У Храма Христа Спасителя в ожидании зеленого светофора стоит женщина раза в два моложе меня. Одета добротно хипово, но в то же время по-монашески. Я замечаю ее только из-за тонких и мосластых щиколоток необычной формы. В этот момент, вдруг, она украдкой крестится на Храм Христа Спасителя... а я - нет. Меня охватывает глобальное сомнение, смешанное с восторгом: значит ее ждет вечная жизнь и спасение, а меня - ничто?! Я задаюсь вопросом: "А кто такая она? Зачем крестится украдкой? - Будь я столь же набожна по убеждению - не скрывалась бы". Я практически бегу за ней, молодой и быстрой. Мы на Остоженке: я пристально рассматриваю бьющийся у нее в правой руке пакет с явно несъедобным содержимым, вспоминаю только что рассмотренное на светофоре худое лицо и водянистые глаза... Я понимаю, что не верю ее скрытому жесту, монашескому облику и ускоренному шагу.
Неожиданно всплывает в памяти топография, старые имена и ситуации. Где-то здесь, возможно, в переулках было пристанище современного московского Распутина. Словно я попала на питерскую улицу... Наташа, бегущая к нему по темной Москве девяностых, и этот странный паук в лабиринтах выкупленной бывшей коммуналки, плетущий сеть, охмуряющий зельями... Да, я вспомнила его имя, пересекавшееся и с образами кинозвёзд, - его не сбывшаяся мечта о приближенности к элите (и будущем всесилии?). Я вновь иду по Остоженке...