«Колежма – село старинное,
Колежма – рыбацкий край!
В Колежму дорога длинная,
Ты свое село не забывай»
В этой песне колежомского поэта и композитора И.О.Отавина есть и такие слова: «В Колежму дорога длинная - кинь рюкзак за плечи и шагай..»
Эти слова вспомнились, когда я снова оказалась на этой дороге 1 июня 2017 года. По календарю – уже лето. А здесь и весна – то угадывалась, может, только по сильно побелевшим стволам берез да яркой зелени елей и сосен.
Морозы, метели, дожди чередовались все весеннее время. Дорогу размыло так, что по ней с трудом проезжали машины. Я ехала на Троицу в Колежму. Встречали меня в Беломорске мой племянник и крестник Виктор Кононов и его жена Надежда Васильевна. По весенней распутице Виктор вел свою «Ниву», лавируя между оголившимися камнями и огромными лужами.
30 километров пути от Сумпосада до Колежмы всегда навевают воспоминания: «Сколько раз я прошла и проехала по этой дороге… Не счесть…». Первый раз – пешком – в 10 лет. Мы возвращались с мамой из Нюхчи, навещая больную бабушку, мать моей мамы, которая спустя месяц скончалась. Кичигина Екатерина Ивановна, которой никогда не довелось нянчить маминых детей. Мама вышла замуж и жила в Колежме, где и родились все мы. Мы вообще не знали бабушек», и вторая бабушка (мать отца) Анастасия Никитична Попова (в замужестве Золотовская) была родом из Вирмы и умерла еще до моего рождения, как и оба деда. В этом году я встретила в Колежме свою няню. Это уже очень старенькая женщина, которая в детстве, до войны нянчила меня. Как она выразилась: «Я тебя качала в зыбке.» Интересно и то, что у нее такое же имя, как и у меня – Анна Алексеевна.
А дорога между тем неспешно ползла нам навстречу, машина то поднималась в горку, то спускалась в болотную няшу. Впору было запевать; «Эх дорожка… фронтовая…» Наверно, на таких дорогах снимают фильмы о войне. И эту дорогу я помнила наизусть. Знала, что после 20-го километра от Сумского Посада, будет прекрасный участок, называемый аэродромом.
Да, во время Великой Отечественной войны в 10 километрах от Колежмы был построен аэродром (я писала об этом в воспоминаниях). Сейчас это была гладкая песчаная дорога среди сосен, которые за 75 лет, примерно одинакового роста, выросли в красивый сосновый лес. И мне невольно подумалось: «А ведь эти деревья – мои ровесники, они выросли вместе с нами после войны – именуемые теперь Дети войны. Да, им столько же лет, сколько нам. Но они, деревья, все живы-здоровы, красивы, а вот моих ровесников почти не стало, а кто и остался жив, то это уже далеко не молодые и не совсем здоровые люди…
И еще; «История аэродрома неожиданно образом переплелась с судьбой моей семьи. Ведь именно тогда нашу семью выселили из нового дома, который перевезли на аэродром, где он служил штабом 826 штурмового Свирского им. Суворова авиаполка. (Я об этом писала в своих воспоминаниях «Дом». Дети войны. Воспоминания). Об аэродроме многие десятилетия никто и не вспоминал. И только в 70-е годы семья Кликачева Николая Михайловича, моего будущего мужа, всерьез занялись поисковой работой… (Кое-что об этом было написано и опубликовано. Но здесь я подробно об этом писать не буду, потому что об этом надо писать отдельно и всерьез).
На одной из открытых полян мы увидели огромный камень, который завезли совсем недавно, чтобы использовать его в качестве памятного знака об аэродроме времен Великой Отечественной войны. И вот сейчас, когда я пишу об этом, 25 июня состоялось открытие этого памятника, был митинг, на котором меня попросили выступить.
Однако писать этот рассказ я стала совсем по другому поводу. Это место на бывшем аэродроме напомнило мне совсем другую историю. Случилось это не так уж давно, лет 20 тому назад, и участниками этого приключения были все, сидящие сейчас в машине: Виктор, его жена Надя (учитель местной школы) и я. Они тогда были еще довольно молодыми, но у них к тому времени уже было двое детей. Я же была уже не столь молодая, чтобы участвовать в подобных приключениях. Тогда я приехала с дочкой в Колежму, как мы делали каждое лето, чтобы побывать на кладбище, просушить дом и немного отдохнуть перед школой.
Началось с простого: решили съездить за малиной, но не в свой лес, а в юковский. В заброшенную деревню Юково можно попасть только морем. Виктор только что сделал (по- местному – сшил) новый карбас (большая лодка для моря) и он ее решил опробовать не в столь трудном деле – пройти почти вдоль берега на моторном карбасе, где и ходу то было не более часа.
