Я плохо знаю этого французского художника. Можно сказать, что я и вовсе его не знаю. Да и редкий француз вам скажет, что это за художник. Тогда, спросят меня, зачем же взялся за это описание. Да потому что привлекла сама картина и тема, связанная с ней. И на мой взгляд она лучшая иллюстрация к знаменитой повести Л. Н. Толстого «Крейцерова соната» Просто лучше и быть не может. Никто другой просто не мог живописным средством объяснить всю философскую и человеческую суть означенной повести. Для меня повесть и это вот живописное изображение слились в неразрывное одно. В одно целое. Я говорю, конечно, только о моих собственных ощущениях. Кто-то скажет, что я неправ. Пусть. Право имеет!
А что это за соната такая с таким странным названием? Это соната номер девять для скрипки и фортепьяно. Автор Людвиг Ван Бетховен. Она была посвящена французскому скрипачу Родольфу Крейцеру. Но говорят, что этот скрипач – виртуоз сонату номер девять никогда и не исполнял. Да и известна эта соната была бы только ну совсем малому кругу специалистов – музыкантов. Если бы не Лев Николаевич Толстой. Только благодаря его знаменитой повести и соната, да и теперь никому неизвестный скрипач Ролольф Крейцер, получили мировую известность.
Хотя как сказать. Ведь повесть эта вовсе и не посвящена этой сонате. Да и Крейцер в ней вовсе был ни при чем. Повесть совсем о другом. О самом главном, может быть, в нашей жизни. Об отношениях двух начал во всей природе человеческой. О женском и мужском. Как обязательном условии продления жизни. И Толстой гениальным своим пером прошелся по этим отношениям, да так, что в своё время потряс всю Россию. Да и не только Россию. Первоначально она была запрещена цензурой в России. И в Америке тоже. Ну и как водится, у нас она сначала расходилась в списках.
Тема, развернутая в повести, и вопросы поднятые в ней, общечеловеческие. Можно сказать, вечные вопросы. Толстой сорвал покров с того, что было принято скрывать.
А причем же здесь соната номер девять? Да ни при чём. Только потому, что один трагический эпизод повести камертоном наложился на главную тему повести. Он звонкой щемящей нотой прозвучал со страниц повести.
Сегодня эта повесть известна, конечно. Но не сказать, чтобы очень. А ведь когда она сошла с письменного стола писателя в Хамовническом переулке и была опубликована – это была бомба.
*****
Повесть начинается с того, что вот сидят на лавочках несколько человек в поезде, ну и, как принято, разговаривают между собой. Все они очень разные и по своему социальному положению, образованности, жизненному опыту и психологи. Очень разные. И разговор зашел так случайно о браке, о любви. Сидят на лавочках крутой купец, такой «папаша старого завета», дама-эмансипе, адвокат, сильно поднаторевший как раз на бракоразводных процессах, щеголеватый приказчик. И еще один господин, худой, весь на нервах, с особым внимание слушающий беседу. И в какой-то момент, когда дама-эмансипе убеждённо говорила, что брак должен быть освящен святым чувством любви, худой нервный господин вдруг вскакивает с места, и задает ей, как всем показалось, нелепый вопрос: Любовь! А это что? Да и потом, и это самое главное, любовь – а это на какое время. На год? На месяц? На один день. Или даже на полчаса?
Пораженные новизной вопросы, все ошарашено смотрят на него, и не знают, что ответить. Дама так неуверенно отвечает, что бывает и на всю жизнь. На что странный возбужденный пассажир говорит, что такого не может быть никогда. Поскольку люди чрезвычайно разные. И потому чтобы сошлись два человека, мужчина и женщина, абсолютно одинаковые по всей своей человеческой сути, а это главное условие для счастливого брака, то это вовсе дело невозможное. Это также невозможно, как если бы соединились две помеченные горошины в одном огромном возу.
А под конец он вдруг заявил, что он тот самый Позднышев, который убил свою жену. После чего наступила тишина. Неловкая. Томительная, про которую никак не скажешь, что здесь тихий ангел пролетел. Сидеть рядом с убийцей? Знаете, это как-то сильно напрягает и вызывает инстинктивное желание отшатнутся, отодвинутся от него. И вскоре после на противоположных лавочках остались только двое. Позднышев и ещё один пассажир, молчавший всю дорогу. И вот этому пассажиру всю оставшуюся часть пути Позднышев со всею страстью исповедается. Во всём его желанием высказаться
*****
Он противник брака и вообще против известных отношений между мужчиной и женщиной. Просто совсем! И выдвигает в качестве доказательств совершенно поразительные вещи, не лишенные логики и глубоких мыслей. И тут как-то трудно определить для самого себя, чьи эти мысли. Позднышева или самого Толстого. И каждый думает про себя, что это мысли самого писателя, как бы забывая или сознательно отвергая в этом случае то, что автор имеет право на художественный вымысел.
