К концу второго курса, поздней весной, в мае, я наконец сдал все учебные долги, накопившиеся за два года обучения в университете, и мог позволить себе немного перевести дух. Почувствовав себя 100% студентом, я собственноручно зачеркнул свою фамилию, имя и отчество в копии приказа «Представить к отчислению за академическую неуспеваемость», висящего на доске объявлений факультета, как мы тогда шутили - на доске "почёта".
Гордо подняв голову и распрямив свои хилые плечи, я шествовал по длинным, узким и прохладным коридорам учебного корпуса — старого здания университета, утопающего в тени зелени окружающих его деревьев.
Остановившись в холле и оглядевшись по сторонам, я заметил одиноко стоящую, высокую, привлекательную брюнетку, с головой погрузившуюся в толстую книгу. «Почему я раньше её нигде не видел?» — ударило меня изнутри. Она, стоя на одной ноге, подпирала обшарпанную стену попеременно, то плечом, то спиной.
Знакомый с каждым студентом факультета, Олежка (он три раза уходил в академический отпуск, а через год восстанавливался — трижды "академик"), постоянно трущийся в холле в ожидании какого-нибудь интересного происшествия, заметив мою немую просьбу, позвал девушку: «Вероника, подойди пожалуйста к нам!» - знакомства, в отличие от учёбы, ему удавались с поразительной лёгкостью.
К моему удивлению девушка закрыла книгу и легко порхнула к нам на своих спортивных, пружинящих ножках. Черные как смоль, большие и доверчивые глаза, исследовали неопознанный и непознанный ей доселе объект в виде моей персоны.
«Знакомься, это Николай, у него есть ...», - в этот момент Олежка посмотрел на календарь в своих больших механических наручных часах, - «... несколько свободных дней до начала летней сессии и он не знает с кем их ему провести!» Мы все трое дружно рассмеялись, знаменуя деликатную фразу удачно поданную в шутливой форме; а себе я отметил доброе расположение девушки, прекрасное в улыбке лицо и отличное чувство юмора.
Затем Олежка начал пилить меня взглядом, а Вероника не знала куда свой взгляд деть. Когда пауза уже окончательно затянулась, Олежка своей пяткой наступил на мизинец моей ноги и начал медленно усиливать давление. Я понимал его немую реплику: «Баран, я для кого стараюсь? Продолжай разговор!» - и уже от ставшей нетерпимой боли я вскрикнул, - «А-а-а, ...», - замаскировав свой стон первым попавшимся вопросом, - «.. ты по какой специальности обучаешься, Вероника?»
Олежка подмигнул мне, мол: «Так держать! Первый раз он трудный самый!», - убрал свой испачканный Ростовской пылью туфель с моего, бывшего до того белоснежным кроссовка; демонстративно перевёл и начал теперь пилить взглядом Веронику, заглядывая ей в лицо подняв брови, изображая что ему дико интересна будущая её специальность.
Стало видно что она тоже волнуется. Вероника нелогично, с неоконченной интонацией пролепетала, - «Сейчас посмотрю ...», - и неуверенно пошла к доске объявлений, где под стеклом висело громадное расписание занятий всего физического факультета, - «..., вот!», - и став на цыпочки, концом шариковой ручки, показала в предпоследнем столбце на последнюю строчку сегодняшнего дня.
Мы подошли доске объявлений и Олежке пришлось дальше ломать комедию: «А ну ка, отойди ка! » - он аккуратно отодвинул и заодно растормошил от «столбняка» «замёрзшую» Веронику; поставил ладонь ребром себе на переносицу как прицел, навёл её на указанный предпоследний столбец, медленно проскользил взглядом вверх до «шапки» таблицы и по слогам, с паузами, прокашлявшись и прочистив горло прочитал: «Кхе-кхе! Гм-гм! Ас-тро-физика!»
«Да, не на физфак ему нужно было поступать, а в какое-нибудь серьёзное театральное училище», - уже не в первый раз отметил для себя я.
Вероника вышла из «ступора» и выпалила миниатюру: «Да, я учусь на кафедре астрофизики и у меня сегодня в два часа дня заканчиваются занятия, хотя последнее не важно т.к. мы же тут их все вместе прогуливаем!»
«Уф-ф-ф!» - вытер со своего лба вымышленный пот Олежка, - «Ну и тяжко же мне с вами пришлось!» - и глянув на часы продолжил, - «Юлька моя тоже сегодня в два учиться заканчивает; скоро будет звонок; я побежал; думаю дальше без меня справитесь; поди не маленькие уже, второй курс университета оканчиваете!» - подбодрил он нас, и сам улыбнулся получившемуся и ставшим в последствии крылатым выражению.
***
Прозвенел звонок, и бурный, пёстрый поток студентов, радующихся окончанию сегодняшних занятий, яркому солнцу и уже тёплому весеннему дню, закружив, вынес нас на зелёную поляну перед зданием университета.
На поляне студенты кучковались по учебным группам, поэтому, чтобы пообщаться со своими одногруппниками, нам с Вероникой пришлось на время расстаться.
У присутствующих на последней лекции я выяснил главное — отмечал ли посещаемость "препод", и кто-нибудь крикнул за меня? На вопрос откликнулся Андрей, за которого я сдавал "матан" на первом курсе: «Я крикнул за тебя, но "препод" походу не повёлся, потому что я ещё за двоих с "общаги" подписался!» Я благодарно кивнул ему и про себя отметил — помнит должок, уважаю.
Выяснив все волнующие меня вопросы, я стал, без особой надежды на успех, сканировать взглядом поляну в поисках Вероники, и был приятно удивлён что она тоже отделилась от своей группы, стоит и смотрит по сторонам.
Я медленно, маленькими шажками приближался к Веронике, и с радостью для себя отметил, что как только она меня заметила, её губы расплылись в улыбке.
- Давай убежим от своих компаний и погуляем по вон той аллее вдвоём, - предложил я, показывая направление рукой.
- Давай! - с радостью, быстро и легко согласилась она, - А ещё, давай не будем выделяться!? - и с этими словами она подошла ещё ближе и подала мне свою руку.
Я положил её руку на свою, согнутую под прямым углом, и в такой позе мы примкнули к посетителям аппендикса поляны, выложенного серой тротуарной плиткой. Пёстро покрашенные скамейки стояли под меланхолично согнутыми плакучими ивами, посаженными по обе стороны от центральной дорожки. Молодые, ещё липкие листочки, покрывали распущенные косы ив, придавая шарм этой аллее — аллее влюблённых.