Бывают такие мелочи, которые открывают большое. Может быть, здесь с умным видом говорится что-то совсем известное и простое, как хлеб. Но это так. И они, мелочи, имеют свой пафос.
Вдруг в один момент что-то – что угодно: какое-то слово, кусочек жеста, какое-то состояние природы, или движение голоса, случайное совпадение каких-то фактов, и притом очень часто произносящий не знает, что он своей мелочью что-то открывает, для него это естественно и просто, даже может быть это и есть условие того, чтобы это могло произойти – вот тогда (кто же может сказать, когда?) просто пронзает ясное чувство щемяще беззащитного, всегда ускользающего, чистого и тонкого, как октябрьский иней и октябрьское солнце... И это даже не мысль, это тоньше мысли. Может быть, это непорочность, какая иногда видится в детях? Страшно определить... Сколькие ошибались. И сколькие не дерзали, даже если это были такие... Они говорили: «Вы – скажите мне, что во мне совершается? вы скажите мне, кто – Совершающий?»(1)
Поэзия пронзает весь мир(2). Какое она изберёт себе посредство в следующий раз? Однако характер её ясен – он не может иметь нечего общего с грехом и греховным, а если это не так, то тогда это ложь, а не поэзия. Хотя бы и в облике ангела светла. Но в человеке всё смешано, и пока он жив, продолжаются изменения, и случается, что в самом недре грязи светясь, поэзия исторгает бедного ловца её из болотных глубин, а вместе с ним – может быть – и читающих. Но тогда она пробивает путь, а остальное зависит от человека.
И это, как и всё вообще в мире, ведомо от начала и тысячу раз. Но что же... Некоторые увидели в этом внимании к так называемым мелочам, в умении замечать их, точнее, замечать то, что просвечивает сквозь них, выражение и даже условие настоящей любви(3). Потому что самое чистое в человеке всегда смиренно, всегда стремится стать «мелочью».
Любовь по свидетельству апостола – главная черта характера Христова(1 Ин. 4, 8), свойство Святого Духа(Рим. 5, 5). Однако у людей она только «совокупность совершенства»(Кол. 3, 14), то есть кровью приобретённых прочих добродетелей в совершенстве(4).
Далее, Христос в Священном Писании часто именуется Премудростью. В человеках премудростью же именуются труды и искания, вселяющие «внутрь нас» Христа.
Начало премудрости – страх Господень(Пс. 60, 10). Естественным и живым голосом страха Божия бывает внимание к слышимому или читаемому слову Божию и молитве, внимание к своему сердцу. Это есть – иметь «уши еже слышати» и «очи еже видети». Дух Божий не действует блестяще и принудительно. Нужны очи и уши.
И тогда внимание к «мелочам» – это благоговение и соблюдение заповедей(1 Ин. 2, 5).
Начало любви Божией – страх Господень. Начало любви к ближним – внимание к ним, тонкий цветок, разрушаемый ветром, бережное, как на грязного, тощего и перезамёрзшего котёнка, дыхание. Поэтому и сказано, что бывает так, когда это и есть выражение и условие истинной любви.
Человек, слышащий этот голос сквозь мелочи, и может быть назван поэтом.
(1) Свт. Игнатий, «Странник».
(2) Дж. Д. Сэлинджер, «Зуи». О том же:
А.К. Толстой: Тщетно, художник, ты мнишь, что своих ты творений создатель. / Вечно носились они над землею, незримые оку... / Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков, / Много чудесных в нём есть сочетаний и слова и света, / Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть и слышать.
М.И. Цветаева: «Бытие само ищет уста, через которые оно могло бы сказать себя миру».
(3) Дж. Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи», «Опрокинутый лес».
(4) Свт. Игнатий, «Слово о любви и страхе Божием».