Как много встреч нам дарит наша жизнь:
Счастливых, горестных, приятных и не очень.
Одни промчатся, словно лёгкий бриз,
Другие штормом сердце раскурочат.
Мне сегодня приснился сон, будто я встретила давнего друга, с которым не виделась лет пятьдесят. Видение было настолько правдоподобным, что казалось реальным. Мы с радостью обнялись, поцеловались и, как водится, при встречах, быстренько сообразили небольшой праздничный ужин. Мы смотрели друг другу в глаза, вспоминали что-то и старались продлить эту короткую случайную встречу. При неизбежном расставании я сказала: «Ну что, теперь опять на пятьдесят лет? Значит, навсегда…»
Я проснулась резко, будто и не спала. Сердце жалобно трепетало. Казалось, что-то было потеряно безвозвратно. Остаток ночи я не спала и не потому, что этот друг мне был когда-то дорог. В мыслях понеслась череда встреч долгих и не очень, лица людей, которые когда-то были для меня важны, и потери навсегда. Они живут где-то параллельно своими жизнями в другом окружении, со своими заботами и радостями, но я не знаю где и как. Кто-то ушёл уже в мир иной, но я и об этом не знаю. А ведь тогда мы верили, что ещё много раз увидимся…
Почему так?!...
Конечно, я всё понимаю, невозможно многие годы поддерживать связи со всеми, с кем свела судьба. Да, да… Но сейчас почему-то стало очень грустно, и я окунулась в воспоминания. В памяти всплывали какие-то мельчайшие подробности, иногда отрывочно небольшими эпизодами, между которыми была бездна забытых встреч…
ВСТРЕЧА НОМЕР РАЗ, ДВА...
Нет, эта не самая первая встреча в жизни, но она осталась маленьким ярким пятнышком в моей памяти. Мы жили на Октябрьской площади, но тогда она называлась Калужской, а нынешний Ленинский проспект назывался Большой Калужской улицей. Наш дом стоял рядом с метро. Я помню его двор без единого деревца и нашу многонаселённую квартиру.
Ах, эти послевоенные коммуналки со своим особым колоритом и жизненными правилами! Я, конечно, всё воспринимала по-детски, т.е. как должное. Квартира – это громко сказано. Прямо с лестницы был вход на большую кухню, где стояла газовая плита и один умывальник с холодной водой, а из кухни были три двери: в туалет, чулан и проходную комнату, где жила семья из четырёх человек. Из неё можно было попасть в две другие комнаты, в одной крошечной жила семья, в другой, чуть побольше, жили две чужих семьи. Она была условно поделена пополам, где по левой стене жила супружеская пара, а по правой – мы, т.е. мама, папа, моя старшая сестра и я. Хорошо помню плесень в углу над окном, закопченную дырку в стене у кровати, через которую можно было видеть дымоход, и печку. А ещё одна пожилая женщина жила в чулане без окон.
Меня не касались взрослые проблемы, но по-моему мы жили в мире. Мама иногда оставляла меня у соседки из проходной. Она укладывала меня в маленькую кроватку вместе с её младшим сыном. Я смотрела на потолок и … видела звёзды.
Когда мне было четыре с половиной года, мы переехали в другую коммунальную квартиру, недалеко, в Сиротский переулок. Теперь он называется улица Шухова. Это, скорее, можно назвать переходом. Папа шёл, держа на голове небольшой стол, а я держалась за его карман, чтобы не потеряться. Новая квартира была прекрасна: длинный коридор, большая кухня, ванная с газовой колонкой и всего три семьи в трёх раздельных комнатах. Но, видимо, трудно было сразу вдруг забыть ту прежнюю жизнь одним большим коллективом. И однажды мы с папой пошли проведать своих бывших соседей. Это неповторимая встреча! Нас встретили тепло с искренней радостью. Мгновенно в проходной комнате собрали один общий стол, все выложили свои вкусности и устроили пирушку. Взрослые что-то оживлённо говорили, чокались, пели, а мне было просто хорошо в этой тёплой и родной атмосфере. Тот дом давно сломали, все куда-то разъехались, и я больше никогда их не видела. А может быть, и видела где-то, но я их не могла узнать, да и они меня тоже.
Я ходила в тот же детский сад, что и раньше, при заводе, где работала моя мама. Много подруг, много друзей, но я не помню их имён. Вот сейчас смотрю на детсадовскую фотографию: в три ряда стоят и сидят дети, сзади воспитательница. Это мы на даче в деревне Клопово под Звенигородом. Я вспоминаю тот эпизод съёмки. Наша воспитательница Ольга Павловна (я не могла выговорить это сложное имя и называла её Улупанной) попросила самых красивых девочку и мальчика лечь в первом ряду голова к голове для завершения художественного образа фотографии. Этот мальчик был моим первым увлечением в жизни. Он мне казался таким умным и интеллигентным, что я рядом робела и опускала глаза. А тут вдруг девочка воскликнула, что она не может там лежать, потому что кусаются муравьи. О, это был мой звёздный час. Я закричала: « Я, я лягу на это место, я не боюсь муравьёв». Вот я на фотографии лежу, как поросёнок на отдыхе, ну никакого изящества. А я была от счастья на седьмом небе. Его имя Алёша Недзельский, возможно, единственное оставшееся в памяти из тех первых встреч.
На новом месте двор был лучше. Там были деревья, кустики, газоны с цветами, горка, качели, зимой самодельный каток. И игры, дворовые подвижные игры: казаки-разбойники, прыжки через верёвочку, штандр, лапта, салки, прятки, ножички, города, классики и ещё много-много других, что генерировала наша детская фантазия.
Дом был от папиного завода. Все друг друга знали, дружили и даже в пионерский лагерь мы ездили практически тем же коллективом. Начальником лагеря был папа одной из моих подружек, а вожатыми были молодые работники завода. Где-то они все сейчас, не знаю. Но я хорошо помню одну из своих соседок – пожилую женщину, которую я называла тётя Катя. В то время родители работали по шесть дней в неделю, а дети были предоставлены после школы сами себе. Бдительные старушки двора свято соблюдали роль импровизированных воспитателей. А тётя Катя заменила мне бабушку, ведь своих бабушек я не застала. Я с удовольствием пила у неё чай и делилась всеми своими детскими секретами. Потом, когда мы оттуда уехали в новую «хрущёбу», я навещала её несколько раз, и она мне рассказывала про друзей, кто кем стал, кто в кого влюбился.
А ещё там жила моя следующая симпатия - Гера или, как мы его во дворе называли, Гокса. Они с сестрой часто приглашали меня к себе, и я с удовольствием проводила там время. У них был телевизор, по тем временам большая редкость. Во время передач вокруг собиралось много людей, и мы благоговейно смотрели на крошечный экран, впитывая и переживая всё, будто это происходит с нами, а потом оживлённо обсуждали. Во дворе это не прошло незамеченным, и на стенах появились надписи: "Валя + Гога". Меня это нисколько не волновало. Мы играли, бегали и резвились, и вот однажды... я с разбегу растянулась на асфальте. Не желая показывать слёзы и свои содранные колени, я забилась в угол и тихо плакала. Тут появился он и поцеловал меня в лоб. Это было самое лучшее лекарство. Боль ушла, и я улыбнулась. Вскоре мы уехали в Черёмушки, я больше никогда его не видела.
Детство закончилось, а с ним ушли и мои первые встречи.
(продожение следует)