле Игоря стояли. Они вообще могли
весь пансионат обшарить за это время. И неизвестно ещё, а вдруг нашли?
- Они не могли обшарить только вашу комнату, потому что в ней был
парень. Ну что вы так побледнели?
- Они же могли его и убить...
- Ну, зачем же так пугаться сейчас, ничего же не произошло! Дать ещё
вашей любимой валерьянки?
- Как вы мне надоели, я хочу на свежий воздух! Я есть хочу! Я в туалет
хочу! И, в конце концов, я хочу к своему сыну, я больше не могу быть от
него так далеко...
- Туалет - это серьёзно. Надеюсь, не сбежите в слуховое окошко.
- Сбегу. Я вполне спортивная женщина и очень хочу сбежать.
- Зачем же тогда сообщаете об этом мне?
- Не знаю.
- Странный у нас разговор получается, вы не находите?

- 23 -

Мы опять молчим, я гляжу в окно, а он - на меня. Снисходительно так,
словно на больную.
- Запутались вы маленько, так и скажите, сразу на душе легче станет.
- Да, запуталась, ничего уже не понимаю. Особенно в себе... - сообщаю
послушно и ощущаю, что легче, вопреки его прогнозам, не становится.
Мне хочется попасть в своё  недавнее прошлое, когда мы с Игорем сидели
в кофе у самого серого моря и он говорил мне о том, что может подарить
целый мир, а я верила, и от этого было так хорошо и спокойно. Мне
хочется довериться этому следователю,  потому что в данный момент (да и
не только в данный!) мне просто некому больше довериться, потому что
именно от него сейчас зависит слишком многое в моей судьбе, и ещё
потому (чего уж самой-то врать...), что он очень привлекательный
мужчина.

Мне хочется сказать подруге своей, что она была права, когда
предупреждала меня о вредности ведения монашеского образа жизни.
Потому что сорвусь когда-нибудь с цепи, на которую сама себя посадила,
и стану бросаться на всех мужиков без разбору...
Мне хочется, наконец, прижать к себе своего единственного по-настоящему
любимого человека - Костика, якорь мой, надежду и опору в этой
несправедливой и обидной до слёз жизни...

А Микеле Плачидо стоит возле моего стула, опершись рукой на его спинку
и касаясь моих волос, и разглядывает меня сверху. И пахнет от него
дорогим дезодорантом и дешёвым табаком.
- Вы собираетесь просидеть тут всю оставшуюся жизнь?
- Нет, я собираюсь идти за вами... до самого синего моря!
Встаю, и мы выходим. У двери с женским силуэтиком он делает галантный
жест:
- Бесплатно, потому люксового обслуживания не ожидайте.
Опять (в который уже раз за этот день!) краснею и вхожу в туалет. В
растрескавшемся зеркале вижу себя: тёмные круги под глазами, запекшиеся
губы, растрепавшаяся коса. Не подвели меня только открытое белое платье
и золотистый ровный загар, который предусмотрительно приобрела в
домашних условиях с помощью кварцевой лампы. Причесываюсь, открываю
сумочку и вижу тяжёлую перламутровую заколку - подарок Игоря.
Господи, когда же это я успела положить её сюда? Точно ведь помню, оставила
в тумбочке! Пожимаю плечами - и закалываю косу у самого основания.
- Очень красиво, - заметил следователь, когда я вновь предстала пред
его насмешливыми глазами. - Не это ли тот самый подарок, о котором вы
сказали, что он у вас в комнате?
Его проницательность превышала все допустимые нормы, о чём я ему  и
сообщила.

Внизу дежурный кричал что-то несусветное в телефонную трубку и
размахивал руками, останавливая нас:
- Пожарных вызвали? Сколько машин? А людей вывели оттуда? Парень где? С
Ивочкиным? Сейчас дам трубку Хохлову!

