Гуля

Владимир Цвиркун
До самых седых волос заботливо гонял своих голубей дед Костя. Держал их  в специальном сарайчике с крепким замком на двери. Его настоящее имя знали единицы. По пристрастию все называли Гулей.
На четырёх толстых еловых стволах он поставил домик для пернатых друзей, сплёл из алюминиевой проволоки сетку для лицевой стороны. Остальные три и крышу зашил тёсом. Приставная лестница и жердь-махалка с тряпкой на конце дополняли облик послевоенной голубятни.

Гуля держал разную птицу. Как говорят, для потехи погонять и для форса. По выходным дням выходил во двор рано. Долго смотрел на небо, определяя направление и силу ветра. Когда всё сходилось, он тихо произносил: «Добро!». По лестнице поднимался медленно. Его приближение ощущали пернатые  друзья.  В клетке постепенно нарастали волнение и суета. Каждый старался вылететь первым. Когда открывался общий леток, то из него появлялось целое цветное облако из голубей. Немного покружив над хозяином, оно с шумом возносилось ввысь. У Гули  замирало сердце от счастья, когда видел это. Для того, чтобы ощутить этот прекрасный миг полёта, не жалел ни времени, ни средств, ни сил, ни любви.

Большая стая сразу делилась на группы. Одна, достигнув предельной высоты, стала кувыркаться через голову вниз, другая просто кружила над знакомой местностью. И лишь бабочные голуби постепенно поднимались всё выше и выше. Только зоркий глаз, как у Гули, мог определить, где голуби.
Достигнув пика своих возможностей, они жонглировали  в поднебесье своими крыльями, словно бабочки над цветами, долгими часами, лишь изредка сближаясь между собой. Какое счастье, что существует живое облако. В нужный момент его можно поднять высоко-высоко в небо. А потом, как посланники солнца, они возвращаются домой, чтобы, отдохнув и набравшись сил, снова поднять на своих крыльях чью-то мечту. 
В послевоенном посёлке, когда развлечений – с гулькин нос, это занятие  считалось престижным. Иметь приличную стаю собственных летающих птиц  было делом, хотя и хлопотным, но прибыльным. У Гули на резной дедовской этажерке стояла на почётном месте дореволюционного издания книга с цветными иллюстрациями о голубях. В неё ему приходилось частенько заглядывать: вопросов по существу накапливалось много. Выбрав время, он садился на пенёк под голубятней, где постоянно ворковали самцы, открывал заветную книгу и читал мужикам  и ребятам об  удивительных птицах, показывая иллюстрации.