Вначале все было хорошо: при хорошей погоде вышли благополучно из устья реки, и лодка пошла вдоль берега. Я с удовольствием разглядывала удаляющиеся берега и море с легкими волнами, чайками, догоняющими нас… Но неожиданно ветер резко поменял направление и силу. Задула морянка («моряна», «Морянка» -северный. Часто полярный, холодный ветер. Из «Поморского словаря» И.М.Дурова). Ветер все усиливался, нагоняя крутую волну, которая изрядно заливал карбас. Позже я узнала, что это место в море называют «Железные ворота», и если здесь морехода застигнет морянка, то ему будет очень непросто. Виктор был спокоен и внимателен, управляя нашим судном. Надя стала выкачивать воду из лодки, что при такой качке, давалось ей с трудом. Я же не могу похвастаться ни хладнокровием, ни героизмом – мною овладел страх. Я просто сползла со скамьи на дно лодки и накрылась роконом, изредка наблюдая, что происходит. А происходило, на мой взгляд, ужасное: все вокруг потемнело, лодку трепало по волнам, иногда она зависала над водой, и я видела работающий мотор прямо в воздухе; потом она снова «падала» в волны и мое сердце падало вместе с ней… Я непроизвольно но истово шептала «Господи помилуй, спаси и сохрани… Господи, спаси и сохрани… Пресвятая Богородица, помоги. Не оставь наших детей сиротами. Да, в такие минуты и верующие, и неверующие начинают молиться. У поморов есть пословица: «Кто в море не бывал, тот Богу не молился». Виктор, видимо, решал: идти дальше или вернуться в реку. По-моему, и то и другое было уже одинаково рискованным делом… И все же решили идти в Юково.
Юково – это небольшое селение, расположенное на скалистом берегу моря. Это не характерно для по поморских сел. Чаще они построены по берегам рек, впадающих в море. Близко к морю не строились по многим причинам… Когда-то во время войны и послевоенные годы здесь ловились и отправлялись на материк тонны рыбы для страны и армии… Но постепенно все это утратило свое значение, и все люди покинули полуостров.
Но, возвращаюсь к основному рассказу. Мы все же доплыли (поморы говорят дошли, в море-ходят, а не плавают). Виктор наконец причалил к берегу и закрепил якорь. Карбас так трепало, что мы с большим трудом вышли на берег. И я. Кажется, стала выходить «из шока», ощущая под ногами твердую почву, точнее - камни, скалы.
Я уже писала, что люди покинули это село, но дома хорошо сохранились, и было очень странно не видеть вокруг людей. Зашли в один из домов, где, казалось, все было для жизни: дрова, печки, домашняя утварь, кровати с постельными принадлежностями. Мы растопили плиту, быстро состряпали себе еду. Электричества здесь не было, да и не надо – лето было еще довольно светлое – белые ночи.
Море еще вовсю бушевало, и мы решили ждать –поистине - у моря погоды, полагаясь, что утро вечера мудренее… Угнетало только одно, что наши дети и родные ничего не знают о нас (мобильных телефонов тогда еще не было в Колежме) и их тревога за нас не давала нам покоя. Я ужасно переживала за дочку. Хотелось крикнуть : -Я жива! Не горюй!
Чтобы как-то скоротать время, мы отправились в малинник. И в самом деле, малины было много: кустарник просто осыпан был ягодами. Мы быстро заполнили наши емкости и не спеша побрели обратно к дому. По дороге, в лесу и в траве, встречалось много грибов. Виктора и Надю они чем-то не устраивали, и редкому грибу было место в их корзинах. Я же с жадностью городского жителя, собирала все съедобные, и большие и маленькие, надеясь в доме их почистить и отсортировать.
Вечер был очень длинным. Виктор пошел к лодке, а мы с Надей решили погулять по дерене. Знаете ли, какое-то нереальное ощущение жизни появляется в твоем сознании, когда ты идешь по мертвой деревне, есть все: дома, еще добротные заборы, на окнах часто видишь даже белые занавески, дворы, хозяйственные постройки, уже тронутые разрухой… Но нет людей, кошек, собак, домашних животных – нет никого… Я подобную деревню видела в другом месте Беломорского района –Ендогуба, недалеко от поселка Хвойный, но летом туда приезжают дачники. А здесь – никого… Я впервые была в Юкове. Меня поразила красота здешних мест: дома, крепкие и большие, поднимались от моря по скалистому берегу, поросшему соснами, и чем выше по склону, тем выше и красивее были деревья. Между расщелинами скал росли ягодные кусты, обильно обсыпанные черникой, голубикой, брусникой, еще недозревшей, бело-красной, вороника сочно давилась под нашими ногами. Это было живописнейшее место. Я невольно подумала: «Вот бы здесь снимать режиссерам романтические фильмы. Позже, когда я пишу эту истории, я узнала, что Юково сейчас заново осваивается, но уже туристами.