У меня ёкает сердце и ноги становятся ватными. Я уже ничего не слышу
и не вижу, только перед внутренним взором жуткие картины, в которых
мой Костик мечется в дыму и огне. Бегу к выходу. отталкивая
дневального, и с ходу налетаю на запертую решётку. Кто-то крепко
хватает меня за локоть и поворачивает к себе:
- С ним всё в порядке! Он с Ивочкиным. Даже вещи ваши все
спасены. Да и пожар там не так уж велик.
Тут уж я без всякого стеснения падаю ему прямо на грудь и реву в голос.
А он гладит меня по  голове осторожно ощупывая при этом заколку, и
ведёт к машине.
УАЗик немилосердно трясёт на разбитой дороге. Немного придя в себя,
спрашиваю:
- Вы что, отпустили кого-то из них?
- С чего вы это взяли?
- А кто же мог ещё поджечь пансионат? Не Егорыч же с моим Костиком? И не
ваш Ивочкин, я надеюсь...
- Вы почти так же проницательны, как и я! Они все уже там. Компания,
как говорится, в полном сборе, и финал совсем близок. Вот только с
ковбоем вашим серьёзно разобраться всё же придётся.
- С Костиком?
- Именно с ним! И с вами тоже…
На горизонте, у самого моря, безобразным пятном на фоне долгожданного
синего неба разрастается столб дыма.

     - 24 -

Мимо нас с воем проскакивают пожарные машины.
- Хороший был пансионат! - вздыхает Александр Евгеньевич, - красивый и
удобный.
- Вы же сами сказали, что пожар невелик. А теперь говорите "был"!
- Как вы думаете, что они там хотели спрятать? - отвечает он вопросом
на вопрос.
- Я думаю, не спрятать, а сделать так, чтобы нечто не найденное не
досталось никому. Ведь не только ни искали что-то нам неизвестное, вы
ведь тоже кое-что искали, не так ли?
- Что вы имеете в виду?
- Деньги. Или вы их всё же нашли?
- Нет, но надеюсь, что вы нам в этом поможете. Или ваш сын. Я почти
уверен в том, что он знает, где они. А может быть, и вы знаете?
- Какая теперь разница, если всё там горит? Они же могут быть как раз в
месте пожара!
- Могут. А могут и не быть. Вот сейчас и выясним.
Взвизгнув тормозами, УАЗик останавливается перед воротами. Выскакиваю и
бегу во двор, в котором суетятся пожарные.
- Константин! Только что тут вот был... - слышу растерянный голос
Ивочкина. - ну вот минуту назад я в ним разговаривал...
- Чёрт побери, где пацан? - заорал он кому-то и побежал вокруг дома.

Горело  левое крыло, то, в котором были наши комнаты. Задавленное пеной,
пламя едва пробивается, но упорство его столь велико, что в бой
вступают всё новые машины. Дым мешает мне разглядеть, что же происходит
там, в глубине дома. Бегу вокруг, охрипнув от крика. Костик выскакивает
вдруг мне навстречу из-за угла, глаза горят, волосы всклочены, весь в
саже. Хватаю его обеими руками, ощупываю и прижимаю к себе.
- Мам, всё в порядке! - вырывается он. - Вещи вон там, за забором, и я
цел. А ты? Тебя уже отпустили? И убийцу нашли? Я знаю, кто это...
- Костик! Уймись! Ты почему сбежал от Ивочкина? В гроб меня вогнать
хочешь!
- Действительно, почему вы сбежали, молодой человек? Куда бегали и что
искали? - Следователь стоит рядом, засунув руки в карманы брюк и слегка
покачиваясь с пятки на носок.
- А вот, деньги вытаскивал! - Костик подаёт ему свёрток, на который я
совсем не обратила внимание.
- И где же они были?
- В водосточной трубе, только не снизу, а сверху. Я их там сам спрятал.
Дядя Игорь попросил. Он не хотел, чтобы у него их забрали. И документы
тут.
- Какие документы? - не выдерживаю я.
- На дом. Он его купил, помнишь, мы с ним в город к нотариусу ездили?
Мам, он и завещание написал...
- Какое завещание? - у меня сжимается сердце и холодеет внутри.
- На тебя. Ну, что если он вдруг умрёт, дом становится твоим. И моим.
- Какой дом? - ничего не понимаю я.
- А тот самый, помнишь, что мы смотрели у моря, с башенками?

