Глава IV. План готов

Николай Коровин
      – Верх, верх абсурда! — кипятился доктор Исаак Фогельштейн. За кругловатым столом сидели три человека: помимо уже знакомого нам Ивана Фарнберга, это были Людвиг Гольштейн и Карл Пот.
      – Дорогой Исаак! — Карл встал, чтобы подчеркнуть важность произносимой фразы. — Вы же серьезный ученый, не побоюсь этого заявить, мирового уровня. Вы звезда! Но пока вы знамениты как теоретик. Конечно, мыши, да. Мыши у вас оживали. Но для чего, для чего, скажите мне, проводятся опыты с мышами? Конечная цель этих опытов одна — применение их во благо человечества. Так зачем ждать кого-то, кто на основе вашего прорыва, на основе вашей гениальности наживется?
Людвиг похолодел: «Зачем он проболтался про наживу? Кто его за язык дернул? Того гляди и догадается, зачем все это! Хотя, я до сих пор и сам не пойму, как тут можно не догадаться!»
      – Это все так, но учтите, с какими трудностями может быть связан этот эксперимент! Мы понятия не имеем, к чему он может привести!
      – Не беспокойтесь, затраты мы берем на себя, — заметил Иван как бы невзначай.
      – Мы все устроим, и во всем вас поддержим, — продолжал Карл, не обратив внимание на реплику Ивана — очевидно, он был главным в этом предприятии. — Посудите сами: ни одна клиника не позволит проводить вам подобный эксперимент, потому что его будет необходимо согласовать с властями.
Фогельштейн задумался. По натуре он был человеком, который ни разу в своей жизни законов не нарушал, даже в бурную юность, за исключением, пожалуй, пары штрафов за превышение скорости, да и то незначительное. И сейчас он получал предложение, которое полностью соответствовало его душевным позывам, но выглядело крайне подозрительным. Когда произошла первая встреча с Фарнбергом на отдыхе, Фогельштейн не до конца поверил в серьезность диалога. Проходило время, опыты продолжались, и он немного грустил, вспоминая тот случай. «А ведь шанс, может и есть. Пусть он один. И что дальше?» Когда Иван вновь вышел на связь и предложил встретиться, Исаак ответил, что готов провести переговоры с большим удовольствием. Иван заявил со своей стороны, что приедет с коллегами, и вот встреча состоялась. Сара встретила прибывших с максимальным радушием, наставила на стол угощений, а когда мужчины перешли к деловой части, тихо и незаметно удалилась, убрав со стола.
Переговоры завершились подписанием контрактов, которые сулили Фогельштейну неплохую прибыль в случае успешности предприятия. Иван, Людвиг и Карл, со своей стороны, обещали техническую и юридическую поддержку в случае различных заморочек. Распрощавшись, они ушли, явно довольные, а вот у Исаака словно повис на сердце тяжкий груз.
      – Да, Сарочка, вот такие дела... Даже не знаю, говорить ли тебе... И если да, то о чем... — обратился он к супруге.
Сара сверкнула глазами и сразу приступила к делу. Она встала, неспешно прошла по комнате, убедилась, что дверь за ушедшими плотно захлопнулась, и села на стул.
      – Ну на что ты полез? Кто ты есть, чтобы обратить жизнь вспять? Ты кем себя мнишь, творцом? Но неужели ты, о тщеславный, не понимаешь, насколько опасное дело ты затеял? Я стояла за дверью и все слышала. Да, вначале вы больше шептались, я часть слов я упустила, но после того как ты вскричал «Верх абсурда!», оставшаяся часть мне была прекрасно слышна, я все поняла.
      – О ужас! Ты всегда отличалась наблюдательностью... — Исаак поник, но быстро вернул себе самообладание. — Дорогая, я занимаюсь этим не ради себя, и не ради денег, но во благо науки. Ты, ты не имеешь права мне мешать! Да и кто имеет? Государство? Но что есть государство, когда стоит вопрос… Вопрос счастья будущих поколений!
      – А нацистские преступники, Менгеле и им подобные — не во благо ли науки? А лекарства нынешние — не в том числе благодаря их опытам? И как ты отворачиваешься от государства, а кому же ты собираешься помочь? Людям? Но люди, так или иначе, граждане! А медицинскую помощь получают так вообще только граждане, да и то, те, кто имеет страховку.
      – Ну, дорогая, ты перебрала! Я, то есть мы, никого не насилуем, боли не причиняем. Государство помогает людям, да, путем оказания помощи. Но ты знаешь, я тебе многократно говорил, что я противник государственной медицины. Единственная медицина, которая может служить на благо пациента — платная, частная медицина, с конкуренцией, и растущим качеством услуг. Впрочем, к чему сейчас я ухожу в эту тему? Я про опыты. Мы ставим себе цели — быть может, и завышенные. Но не ты ли, не ты ли пилила меня десять лет до этого, что я смотрю низко! Что я пишу бессмысленные статьи, книги, которые никому, ни-ко-му, при нашей жизни помощи не окажут!!!