Вскоре мы вернулись в дом. Шторм бушевал на море, казалось, с прежней силой, и мы приготовились к вынужденной ночевке. Виктор затопил плиту, мы приготовили ужин из тех припасов, что были у нас и что нашли в доме. Ночи были еще довольно светлые, и мы не торопились, пили чай и обсуждали наши дальнейшие действия. Положились на – «утро вечера мудренее», хотя по опыту знали, что морянка может длиться и очень долго, несколько дней.
Утром все было по-прежнему… Ветер был немного тише, но море продолжало накатывать волну… И Виктор принял решение: идти пешком, так как это был все-таки не остров, а полуостров. Он так же знал, что если идти вдоль линии телеграфных столбов, то можно выйти на дорогу в районе бывшего аэродрома. Правда, он точно не знал: сколько это километров, предположил, что не более шести. Мы с Надей, конечно, согласились, так как сами не представляли, что нас ждет, и во всем полагались на Виктора.
Они решили идти налегке, оставив здесь все: и грибы, и ягоды, и вещи. Мне же не хотелось оставлять все свое «добро», я все упаковала в рюкзак и хорошо закрепила за плечами. Он не казался мне тяжелым, и мне казалось, что я сильна, что я имею опыт путешествий пешком с рюкзаком за плечами. (В молодости я прошла маршрутом 42 на Кавказе в Приэльбрусье, была на высоте 4200 метра и ночевала на самой высокогорной базе «Приют одиннадцати»). Словом, даже Виктор с Надей не стали мне возражать и разубеждать меня.
Первые два километра прошли бодро. Но дальше тропа уходила в глухой лес, а потом она еле угадывалась и, наконец, совсем потерялась. Дальше мы шли , ориентируясь только на телеграфные столбы, а точнее – на провода, которые, почти не видимые, все-таки давали направление.
Виктор шел первым, часто обрубая топором слишком запутанные сучья и ветви. Путь наш часто преграждался поваленными деревьями. Я все чаще решала вопрос для себя: проползти под этим деревом или перевалиться через него на животе. А еще лучше – сесть, лечь –никуда не двигаться. Силы покидали меня, и я наконец-то поняла, что рюкзак мне мешает, что я хочу его просто выбросить… Виктор словно понял мое состояние, подошел ко мне и молча взял его себе на плечи, хотя у него был и свой с чем-то. Он шел быстро, расчищая и проверяя правильность пути, а потом вновь возвращался к нам и ждал, чтобы мы отдохнули. Точнее отдых устраивался для меня, а Надя просто делала вид, что очень устала и предлягала мне сесть и отдохнуть.
После бурелома и чащобы открылось относительно ровное место. Но это оказалось болотом. Столбы с проводами просматривались лучше, но идти стало еще труднее.
Нет, наше болото не было тем болотом, что мы видели в фильме «А зори здесь тихие», где утонула Лиза Бричкина. В нем, наверное, можно и не утонуть, но продвигаться по нему можно только прыгая с кочки на кочку. А если промахнешься, то нога погружалась в какую-то черную жижу, вонючую, чавкающую и фыркающую. Нога вытаскивалась с трудом, а иногда и без сапога, сапог приходилось извлекать отдельно. Наше движение слишком замедлилось, потерялось представление сколько мы прошли и сколько еще осталось. Но мы верили Виктору, что идем мы правильно.
Хочется здесь сделать небольшое отступление. 12 июня, совсем недавно, по каналу «Культура» ТВ показывали три дня документальный фильм «Помор». Много было рассказано и показано о жизни моих предков и нынешних земляков, в том числе и о Колежме, и моих односельчанах.
А я вот сейчас пишу эти воспоминания и думаю о своих поморах –родственниках, которые испокон века жили в селах: Вирма, Нюхча, Сумский Посад и Колежма. Можно много интересного и поучительного рассказать о них… Но вот сейчас передо мной достойный образец (но, надеюсь, что не последний) образец моего мужественного рода. Мой племянник и крестник – Виктор Иванович Кононов, 50 лет отроду. Он потомок двух родов: Золотовских мореходов и купцов (правда, в советское время моим родителям пришлось стать колхозниками, как и всем остальным в нашем поморском селе, в старину даже не знавшего крепостного права. Поморы были всегда вольными людьми) и Кононовых. Больше в нем все-таки от Кононовых. Немногословные мастера на все руки. Его дед, Кононов Иван Михайлович, окончив шкиперскую школу капитанов в Сумском Посаде, плавал капитаном на рыболовных судах, в пенсионном возрасте шил (т.е. строил)карбаса. Именно от него передалось это мастерство внуку, теперь Виктор шьет лодки для моря. Это мастерство не всякому дается, в каждом поколении таких умельцев можно пересчитать на пальцах одной руки.