Я вспомнила. Краска пять заливает щёки. Следователь берёт из рук
Костика пакет, разворачивает его и говорит совсем спокойно:
- Если бы я точно не знал теперь, кто лишил вас потенциального супруга.
я бы голову на отсечение дал, что вы с мальцом по уши замешаны в этом
неприятном деле.
- А вы точно знаете?
- Смею думать. Но вы же умная женщина: если у меня появятся новые
факты, самая убедительная версия может рассыпаться в прах, не так ли? А
факты - вот они! - он разглядывает документы и на глаз пытается
оценить количество долларов - Маловато будет, не кажется вам?

И тут чей-то отчаянный крик перекрывает все остальные звуки:
- Ушёл, ушёл, скотина!
И я вижу, как Игорева машина вырывается на шоссе и мчится прочь...

  - 25 -

УАЗик, на котором мы приехали, ещё один, две ободранные "Волги" и
вишнёвая девятка начальника райотдела суматошно покидают двор, вздымая
тучи песка и набирая с места предельные скорости.
- А вы что же? - удивлённо гляжу на спокойного господина Хохлова,
который не отходит от нас с Костиком ни на шаг,  разве что с лёгкой
иронией  глядит вслед умчавшейся кавалькаде.
- Вас покидать не хочется. Вдруг вы тут под шумок ещё что-нибудь  этакое
обнаружите?
- А если он сбежит, этот ваш таинственный убийца?
- Сомневаюсь. Дороги перекрыты. Вертолёта у нас, правда, нет, но это же
коса - куда с неё денешься!
- Так он же вооружён, Александр Евгеньевич! Он же стрелять будет! -
кричит вдруг Костик.
- Погоди, откуда ты знаешь?
- Так я же говорю вам, что знаю, кто убийца! И пистолет этот дяди
Игоря, он его вместе с деньгами и документами прятал. А я, когда из
трубы всё вытаскивал, упустил его!
- Как упустил?
- Понимаете, мы прятали всё с дерева, вот пойдёмте, я вам покажу...
- Погоди, ты уверен, что у него пистолет?
- Ну, да! "Вальтер", немецкий! Мне дядя Игорь и подержать давал...