Позднышев спрашивает у дамы-эмансипе, а что это такое любовь. Дама опешила. Ну как же, все знают, что такое любовь. А Позднышев отвечает, что он не знает. Не знает и всё. А вы знаете? Я вот тоже, простите меня, не знаю. Зато это так очень просто объяснил в том же поезде «папаша старого завета». Жена ушла от мужа со словами « на вот тебе твои портки, а я к Ваньке пойду». Почему же? « А потому, что он кудрявее тебя». И всё. И вся любовь. Что тут объяснять.
Расскажу и я случай из собственный жизни. Давно это было. Было мне немного за двадцать. Время любить. Вот я и полюбил. Она чуть моложе меня. Работала в соседнем отделе. Кажется лаборанткой. Уже не помню. Ну и влюбился. Весь мир для меня сосредоточился на ней одной. « Он с именем этим ложится и с именем этим встает». Это обо мне. Я сам удивлялся, как это можно в каждую минуту жизни думать только о ней. «Одно привычное желание, одна привычная печаль, везде одно желание». Это слова Ленского о его пассии, Ольги. И я тоже ровно то же самое мог бы повторить в моём безумном состоянии страсти. Правда, Онегин о той же самой девушке сказал совсем другое. «Кругла, красна лицом она, как эта глупая луна на этом глупом небосклоне».
Ну так вот и моя пассия была всем для меня. Я следил за каждым её движением. Она вся-вся в мыслях моих принадлежала только мне. Хотя я с ней почти и словом ещё не обмолвился. И вдруг однажды… Однажды я узнаю, что в профком пришла жена начальника отдела в полной обиде на своего мужа. Он, оказывается, кобель такой, заигрался с этой самой моей страстью. А у них двое детей. Я представил себе эти самые их игрища в постели – и у меня в глазах потемнело. Все померкло. И вся моя страсть моментально растворилась в этом мраке. И всё прошло.
У любви есть, по словам Толстого, одно коварное свойстве. Можно сказать и закон. Вот его слова: «Удивительное дело, какая полная иллюзия того, что красота есть добро. Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит и делает гадости, и ты видишь что-то милое»
И так во всем, и так происходит со всеми. Заболоцкий о том же самом выразился более изящно. Красота. «Сосуд она, в котором пустота,или огонь, мерцающий в сосуде?» И никто пока эту загадку не разрешил. И не разрешит. В этом наше счастье и драма.
*****
И этим пользуются, этой неразрешимой пленительной загадкой. Пользуются, понятно, прежде всего женщины. И все в ней создано инстинктивно, природно на то, чтобы чтобы привлечь. И какого бы статуса социального она бы не была. И почти какого бы возраста тоже. Причем привлечь именно телесно. И об этом тоже говорит Толстой. Говорит он так : « Она знает, что наш брат всё врёт о высоких чувствах – ему нужно только тело». Добавлю от себя, что в начале славных дел на любовном поприще, в пылком романтическом ослеплении, мы скрываем даже и от самих себя это неумолимое телесное влечение. Оно нам в самой начале кажется, несмотря и на показной, напускной подростковый цинизм, внутренне оскорбительным. Предмет влечения – это святое, и неприкасаемое.
Но не для женщины. Даже и девочки-подростка. Самые даже и деликатные из них знают, что, по словам Толстого, « разговоры о высоких предметах – разговорами, а что нужно мужчине тело и всё то , что выставляет его в самом заманчивом свете»». «Отсюда эти нашлёпки на зады, эти голые плечи, руки, почти груди».
Вы думаете, что что-то изменилось с тех пор? Совсем нет. Даже и усугубилось. Вот носят джинсы. Джинсы порванные на коленках, а то и на ляжках. Чтобы все видели. Зачем? Да как зачем? Вот оно мое тело. А я вся такая! Возьми. А вот если с теми же самыми рваными дырами на тех же местах явится подросток или даже и дядя, моментально обвинят его в наглом и пошлом эксгибиоционизме. Это позволительно только девушкам.
И женщины, и девочки тоже, вроде хорошей девочки Лиды, знают отчетливо, каким оружием они обладают против мальчиков. Знают доподлинно. И всегда знали. А не только сегодня. И этим сильно возмущён Толстой. Его слова: «Женщины устроили из себя такое орудие воздействия на чувственность, что мужчина не может спокойно обращаться с женщиной». С красивой женщиной, добавим мы от себя.
И обвиняет в этом самих мужчин тоже. Он вспоминает евангелие от Матвея. Всем известную фразу « Кто на женщину посмотрит с вожделением, тот уже с ней …» Ну дальше вы и сами знаете как. Но тут я вспоминаю одну фразу из самого Толстого. В другом его произведении. Самом знаменитом. «Война и мир»» Вспомним про первый бал Наташи Ростовой. Как она наряжается на этот самый первый бал в своей жизни. А бал - это не просто танцы-минуэты. Это ещё и ярмарка невест. Такая негласная ярмарка. И вспомним, как Наташа страдала от того, что её никто не замечает. А ей так хочется танцевать. Но её заметили. Да и как не заметить. На неё обратил внимание князя Андрея Болконского, как на свою протеже, Пьер Безухов. И тот бережно взял её за талию. И « вино её прелести ударило ему в голову». Лучше не скажешь. Что последовало за этим вы и сами помните.