      – Ох, ну ты же умнейший человек у меня, а дальше своего носа не видишь! Ну вот представь, что все получилось, и ожил бывший покойничек, а дальше что? Как он будет страдать? Чем он будет заниматься? Что мы вообще ему скажем? Скажет ли он тебе спасибо? И вообще, будет ли он человеком, если, скажем, душа у него уже отлетела, а вы его оживите, что это будет? А если он сбежит и начнет размножаться? И чужды будут ему моральные нормы, пойдет убивать всех и вся, а?
      – Ты забегаешь вперед, дорогая, забегаешь. Оживление! Ты говоришь об этом так просто, словно это муравья раздавить! Да, может, первый опыт и будет неудачным, но даже из того, что ты описала — это прорыв, прорыв науки, мы узнаем, что происходит после смерти, и о том, как устроено все, да и даже про душу, наука пока молчит, что там и куда отлетает. Но пока далеко до оживления человека, очень далеко.
      – Дорогой Исаак, я хочу тебе внушить, что человек — не бог и не имеет права, не имеет, вмешиваться в процесс. Ты хочешь новую жизнь? Вот тебе женщина, что и как делать с ней ты и сам прекрасно знаешь. Но не так! Не с теми, чей путь уже закончился.
      – Видишь ли, Сара, пока я прихожу к выводу, что для того, чтобы восстановить ткани, нужно много материала именно этого человека, и хорошо сохранившегося.
      – И вы возьмете первого попавшегося из морга. Нет, сделай что-нибудь, придумай! Ну не должно так быть! Ты понимаешь, насколько опасна эта вся игра? Я приготовила обед, пойдем. Потом договорим. Лея, ты уже покушала? — обратилась она к дочери, вышедшей им навстречу из кухни.
Получив положительный ответ, они отправились туда; Сара тут же начала орудовать столовыми приборами. Исаак смотрел на нее внимательно, но она и без этого прекрасно понимала, что ему не терпится возобновить диалог. Она пожала плечами и развела руками, как бы давая ему право продолжить.
      – Ну, ты, конечно, права, но и тебе самой не интересно?
      – Нет. Человек не может быть бессмертен. Иначе… Да ты представь, что все это встанет на поток, после удачных опытов, и каждого умершего сразу будут вновь оживлять, во что это все превратится? Лишь страх смерти является главной мотивацией для свершений. Однажды нас не станет, мир будут менять уже другие, вот мы и пытаемся что-то делать. При бессмертии все сядут на диван. И все.
      – Если честно, я об этом не думал. Я думал и о самом опыте, и как мы будем его проводить, а о том, что будет после… как-то нет…
      – Да все ученые так! Впадают в эту жажду. Я придумала уже тебе повод! Кушай, кушай, а меня слушай! Скажи, чтобы оживить человека, он должен был умереть, скажем, сто лет назад. И приведи всякие научные выкладки. Что к только что умершим опасно применять этот опыт, потому-то и тому-то. И так далее.
      – Это конечно, здраво.
      – Посуди сам, любой человек, умерший сто лет назад, разложился. Фараонов оживлять вам никто не даст, да и ты скажи, что именно ровно сто лет, и математически опиши, построй модель.
      – Да, наверное, я так и сделаю, Сарочка, — буркнул он не потому что так быстро согласился с супругой, а из желания сосредоточиться на вкусной котлете. Еще в юности, до получения медицинского образования, он выдвинул гипотезу, что качество пищеварения зависит от настроения едока, и есть нужно исключительно с положительным настроем, а не с посторонними мыслями. Когда во время обучения он узнал о том, что это давно установленный научный факт, он слегка расстроился упущенной возможности войти в историю медицины, но с тех пор во время приема пищи избегал разговоров о серьезных проблемах. Поэтому далее Сара и Исаак ели молча. Исаак, в целом не был уж каким-то подкаблучником, но мнение жены всегда ценил, и к нему прислушивался. Вот и сейчас, кушая, он крепко задумался: «А что дальше, если все получится? К каким опасным последствиям это приведет? Нет, надо продолжать оживлять мышей, исследуя тем самым возможности блокирования болезней, их замедления и заглушения. Но если умер, то не должно быть дороги назад. Ведь она права! Но ведь равно и я хочу! Хочу попытаться! Но что есть это чувство? Идущая с детства неуверенность в себе, попытка всех удивить, обратить на себя внимание. То есть я прикрываюсь желанием помогать людям, а на деле хочу потешить свое самолюбие!»