То, что срывается с языка моего интеллигентного следователя, просто не
поддаётся описанию. Он прямо у меня на глазах теряет всю свою
невозмутимость и мчится неведомо куда, сунув мне в руки в последний
момент пакет с деньгами и документами.
Где-то за углом опять кричат, кто-то вызывает по рации начальника
райотдела и группу захвата, опять визжат тормоза, и плотный мат на
мгновение перекрывает все остальные звуки. Только пожарные невозмутимо
добивают жалкие остатки огня и дыма.
- Так что ты хотел нам показать? - сурово спрашиваю у своего не в меру
разгулявшегося чада.
- А вот, гляди! - он ведёт меня за угол пансионата, взбирается почти
на макушку старого тополя, который растёт у самого дома со стороны,
противоположной той, которая пострадала от огня, и дотягивается рукой
до оцинкованной водосточной трубы. - Вот сюда я положил пакет вчера, я
сам нашёл это место и показал дяде Игорю, он просил помочь кое-что
спрятать.
- Господи...
- И пистолет был в пакете, а когда я его сейчас доставал, он
вывалился из пакета и через трубу упал на землю, вон там, где ты сейчас
стоишь! А тут из-за угла выскакивает этот тип, спотыкается о корень и валится
прямо на пистолет физиономией! Ты бы видела, какая у него рожа
удивлённая была! Я сижу, не шевелюсь, чтобы не увидел, а он очухался,
пистолет в карман сунул, огляделся (а наверх глянуть и не догадался!) -
и к машине, а я вниз, а тут вы...
- Слезай. Слезай, говорю!!!
- Ну чего ты кричишь? И волнуешься! Ничего ведь и не случилось! Ну не
плачь, я прошу тебя, ну, мам!
- Костик... Костик, какой ужас... Ничего ты  у меня ещё не понимаешь! Я
же  ведь без тебя жить не смогу, а ты...
- А что я, мам, ну что я такого сделал? Ты же ведь и сама с дядей
Игорем дружила, вот я и подумал, что могу ему помочь. А когда пожар
Начался, я  же видел, что тут пока ничего ещё не горит, но ведь могло
же!  Тогда и документы на дом сгорели бы...
- Да что мне дом! Зачем он мне нужен был бы, если бы с тобой что-нибудь
случилось? И чёрт с ними, с документами... Их и у нотариуса можно было
бы восстановить, если уж тебе так этот дом нужен!
- А тебе не нужен?
- Представляешь, всю жизнь, приезжая сюда, помнить о том, как он сидел
в машине с ножом в груди и смотрел на меня…
- Сама говорила, что время лечит, а дом ведь и продать можно, если ты
против. Мы же ведь совсем не виноваты, что всё так вышло, верно?
- Так выходит, они пакет этот искали? И убили из-за этого?
- Не похоже. Деньги-то он до вчерашнего дня не прятал, а о документах и
вообще никто не знал, по крайней мере, он мне так сказал.
Маленькое что-то искали, потому что я видел, как они даже щелочки в
подоконнике ножичком расковыривали... Я думаю, что из-за того
маленького он его и убил.
- Костик, ты сказал, что знаешь, кто это сделал...
- Да. Ты ни за что не угадаешь...