– Гуль, а сколько всего мастей? – полюбопытствовал как-то безрукий  Миха.
– Ох, ребята, во множестве эта птица присутствует, – переходя на высокий слог, говорил Гуля. – Всего в мире зафиксировано около 300 разных видов. Домашних из них – половина. Сюда входят и почтовые, и декоративные, и даже мясные породы. И всё это разнообразие, друзья мои, как пишут учёные мужи, произошло от сизого голубя.
– Гуль, а как это декоративные голуби?
– А-а-а, декоративные?  Это просто.  Вот сейчас почитаем, как написано в книге. Так. Декоративный, служащий для украшения. Я же говорил: для домашней красоты, для глазу.
– Вон оно как, – подхватил разговор начинающий любитель Гришка Турман.
– Дядя Гуля, а какой самый лучший голубь? – спросил Гоша-подранок, пацан без трёх пальцев на левой руке.
– Каждый по-своему хорош. Они мне, Гоша, как родные дети. Люблю всех вместе и каждого по отдельности.
С радостным взглядом с насиженного пенька Костя встал, вынул из кармана горсть пшеницы и протянул открытую ладонь с зерном. Тут же на неё аккуратно приземлилась птица. Он накрыл её  другой рукой, а её лапки просунул сквозь свои загрубевшие шахтёрские пальцы. С помощью этого нехитрого замка хозяин несколько раз подбрасывал пернатого друга вверх. Пушистый комочек на время расправлял крылья, а затем соединял. Так он проверял, здорова ли птица.
Большая часть стаи ещё парила высоко в чистом воздухе. Хозяин поднял голову и внимательно посмотрел на едва заметные точки. Синее небо и спокойная тёплая погода обещали его пернатым друзьям хороший облёт.
– А это какой у тебя голубь?
– Это не голубь, это – голубка. Она сейчас на яйцах сидит. Высиживает своих первенцев. Это у меня чистяк белый. Ходит кругами и высоко.
Гуля снова вытянул свою мускулистую руку, разжал пальцы, и белая голубка, оттолкнувшись от мозолистой ладони, полетела в клетку  на яйца. Он продолжал держать вытянутой руку с зерном. Через мгновение над ней снова запорхали крылья очередного красавца.
– О-о-о! – восторженно произнёс Гуля, приветствуя прилетевшего полакомиться воркуна. – Видите, как вздувает зоб пузырём, когда воркует. Молодец, молодец, ты у меня –  красавец. Что это у тебя тут на лапке? Вроде как кровь запеклась? Да, точно. С кем-то уже успел подраться. Ну, лети к своей стае, забияка, а то отстанешь.     Голубятник встал с пенька, быстро  сунул два пальца в рот, да так громко и заливисто засвистел, провожая и подбадривая своего питомца, что в ушах зазвенело.
– Как же ты их узнаёшь и различаешь, дядя Гуля? – спросил Андрюха, недавно приехавший на соседнюю улицу парнишка.
– Я знаю, если можно так сказать, каждого голубя в лицо. И они меня отличают  от вас. Видишь, садятся только на мои руки, птица, хотя и с маленькой головкой, а помнит, кто её кормит и лелеет.
– И правда, к нам-то даже и на плечо с бухты-барахты не сядет. Учёная птица, чего и говорить.
–  Нет, Петруша, – сказал Костя и положил руку на голову молчаливому пареньку. – Птица эта особенная. На любовь, как и человек, любовью отзывается. Оно и по жизни так: добром и любовью больше добьёшься, нежели силой или грозным словом. Они верны своему хозяину до конца жизни.
– Вот ведь, какая преданность. А сколько они живут? Долог ли их век? –   поинтересовался недавно подошедший Матвей.
– Век птицы вообще недолог. Голуби живут примерно пять лет.
– Недолго. А ты говорил, как человек, – обратился Петруха к Гошке.
– Да я это любя. Жаль, что так мало. Только привыкнешь к голубю, а он того, – оправдываясь, сказал Гошка.
– А трубач чем плох? – продолжил Гуля. – Хвост держит всегда колесом, а то опахалом или трубой. А турман-вертун? То через хвост, то через крыло вертится на лету кубарем. Того и гляди разобьётся. Всех мастей бывает. После разлёта, когда стая сядет отдохнуть, посмотрите на дутыша-воркуна. Важный такой. На место вожака в клетке претендует. Выше всех летают голуби-бабочки или бабочные. В точку заходят. Иногда их цепляет одиночная тучка, и они могут уйти вместе с ней. Бывает два-три дня, а то и целую неделю, не появляются, а потом всё равно находят путь домой.
А как из клетки выходит важный козырной-хохлатый или мохноногий! Грудь колесом. Прям царёк местный, не хватает только трона. А власть в своём доме они делят сами.
Гуля замолчал и полез в карман за папиросами. Пламя зажжённой спички ухватило кончик «беломорины», и из его рта повалил дым. Перекур.

– Высшим шиком у настоящего голубя, его профессиональной зрелостью, если хотите, знаком качества, считается необычная воздушная кража голубя. В чём она  заключается? Уважающий мастер всегда дежурит глазами по небу. И как только  замечает высоко в небе неподвижную точку, то опрометью мчится к своей голубятне. Там он берёт надёжную голубку, целует её наудачу и отправляет в небо на охоту.
Достигнув нужной высоты, любимая голубка старается завлечь одинокого самца в свой дом. Медленно снижаясь, она увлекает за собой партнёра. За её действием внимательно наблюдает хозяин. Как только оба голубя оказываются в клетке, леток тут же закрывается.
Об этом важном среди голубятников событии быстро узнаёт вся округа. Хозяин пойманного голубя за хорошие деньги должен выкупить своего питомца. Если такового не находится, то новый владелец имеет право распорядиться трофеем по своему усмотрению. О жизни и смерти  в данном случае разговор не идёт.

 Ещё часа два на головокружительной высоте вытворяли мыслимые и немыслимые пируэты голуби всех видов и мастей, хвастаясь своей выучкой и радуя глаз хозяина и его гостей.

Как красива земля с высоты птичьего полёта. О ней голуби, воркуя, рассказывают   Косте всякий раз, когда возвращаются в свой дом. Они знают, что после долгого полёта их ждут корм, вода и заботливый хозяин – Гуля.
– К-у-у-р-р, к-у-у-р-р, - говорят голуби друг другу, что значит хорошо, когда хорошо!