      Через месяц Исаак передал своим «работодателям» подробно изложенный план. В нем он указал, что для полного успеха реинкарнируемый должен был умереть сто лет назад и при этом хорошо сохраниться, чтобы ученые могли взять много генетического материала. Работодатели читали его аргументы крайне внимательно.
      – И где нам такого взять? — бросил в воздух вопрос Карл.
      – Да, придется уговорить его попробовать со свежим, а как иначе, — задумчиво произнес Иван.
      – Дело пока не в нашу пользу, но! Я послал недавно тайно к нему в клинику своего человека. И успехи есть, это главное, — резюмировал Людвиг.
      – Что мы бы ему ответили, если он спросит нас, зачем? Не испугался ли он? — вновь задал вопрос Карл. — Мы же не скажем, что планируем оживлять, и за очень хорошие деньги.
      – У кого, у кого — а твоя рожа явно производит одно выражение: прибыль, прибыль и еще тысячу раз прибыль. Да и в зрачках значки доллара… а, нет, показалось, — попытался пошутить Иван.
      – Он мог испугаться, подумав, что мы хотим поставить это на поток. Он не глуп, и такая мысль должна была прийти; ведь понятно, что мы не ради науки этим занимаемся, — хмыкнул Людвиг.
      – Надо, значит, и сказать, и пообещать, что он будет в доле. Но что если он прав, и это возможнее всего именно с таким, столетним? Он не пишет, что невозможно с нынешними, но первый опыт, как самый сложный, лучше всего именно с таким провести. Ведь мы и сами не знаем, как поведет себя заново рожденный.
Иван обвел взглядом окружавших его, словно ожидая поддержки, но ее не последовало.
      – И не факт, что еще родственники спасибо скажут, — добавил он.
      – Конечно, найти такого, у кого родственников нет, не проблема. Но раз он так это доказывает, то, значит, нужно найти такого столетнего, — резюмировал Карл. — Он прав, первый опыт опасен, и, может, именно с таким человеком его и лучше всего провести, да и более того, учтя уже все пробелы и ошибки, перейти на что-то иное. И не забывайте: он ученый, а не мы. Вот тут приведены математические подсчеты, но для нас они ничто, а он каждый день в лаборатории. Мы не может дать их на проверку какому-нибудь другому ученому.
      – Если только сразу после и убить его, — вставил Людвиг. Карл оставил его ремарку без комментариев.
      – Значит, так, ты, Людвиг, проверяешь его на честность, а ты Иван, ищешь человека, умершего сто лет назад.