Мы подходим к знакомому УАЗику, следователь достаёт свою папку и задаёт
Костику первый вопрос:
- Что ты делал после того, как мать выпрыгнула с балкона?
- Вскочил с постели и побежал поглядеть, куда она пошла.
- Костик! Как тебе не стыдно! Ты же подглядывал... - возмущённо
всплескиваю руками.
- Гражданка Ивлева, если будете мешать нашей беседе, я вас удалю
куда-нибудь, под присмотр Ивочкина, например.
- От вашего  Ивочкина даже ребёнок сбежать смог!
- Ладно-ладно, не станем пререкаться. И что же ты увидел, ребёнок?
- Мама стояла и глядела на луну. Эта лунища и меня чуть не заворожила,
такая была огромная и яркая. А потом мне показалось, что кто-то стоит
справа от меня возле угла павильона. Глянул туда, а там Егорыч замер,
боится к пансионату идти, потому что его мама увидеть сможет. А меня ему
не видно - я в тени от виноградных зарослей. Потом Егорыч всё же
рискнул, я даже видел, как он вздохнул и на цыпочках, быстренько так,
перебежал светлое место и спрятался за углом пансионата. А тут мама
повернулась, но его уже не увидела, да и меня тоже. Она побежала туда,
где только что стоял Егорыч, и завернула за угол павильона, потому что
там, за этим павильоном, была стоянка для машин и стояла машина дяди
Игоря. Я думал, что Егорыч уже совсем ушёл, а он, оказывается, маму
стерёг. Когда она скрылась за углом, он тоже побежал в ту сторону,
теперь я знаю: он хотел посмотреть, что там произойдёт. А потом как
выскочит оттуда, как побежит, как молодой прямо, и полез на  крайний
балкон: у него там, наверняка, дверь была открыта. Потому он быстрее
мамы и смог добраться до своей комнаты по дальней  лестнице, там же их
две! А когда он бежал, то под ноги не смотрел и прямо по лужам! Я ещё
хотел маме потом всё рассказать и сказать, что у Егорыча по колено
брюки должны быть мокрые. Но тут ведь такое началось!
- Это то, что ты видел справа, а что происходило слева?
- А с левой стороны, уже после того, как проскочил Егорыч, но до того,
как  появилась мама, выбежали двое:  этот вечно пьяный Виктор (но он
выглядел в тот момент совсем трезвым!) и Татьяна, которая за дядю Игоря
замуж собиралась. Они тоже взобрались на балкон, только уже крайний
слева. Потом я увидел маму и понял, что там, за павильоном, произошло
что-то. Мама единственная из всех решила, наконец,
воспользоваться входной дверью, которая тоже расположена от меня слева.
Она вошла, вернее, вбежала, и больше я ничего не видел, пока мама снова
не появилась уже вместе с Егорычем.
- А что ты слышал?
- Слышал, как все там по коридорам бегают, и на первом этаже, и на
втором. И двигают что-то, я думаю, мебель, потому что что-то искали.
Больше всего шумели в комнате дяди Игоря. Но, когда появилась мама и
Егорыч, все затихли, как мышки. И опять зашевелились, только они опять
к машине побежали. А я тоже туда сюда бегал, потому что интересно было
и совсем непонятно, что происходит. Я то на балконе стоял и смотрел, то
в комнате ко всему прислушивался. Когда мама и Егорыч были в
пансионате, минут пять, не больше, было так тихо, что я опять на
балкон вышел и увидел, как кто-то, не помню кто, опять помчался к машине,
а другой, похоже, женщина какая-то, шипела тому вслед, чтобы
пошевеливался, потому что они сейчас спустятся. Похоже, они и в машине
что-то искали и не нашли. И чтобы с Егорычем и мамой не столкнуться,
опять через балкон внутрь дома забирались. В общем, дурдом какой-то был,
все от всех прятались, а у мамы, похоже, сложилось впечатление, что
вокруг вообще никого нет, потому что спят все, да, мам?
- Не такая уж она простофиля, твоя мама, кое-что она всё же заметила...
Ну а потом?
- А потом мама пришла, и мне надо было с ней разговаривать. Некогда
наблюдать стало. Она бы не разрешила.
- Так кто же, по-твоему убил?
- Егорыч, кто же ещё! Ведь только он до мамы на улице был. А произошло
всё ведь за какие-то минут десять-пятнадцать, ведь так? А тот, кто
стоял за углом павильона слева, видел всё. И дал команду, чтобы начали
быстренько искать то, что им нужно, пока менты... ой, милиция не
приехала...
- Да, детективная у вас семейка... Значит, говоришь, Егорыч?

     - 27 -

Во дворе вдруг опять начинается какая-то заваруха: машина за машиной
въезжают и тут же куда-то снова отправляются, крик и ругань достигли
нового апогея.
- Ивочкина? - слышим чей-то суматошный голос. - Не транди, твою мать
трам-тарарам...! Ивочкин только что тут был, он же пацана стерёг!
- Батю спасать помчался, когда про пушку услыхал! Батя у него любит
этих м... голыми руками брать, трам его перетрам!
- Куда?
- Лёгкое, п...., прострелил мальцу и ещё  чего-то там внутри. Вот
сволочь, трам его, куда его только можно!!!
- Ивочкина? - трогаю я за рукав остолбеневшего следователя. - Ивочкина
ранили, Александр Евгеньевич?
Вместо ответа он срывается с места и исчезает во всеобщей толчее.

О нас на время забывают.

