Как и предполагал Хизир, в Чечне началась вторая война.
Боевики вернулись из Дагестана выполнив свою "миссию". Они создали почву российским военным, вернуться в Чечню.
Федеральные войска извлекли урок из первой компании и сменили тактику ведения войны. Они уже не пускали вперед танки и пехоту. Путь очищали артиллерийскими и авиационными ударами, и только после, когда им не оказывали сопротивление, вводили технику и людей.
Сменили тактику и зачинщики войны. В основном они находились в горах. Мелкими группами они отправляли своих «живых торпед» на передовую. Это молодые, одурманенные ложной исламской идеологией парни. Те провоцировали войска на обстрел населенных пунктов, зачастую эти «живые торпеда» и сами погибали, свято веря что идут по истинному пути Ислама. Но погибал и страдал, как и говорил Хизир, мирный, ни в чем неповинный народ.
Сначала участники первой компании не уходили на войну. «Сами развязали войну, пусть сами и воюют», - говорили они про юоевиков. Но по мере продвижения федеральных войск вглубь республики, понимали, что оставаться в стороне, это не выход из положения. Мирное население это не спасало. Да и сами участники первой войны понимали, что если федеральные войска дойдут до них, смерти им не избежать. Даже если поднимут белые флаги. Поэтому, некоторые из них, вынужденно уходили на войну.
Вечером Сулиман зашел в гости к Хизиру.
Большее время они проводили молча. Лишь изредка высказывали свои мнения.
- Что ты думаешь по этому поводу, Хизир? – спросил Сулиман.
- Жаль, что нет здоровья, – после небольшой паузы ответил Хизир. – Хотя бы того, что было во время той войны.
Хизир действительно очень ослаб, исхудал. Он очень переживал происходящее вокруг, морально и психологически, да и физически был очень подавлен. Но не сломлен духом, хотя здоровье его, было на исходе.
- Я больше не могу это терпеть, – сказал Сулиман.
- Тяжело, – понимающе сказал Хизир. – Очень тяжело наблюдать за этим издевательством. Мягко говоря, издевательством. Злом, несправедливостью, наглым и открытым геноцидом. Может оно и к лучшему, что началась война. Как говорится, "ужасный конец, лучше чем ужас без конца". Конечно, хотелось бы положить конец этим эмирам в нашей республике. Своими силами мы с ними не справились. Справились бы, если бы кто-то возглавил борьбу против них. Но некому было объединить верных и преданных сынов народа. А поодиночке, с ними не справиться. Это равносильно самоубийству. Федеральные войска уничтожают нас физически, а эти, духовно. Как говорится: «из двух зол, выбирай наименьшее». Ни с теми ни с другими у народа нет будущего. Не с миром они к нам рвутся. С эмирами, мы вымерем как нация очень быстро. А с Россией то, как говорится, научились "держать удар". Более четырех сот лет противостояния, научили нас выживать. Только в вере в Аллаха и в любви к родному краю наше спасение. Только это нас спасет от вымирания как нации. Дорого нам придется заплатить за свое место под солнцем. Но, войны без жертв не бывает.
Сулиман принял решение уйти на войну.
На следующий день, ранним утром, ничего не говоря матери, он собрал все свое оружие и вышел из своей комнаты. Мадина сидела на кухне. Думая о чем-то своем, понятном только ей. Увидев вооруженного до зубов сына, она подняла грустные глаза. Им не надо было ничего говорить друг другу. Все ясно было и без слов.
Сулимана дома уже не удержать. А шансов выжить, было больше, если он уйдет воевать, как это не парадоксально.
По словам очевидцев, на территории захваченной федеральными войсками, с участниками первой войны и членами их семей расправлялись с особой жестокостью.
- Позавтракай хоть, – тихим голосом сказала Мадина.
Вопрос о том, чтобы покинуть Чечню, уже даже не обсуждался.
Позавтракав, Сулиман поднялся, крепко обнял мать и пошел к выходу.
- Да убережет тебя Аллах, – со слезами на глазах тихо сказала мать вслед. – Я отдаю тебя в Его руки.
Вместе с Сулиманом в город поехали Хасан, и еще несколько молодых ребят из их села.
По прибытии в город, Сулиман с товарищами отправились прямо на передовые позиции, на окраину города. Сулиман, по решению товарищей, был назначен командиром отряда.
Война заставила ополченцев и боевиков, забыть о прошлых противостояниях, и объединиться в борьбе с общим противником. Но внутренне они оставались врагами. И их внутреннему противостоянию, конец положен только на время. Их мнения, взгляды и позиции, никак не могли сосуществовать вместе в мирное время.
Боевики находились в укрытиях. Наступления никто ни вел, да и бессмысленно это было. Самое мощное оружие что было у ополченцев, это гранатометы. Но от федеральных войск их отделяло большое расстояние, чтобы применить их. И им оставалось только ждать наступления.
Но наступать войска не торопились. Они сначала подвергали ковровому бомбометанию определенные сектора. И продвигались вперед, только когда не встречали сопротивления. Но если производился хоть один выстрел, они возвращались на свои позиции и снова бомбили сектор.
Город тем временем войска постепенно брали в плотное кольцо. Шансов выжить у ополченцев с каждым часом становилось все меньше. И было принято решение покинуть город.
Мелкими отрядами, ополченцы по ночам покидали город и уходили в горы.
Грозный к тому времени, находился в плотном окружении федеральных войск. Поля вокруг города были заминированы. Но ополченцы продолжали покидать город. Заминированная земля, взрывалась и горела под ногами. Но это не могло их остановить. Это был единственный путь к спасению. Убитыми и ранеными теряя своих товарищей, перешагивая через их трупы, ополченцы уходили в горы.
Лишь только чудом Сулиман вывел свой небольшой отряд из города целым и невредимым. Больше их спасло то, что они покидали город одними из последних, и путь их был освобожден бойцами, которые пошли вперед. Они своими телами, жизнями очистили путь от мин. И Сулиману со своими товарищами пришлось покидать город по их трупам. Помочь им они не могли ничем.
Наконец, они выбрались из города в более безопасное место.
Здесь скопилось огромное количество ополченцев и боевиков. Было очень много раненых, истекающих кровью молодых ребят. Ополченцы помогали всем раненым на минных полях. Но боевики, не считавшие вообще за людей всех тех, кто не принадлежит к их касте, не делились ни с кем ни едой, ни медикаментами. Но свою ненависть к ополченцам они проявляли только тогда, когда чувствовали свое численное преимущество над ними.
Сюда должна была прибыть техника, чтобы перебросить отряды в горы.
- Вы технику не ждите, – сказал один из боевиков ополченцам. – Техника прибудет только для джамаата.
Время уже было под утро. Начало светать.
Один из ополченцев не выдержал этих слов. Он вскочил с места и ударом по голове прикладом автомата, повалил боевика.
- Ну-ка. Повтори еще раз что ты сказал, – сказал он.
Тут же вмешались окружающие и попытались успокоить разъяренного ополченца.
- Если подобное я услышу еще раз, – не мог успокоиться ополченец, – тебе техника, точно не понадобится.
На этом, инцидент был исчерпан.
Наконец прибыли грузовые, бортовые машины и трактора с прицепами. И отряды партизанами перебрались в горы.
* * *