      «Вот, как всегда! — тяжело вздохнул Иван. — Все сложное свалили на меня, чтобы потом сказать: «Иван, мы молодцы, а ты оплошал! Самое слабое звено в нашей цепи! Лишнее колесо в телеге!» И вот как с ними бороться?» Он брел, путаясь в этих не то мыслях, не то обидах, как вдруг яркая идея стрельнула Ивану в голову и будто озарила сознание. Он остановился, силясь подумать; показалось, вот-вот и он поймает ее. «Сто лет, сто лет… Сто лет назад. А что было сто лет назад? Так, стоп, а почему мои были вынуждены эмигрировать из России? Не потому ли, что…» Иван похолодел. Все сошлось уж слишком точно. Но как… И в нем загорелся интерес. «Хм, а когда я последний раз был в России? Пять лет назад? Вот и повод съездить, да и не за свой счет!»

      На следующий день он рассказал о своей догадке Карлу. Поездка Ивану была организована, вернувшись спустя неделю, он подробно пересказал все свои впечатления и передал интересующие фотографии.

      – Хорошо, что у них сейчас сменилась власть, теперь его так не охраняют. Думаю, мы сможем выкрасть его, — подвел итоги Карл.
      – Я бы не стал так уверенно говорить. Выкрасть, быть может, и вправду несложно, но вот как вывезти? Выезды из города будут закрыты, но если спрятать его где-то на время? Я вот что думаю: может, заручиться поддержкой местных, в том числе его сторонников? Они там есть, я сам, гуляя по Москве, слышал диалог, где два человека вспоминали те времена с ностальгией; значит, найдутся те, кто его ценит, и, если мы объясним им нашу цель, они нам помогут.
      – Помочь-то помогут, но в своих интересах, вот в чем дело. Он им нужен как новый лидер, допустим. А нам — тело для эксперимента.
      – Смотри, если у них все получилось, значит, получилось и у нас? Представь, мы оживили человека, который активен, выступает: да нас разорвут с предложениями!
      – Все не так просто: как бы он до чего не довыступался. Он и при жизни стал легендой, и говорили: «жил, жив и будет жить». И именно этот человек вдруг воскресает! Да сразу сложится новый культ! Ему даже и выступать не надо, маши рукой, призывай к действиям. Скажут: «сам ожил, сам вышел и пошел, строить новый порядок».
      – А нам-то что, нам главное прибыль получить и не попасться на краже. Плюс ко всему, оживив известного человека, наши шансы на конечную прибыль увеличатся. Он вспомнит прошлое, сохранился его генетический материал — кому надо, те поймут.
      – Мне не нравится идея с привлечением его сторонников. После операции пусть будет у нас, посмотрим, что с ним будет. Фогельштейн пусть следит за его здоровьем, а там уже и поглядим. Значит, пока мы выезжаем и следим за ситуацией. Готовимся. Соберем специальный грузовик с отсеком, в котором и будем вывозить. Границы. Так, с Белоруссией, может, и просто будет, а с Польшей придется без него, и направить людей, кто вручную перетащит. Польша-Германия, тут проблем быть не должно, а уж Германия-Швейцария тем более.
      – А как вскрыть саркофаг? Ведь он бронированный!
      – Лазерной пилой.
      – Но… где мы ее возьмем?
      – О, не переживайте, это все пустяки.
      – Но… Все равно, как?
      – Пила — это идеальный вариант, — объяснил Карл при помощи заранее подготовленной мысли. — Но самое главное — это время. Время наш главный противник. Если Иван утверждает, что сигнализации там нет, то мы сможем залезть беспрепятственно. А если все же сработает? Подкупить охрану? Не верю, что это возможно. Не верю. Думаю, нужен пробный запуск. Так или иначе, мы будем нанимать кого-то, кто будет выполнять черновую работу. Мы втроем останемся здесь, в Швейцарии, будем руководить операцией. Где мы найдем людей? Здесь. Тренироваться так же будем здесь. За неделю до операции мы проводим ночной тест — проникновение внутрь.
      – Может быть, не нужно пробу? Они могут заметить следы проникновения и усилят охрану, что нам в корне невыгодно. Лучше действовать наверняка. Все или ничего. Смелость — наша сила!
      Предложение показалось логичным, и точка зрения Людвига победила. Далее последовал часовой спор о том, как пользоваться это пилой, кто что будет делать, сколько человек нужно будет нанять, и так далее. Спор был жарким; оказалось, что мнения всех троих полярны, сложить даже какое-то подобие партии двух против одного ни по одному вопросу не получалось. Приходилось пользоваться и монеткой, и шестигранным кубиком.

      Наконец, план был готов и запечатан Карлом и Людвигом в сверхсекретный конверт.

      – Умно, умно Вы все расписали. Восторгаюсь Вами! — заулыбался Иван и вышел из помещения.

      «Фогельштейну ничегошеньки, до тех пор, пока именинничек не прибудет сюда, говорить не будем, да», — пробормотал про себя Карл.

      «Как же меня раздражает этот Карл, просто терпеть его не могу!» — подумал Людвиг.

      «Дурную мысль подкинул этот Людвиг, — думал в то же время Карл. Он прав, что разведка вредна, но если будет провал? Мы потеряем все наше оборудование! При провале разведки мы его сохраним, и можем избавиться от него, то есть останемся при своих! Хотя, конечно, и удачная разведка не гарантирует успеха».

      Иван в это ничего не думал, а мылся в душе, насвистывая себе под нос «марсельезу». Когда он вышел, то выяснилось, что Карл и Людвиг уже ожидают его.
– Мы посовещались немного и решили, что доверять разведку посторонним не будем. Вы приедете за пару дней, сходите на площадь, осмотрите еще раз, особенно охрану, по какому принципу она функционирует. Но главное, организуете людей, проведете с ними это время, чтобы не было сомнений, никто не сбежал, и так далее. В общем, будете все контролировать. Для безопасности уедете в вечер перед ночью, когда будет изъятие. Думаю, Вы не откажетесь еще раз съездить на историческую родину.
Как мы понимаем, Иван согласился. И, как это было и при первой поездке, подготовился заранее, в том числе предполагая, как можно будет с пользой провести время в первопрестольной. Далее последовало уже упоминавшееся знакомство с Ириной, о котором и о времяпровождении с ней в дни поездки в целом он умолчал, рассказывая впоследствии о поездке Карлу и Людвигу. Факт, скажете вы, не существенный, не имеющий отношение к цели его поездки, но справедливости ради добавим, что все затраты на поездку были покрыты из бюджета предприятия, общего бюджета, и в том числе деньги на обслуживание Иры.

      Карл и Людвиг к тому времени отобрали людей и обучали их необходимым премудростям: и обучили, как снять охрану, как быстро открыть замки и как пилить саркофаг. Опасности подстерегали на каждом углу. Нужно было еще доставить мумию до автомобиля на мосту, и в ту же ночь направить далее до Швейцарии. Как видим, план был амбициознейший, но ведь именно такие планы обычно и имеют свойство сбываться!

Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/09/02/151
Предыдущая: http://www.proza.ru/2017/09/02/131