Замечаю в павильоне прислонившуюся к бильярдному столу Валентину. а
потом вижу их всех - понурого, потерявшего лоск Анатолия, похудевшего и
ещё более постаревшего Егорыча, ненакрашенную и непричесанную Ларису.
И двух сержантов рядом, совсем ещё молодых парней, которые тревожно
вытягивают тонкие шеи, прислушиваясь к тому, о чём кричат неподалеку.
- Костик, как ты думаешь, почему Виктора среди них не видно? - вслух
задумываюсь я, разглядывая эту экзотическую группу.
- Так это же он в машине сбежал!  Пистолет  дяди Игоря стырил у меня
из-под носа, в его машину запрыгнул, и вот они все за ним гонялись.
Ой, так это он же и лейтенанта подстрелил, выходит! Вот гад! Мама, так
это же и я виноват! Если бы я не выронил пистолет из пакета...
- Успокойся, ни в чём ты не виноват! Это я во всём виновата, Костик.
Думать надо, с кем знакомишься...
- Золотые слова! - слышу знакомый ироничный голос за спиной, и
следователь Хохлов вновь принимает нас под свою опеку.
- Как там Ивочкин? - бросаемся к нему.
- Жить будет, но с койки не скоро встанет. - Хохлов прикуривает, потом
засовывает правую руку в карман пиджака и с интересом глядит на
Костика. - Так значит, ты считаешь убийцей Егорыча?
- Не знаю, - смутился Костик, - но очень похоже!
- Мама твоя тоже одно время казалась мне очень похожей на убийцу (я
содрогаюсь от его слов), но стоит только немного пораскинуть мозгами...
- Ну, тогда это Виктор! - горячится Костик. Иначе зачем же он убегал да
ещё и в Ивочкина стрелял?
- Стрелял он, положим, не в Ивочкина, а как последний оказался в
неположенном для него месте, о том разговор особый, но стрелял, это
факт...
- Потому что хотел сбежать, да?
- Именно. Но это же ещё ничего не доказывает, если ты хоть что-то
смыслишь в криминалистике!
- Тогда зачем же он так, а?
- Понимаешь, в ходе следствия узнали мы об этой компании кое-что
любопытное. Вот народ и нервничает. Они все с удовольствием оказались
бы сейчас где-нибудь на Таити, например.
- Но кто же тогда, кто убийца? - спрашиваю я, отчаявшись понять
что-либо самостоятельно.

А потом вдруг соображаю, что в павильоне не хватает ещё Татьяны.
- Александр Евгеньевич, вы хотите сказать, что это сделала Татьяна?
- Что ж, сейчас вам уже можно сказать кое-что, но только по большому
блату и, естественно, не для разглашения широкой публике.
- А у нас и публики-то тут никакой нет, коллеги ваши разве что...
- Ну да! Им тоже лишнего знать не положено.
- Ну не тяните, Александр Евгеньевич! - загорелись глаза у Костика.
- В тот момент, когда ваш любимый мужчина, Екатерина Ивановна (я в
сотый раз заливаюсь краской...), бросал в ваше окошко камушек,
брошенная им женщина - Татьяна - уже ожидала его у машины. Старшими
товарищами ей было приказано сделать всё возможное, чтобы заставить
его открыть им очень любопытную тайну, за которой они гонялись весь
последний месяц вслед за её кочующим хранителем. Потому Виктор и
Анатолий и стояли за углом павильона, наблюдая за происходящим возле
машины. А Егорыч действительно вышел закрыть ворота и обойти ночным
дозором подворье. Он был по другую сторону, и никто его не видел. И
никто не предположил, что Игорь действительно пригласит на свидание
вас, а ещё более неожиданным было то, что вы согласились. Все планы им
сломали! Поговорив с вами, он вернулся к машине, сел на сидение
водителя, включил музыку, и тут подошла к нему Татьяна. Она сказала,
что если он не отдаст то, что всем так необходимо, его просто убьют. Он
в ответ засмеялся, назвал Татьяну подсадной уткой, сообщил. что не с  её
способностями выполнять такие задания, в общем - завёл девчонку, а
потом сам приставил к своей груди нож и сказал ей: "Хочешь, бей! Это
совсем нетрудно!" Ей оставалось всего лишь взяться обеими руками за его
руки, в которых был зажат нож, и навалиться всем своим весом что было
сил. Нож, как вы помните, был очень острым. В тело вошёл сразу, попал
между рёбер и - прямо в сердце. Игорь и пикнуть не успел. Именно это и
видел Егорыч со своего конца двора - в машине же было светло, всё как
на ладони. Испугались все. И бросились бежать, кто куда,  в тихой
панике. А тут вы, Екатерина Ивановна, в предчувствии  нежного
свидания...

