История, о которой я хочу вам рассказать, произошла давно, однако и сейчас любой житель из деревни Н., если вы его попросите, распишет ее так, как будто происшествие случилось только что.
… Вечером к Кузьме прилетел Вася кудрявый – партийный человек, но совершенно без волос, и, оторвав нашего героя от дел (будучи скотником, тот чистил в коровнике), сказал:
- Значится, Кузьма Егорович, так. Завтра в клубе собрание проводим. Тебе надо выступить как наиболее сознательному беспартийному элементу. Вот тута-ка я накидал. Завтра это прочитаешь.
Вася кудрявый долго разъяснял Кузе, что и как, пока тот не понял всей важности возложенного на него поручения. А как понял, сразу и забеспокоился: шутка ли – ему от имени всех беспартийных масс деревни поручили сказать здравицу в честь самого товарища Сталина!
Дома весь вечер Кузьма мусолил бумажку, данную ему Васей кудрявым. Почерк был очень неаккуратный, и Кузьма с трудом разобрал писанину. «Во, нечистая, как я завтра-то прочитаю».
Завтра наступило, на удивление, быстро, и к назначенному часу Кузьма пришел в клуб. Клуб размещался в церкви. Там, где раньше служил батюшка, был стол, накрытый красной скатертью. За столом сидело местное начальство, а позади - висел большущий портрет Сталина.
Скоро собрание началось. Кузьма стоял далековато от «сцены» и плохо слышал, что говорили ораторы. Но после каждого выступления все вставали и подолгу хлопали. Наконец, и Кузьму пригласили.
На негнущихся ногах пошел он к «сцене». Достал из кармана шпаргалку, стал читать. Слова прыгали у него перед глазами, и Кузьма плохо понимал смысл читаемого. С трудом дошел до конца, и последние слова решил сказать по памяти. Кузьма обернулся к портрету и, обращаясь к нему, сказал:
- Дорогой товарищ С-с-с-с-с…
И, к своему ужасу, он почувствовал, что не может выговорить имя вождя. Заело – и все тут. «С-с-с-с-с», а дальше не идет.
В зале установилась гробовая тишина. Кузьма беспомощно поглядел на стол, где сидело начальство, и встретился с тигриными глазами Васи кудрявого, лысая голова которого была красной, как морковка.
Вдруг Кузьма явственно услышал, как кто-то, чуть ли не сам нарисованный отец всех народов, произнес: «По имени-отчеству, дурак». И еще что-то – по матерному.
Кузьма ухватился за эту подсказку, как утопающий за соломинку:
- Д-дорогой товарищ Иосиф Вис-вис-вис-вис…
Ну, что ты будешь делать! Снова «заело»!
И здесь опять услышал он спасительную подсказку: «Сарионович».
Как потом рассказывали некоторые, подсказывал сам Вася кудрявый, зашедший за портрет.
Кузьме бы тут остановится и уйти, но он, как заведенный, талдычил: «Вис-вис…» А со стороны портрета в это время неслось: «Сарионович», «Сарионович».
Мужики терпели-терпели, да как грохнули на весь зал. От их смеха он чуть не взорвался. Ну, а потом захлопали. Хлопали до тех пор, пока Кузьма со сцены не сошел, а Вася кудрявый из-за портрета не вышел.
Плохо бы, конечно, закончилось кое для кого это выступление. Да, на счастье, помер вскоре «отец народов». Но кличка к Кузьме прилипла на всю жизнь – Вис. А Васю кудрявого с тех пор звали не иначе как кудрявый Сарион.
1992
(«Искра», 21 ноября 1992, г. Кунгур; "НеПушкин", мультимедийный альманах современной литературы. ИД Максима Бурдина, 2022. - 548 с.)