А еще у них семейная традиция –строить дома друг другу, от старшего поколения к младшему. Дед построил себе дом, потом трем своим сыновьям вместе с ними. После армии Виктор вернулся домой и с помощью отца построил себе двухэтажный дом со всеми удобствами, а теперь вот вместе со своим сыном Алексеем строят ему дом, и тоже двухэтажный… Виктор- современный начитанный человек, когда-то прекрасно закончил среднюю школу, но пошел не в вуз, а в армию, а затем вернулся домой. Со всеми вопросами по ТВ, антенны и прочей современной техники я обращаюсь только к нему. Помор ли он? Да, помор! В «норвегу» пока не ходил, как его предки, но, думаю, если бы довелось, не спасовал.
Помор веками накапливает, строит свой внутренний мир. Его внутренний мир – это действительно, его мир, который в генах и в воспитании в семье. Север и северные моря воспитывают в человеке с детства умение преодолевать… Так формируется характер и способ выживания, и это тоже передается от поколения к поколению годами, веками, интуитивно. На таких людей можно положиться.
Однако, мне пора вернуться к основному повествованию. Дошли ли мы? Погода стояла солнечная и спокойная. Пот заливал глаза, комары и мошкара облепили все открытые места на теле. Я передвигалась в каком-то механическом состоянии: не кричала, не жаловалась. Только слышался мой «ой!», когда нога сильно проваливалась между кочками.
Мы шли уже 5 или 6 часов, когда почва под ногами стала устойчивой и появилась нормальная растительность. Виктор долгое время был где-то впереди нас, но вот он возвращается к нам. Лицо его улыбалось, и он сообщил: «Мы на аэродроме!». Потом добавил, что мы прошли по бурелому не 6 километров. А 12! Он об этом догадался сразу по каким-то знакам на телеграфных столбах, но не стал сразу говорить, чтобы не испугать гас. Теперь мне казалось, что все трудности позади, хотя до села было еще 10 км. Но по твердой дороге, казалось. Я дойду легко.
Мы присели отдохнуть как раз на том месте, где сейчас собираются ставить памятный камень в память об аэродроме времен Великой Отечественной войны… Мы что-то такое перекусили, что оказалось у заботливой Нади, и решили, что пора идти дальше.. Когда мы стали подниматься на ноги, то я поняла, что мне не шагнуть и шагу – все мои члены словно окаменели. Но так бывает в жизни: уж если повезет один раз,, то повезет и другой… На дороге появилась легковушка в сторону Колежмы, и она остановилась возле нас. Не помню, кто был за рулем, но это был хороший знакомый нашего Виктора. И вскоре мы, забившись все в машину, катили в село. Я по дороге даже успела вздремнуть.
И вот мы появились в доме у сестры, все грязные от болотной жижи, изъеденные комарами и оводами. Но не прошло и часа, как мы, вымывшись в бане, уплетали за столом наваристые щи. А я весело рассказывала, какой я жалкой (ой, чур, чур – Прекрасной!) лягушкой была на болоте. А дети дружно смеялись, слушая мои «легенды».
Когда мы пришли в дом, то всех застали в большой тревоге. И сестра, и наши дети почти не спали, больше всего их пугала неизвестность. Где мы?, Что с нами? Где искать? И, конечно, нас не ждали совсем с этой дороги… Ждали, что когда закончится шторм, кто-то морем отправится в Юково… Моя сестра очень переживала, но скрывала тревогу от детей. Ей, с ее жизненным опытом на Севере и на море, не в новинку такие экстримы. Она надеялась на лучшее и этим давала пример детям. Моя дочка, по-поморски сдержанная во всем, сейчас даже расплакалась радовалась тихо, только позже взяла с меня слово, что я больше никогда не отправлюсь в море. Но больше всех нас поразил 13-летний Алексей, сын Виктора и Нади. Он не сидел сложа руки, а сбегал по всем папиным друзьям и готов был вместе с ними участвовать в поиске нас… Да время показало, что Алексей достоин называться Помором…
PS. Этим летом я узнала, что Юково вновь возрождается, только в другом качестве – в плане отдыха для туристов. Хорошо это. Или плохо – время покажет.
Колежма.
Июнь – июль 2017 г.