ЭПИЛОГ

- А ты заметила - ветра и дождя нет с того самого дня!
- Да, ты даже успел загореть. И вообще, похоже, ты повзрослел, и
вырос...
- Жаль, что уже сентябрь и нам пора уезжать. Я знаю, что тебе не
нравится ни этот дом, ни коса... Ты всё ещё грустишь.
- Все ещё... Говоришь, как будто прошло два года. Разве можно забыть
всё за два дня, да ещё если впереди суд и опять придётся встречаться со
всеми этими людьми?
- Ну, не все они такие уж и противные. Следователь, например, Александр
Евгеньевич, классный мужик! Себе, что ли, следователем стать, а, мам?
Кстати, он ведь не замужем...
- Не женат...
- Ну, не женат, какая разница? Вдовец он, вот кто, как и мы с тобой.
- Это откуда же тебе известно, Штирлиц?
- А дочка у него классная пацанка, малявка только. Помнишь, мы видели
её в райотделе, когда были там в последний раз? Он нас и познакомил. Я
у него спросил, чего это он клуб знакомств устраивает, а он ехидно так
заявил, что путь к сердцу женщины лежит далеко не всегда через дорогие
подарки! И чего ты вечно краснеешь, как маленькая! Да вон гляди, кто
идёт! Это же они, вот здорово!

Костик срывается с места и мчится по пустынному пляжу навстречу
высокому худощавому мужчине и маленькой девочке, бредущим по кромке
ленивого, умиротворённого моря. Они задерживаются на минутку возле
рыбаков, неспешно снаряжающих большой старый баркас, потом заглядывают
в бреденёк, которым двое квадратных мальчиков сосредоточенно таскают на
мелководье креветок, а когда подходят к приземистому крепышу, вокруг
которого большими кругами ходит громадная кавказская овчарка, Костик
"достаёт" их, и теперь они идут ко мне втроём, причём, кажется, не
очень-то и спешат...
- Добрый день, Екатерина Ивановна! - бесцеремонно устраивается на моём
одеяле наконец-то дошедший до меня Хохлов.
- Здравствуйте, тётя Катя! - протягивает махонькую ладошку кудрявое
чудо лет семи. - Меня зовут Алька, а если по-взрослому, то Алиса. А дом
у вас просто сказочный! Как в стране чудес. Костик так и говорил, но я
ему не поверила. Можно, папа, мы с Костиком пойдём его посмотрим?
- Нет, нельзя. Я же предупреждал тебя, что ты не должна отходить то
меня ни на шаг.
- Но почему, Александр Евгеньевич? Я умею быть хорошей нянькой! -
Костик чинно взял девчушку за руку, а она скорчила умильную рожицу.
- Верю. Но жизнь - штука непредсказуемая... - загадочно ответил
Александр Евгеньевич и повернулся ко мне. - Никаких гостей у вас утром
не было, Екатерина Ивановна?
- Нет, а что, кто-то собирался?
- У вас великолепные волосы! А где та красивая заколка, которую подарил
вам ваш поклонник накануне своей безвременной кончины?
- Тут, в сумке, а что, она и вам нравится?
- Несомненно. Не могли бы вы заколоть ею косу?
- Странные у вас просьбы, Александр Евгеньевич...
- Мужчины тоже бывают капризными. Пожалуйста!
Заплетаюсь, достаю заколку, пристраиваю её у основания косы. Хохлов
глядит на меня, нет, на заколку, не отрывая глаз.
- Так? - демонстрирую ему свою работу.
- Прекрасно, а теперь не могли бы вы...
Я так и не узнаю, чего ему захотелось в этот раз. Костик показывает
рукой куда-то к нашему сказочному дому и кричит:
- Там кто-то есть, мама! Похоже, у нас гости! Представляешь, если это
отдыхающие и они хотят у нас устроиться? Я им всё сейчас покажу!

Он опять срывается с места и мчится к дому. Двое высоких крепких парней
ожидают его на крыльце, потом спускаются и медленно идут навстречу.
- Стой, стой, - орёт вдруг Хохлов. - Ложись, кому сказал! - и тяжело,
почему-то боком бежит следом.
Я как-то вдруг сразу вижу и понимаю всё: вот Костик бежит к дому, вот
громилы всё быстрее движутся ему навстречу. Вот Хохлов что-то
вытаскивает из кармана на бегу, вот рыбаки бросают свой баркас и что
есть сил бегут к дому, вот удильщики креветок выскакивают из воды, вот
овчарка молча летит к месту событий  и песок фонтаном брызжет у неё
из-под лап, вот маленькая девочка бросается вслед и истошно вопит:
- Папа-а-а...

Хватаю её за ускользающую ногу, вскакиваю, ловлю и крепко прижимаю к
себе, не сводя глаз с удаляющегося Костика... Он вдруг падает, чуть не
с головой зарываясь в песок. Сухие щелчки сотрясают воздух. Один из
парней во дворе падает, второй бросается прочь. Навстречу ему из
глубины двора появляются ещё люди, образуется вдруг куча мала. Но я уже
ничего больше не вижу, кроме лежащего в песке Костика. Иду к нему, не
выпуская из рук притихшей девочки, и чувствую себя  столетней
старухой, жизнь которой сыплется сквозь трясущиеся пальцы...

А он, стервец, лежит на вершине дюны и с любопытством наблюдает то,
что происходит во дворе:
- Гляди, мам, они уже надели им наручники! - сообщает радостно, подняв
ко мне довольную физиономию. - Что с тобой? - пугается, увидев меня.
И тогда я падаю рядом с ним, а они, вдвоём с Алькой, гладят меня по
голове, по рукам, по спине...
- Можно мне взять вашу заколочку? - слышу голос Хохлова, и он
наклоняется ко мне, протягивает руку, снимает заколку, делает с ней
что-то, извлекает откуда-то из её недр небольшой клочок бумаги с
множеством мелких цифр. - Вы носили с собой шифры и коды европейских
банков, в которых миллионы долларов на предъявителей...
Будет о чём рассказать внукам, а?

Кто-то забирает у него клочок, он снова наклоняется ко мне, поднимает с
песка и почти несёт к дому, приговаривая, как колыбельную перед сном
больному ребёнку:
- Всё теперь будет хорошо! Мы забудем эту чёртову косу, мы отведём тебя
к парикмахеру и сделаем стрижку, а потом ты выйдешь за меня замуж, и
каждое лето мы будем копать курганы амазонок...
- А как же дом? - кричит Костик. - И миллионы в банке?
- Дом не ваш, документы подставные, а миллионы....  -  их и без нас
прикарманят, найдутся спецы! А вы что, не можете без миллионов?
- И чтобы на нас, как на живца, время от времени ловили бандитов? Нет
уж, увольте! - вырываюсь я из крепких рук и плачу, размазывая слёзы,
как в детстве.
Хохлов с виноватым видом стоит рядом и глядит на Костика, в надежде на
помощь.
- Ну что ты плачешь всё время, как маленькая, - делает мне выговор сын и
вполне всерьёз сообщает Александру Евгеньевичу: -  она обязательно
передумает и согласится, вот увидите!