*****
Толстой разорвал в куски всю необходимость узаконивать половые отношения так называемым браком. В клочья разорвал. По его мысли очень аргументировано. Ну нет на земле двух абсолютно одинаковых личностей. Человеческая природа уж как сложна. И поэтому все это узаконенное пребывание в одной клетке превращается в муку сплошную. А пребывают они в этой клетке только ради продолжения рода человеческого. Это только одно, что их объединяет. И объединяет, прежде всего, в постели. А без неё никак роду человеческому не выжить.
А это совсем неестественно для человека, как творение Бога, убеждает Толстой. Или Позднышев, не поймёшь. Хотя сам Бог вроде бы и напутствовал первых наших людей «Плодитесь и размножайтесь». А как размножаться без постели? А Толстой считает, что то, что происходит в постели, «это и мерзко, и стыдно, и больно». Сам при этом нарожал 13 детей. То есть он знает, о чём говорит.
Его собеседник робко возражает. Он так логично говорит, что без постели «род человеческий прекратился бы».
И получает ошарашивающий ответ: «Зачем ему продолжаться , роду-то человеческому!»
- Ну нас бы не было, - дает такой понятный ответ попутчик.
- А зачем нам быть?
- Чтобы жить
- А жить зачем?
И вот тут Толстой подходит, может быть, к самому главному не только в этой повести, но и главному во всей нашей жизни. К вопросу вечному и неразрешимому и до сих пор. Может быть и вовсе неразрешимому. Вопрос очень простой. В чём смысл жизни. Ведь каждый наш поступок, каждое наше действие заряжено какой то мыслью, какой то целью. Каждый поступок, дурной или плохой, по-разному растянутый по времени, должен иметь оправдательное значение, свою цель. И так оно и есть в жизни. Всему есть оправдание, и у всего есть своя цель. Нет только оправдательной цели у самой жизни.
Во имя чего живет человек? И не только отдельный человек, а и всё человечество. Ради только одного биологического существования? И это при мысли, что всему есть начало и свой конец. И у жизни тоже. Вот говорят, что и Земле придет в свое время конец. Да и не только Земле, а и всей вселенной тоже. До возможного нового вселенского взрыва, который породит новые звёзды с галактиками, разлетающимися со скоростью света во все стороны.
Словом «Нету цели предо мною. Пусто сердце, празден ум. И томит меня тоскою однозвучный жизни шум». Этот однозвучный шум может томить не одного Пушкина, но и всё человечество. Если вы скажите, какая цель у всего человечества сегодня, то вы Гений или сам Господь-Бог. Нету цели. Катимся мы по просторам вселенной неизвестно куда. А если и есть у всех нас в отдельности какие-то цели, то по большей части всё мелкие и кратковременные. И очень разные. Отсюда и конфликты. И в кухне коммунальной, и в объеме всего человечества. А если так, то оказывается, что прав Позднышев.
*****
А потом Позднышев говорит и еще об одной удивительной вещи, и тоже не лишённой логики. Человек размножается, как и весь животный мир. Но есть и различие. У всех прочих живых тварей есть «воздержание» в производстве. Они этим занимаются в означенные сроки. А человек занимается этим делом всегда. И по больше части вовсе не из цели произвести потомство. Цель иная. Извлечь удовольствие. И только.
Но а чтобы за этим удовольствием не последовало известное следствие, человек научился и изобрёл всякие предохранительные средства. И сделал это только человек. И ни одна другая скотина на земле. Человек по мысли Толстого, «озабочен только тем, чтобы иметь как можно больше удовольствия». От производства. И что особенно погано всё по той же мысли Толстого, что «предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, а на практике любовь ведь есть нечто мерзкое, свиное, про которое и говорить и вспоминать мерзко и стыдно»
А ещё он говорит и такое: "Животные сходятся только тогда, когда могут производить потомство, а поганый царь природы – всегда, только бы приятно» Попробуйте возразить этой мысли.
*****
И вот здесь возникает вопрос. А при чем здесь все-таки соната номер девять Бетховена, Крейцерова Соната. Да вообще-то почти и не при чем. Толстой отталкивается от неё для объяснения того, как главный герой повествования совершил убийство своей жены. Как ни странно, при всем его женоненавистничестве он был дико ревнив. И музыка открыла ему глаза на известные отношения его жены с неким музыкантом – скрипачом.
Толстой описывает то, что вообще есть музыка. Лучшего описания я не встречал.
Вот, казалось бы, нелепый, но и необходимый вопрос, для понимания души человеческой. Одной из её граней. Музыка, а это что. В чем её магическая сила. Почему она иной раз так потрясает душу. Как посредством определённым способом гармонично выстроенных звуков можно управлять эмоциями человека и мыслями тоже. Как это она может и строить, и жить помогать? Как она может отражать и вызывать тоже всю сложнейшую палитру человеческих чувств. И Толстой это объяснил. В этой же повести. Это удивительное описание. Я такого ещё никогда не читал.
Что есть музыка? И даже не только сама музыка, а как её воспринимает сам человек. Упрощая вещи, это то, как посредством воздействия звуковыми механическими волнами, расходящимися кругами в воздухе, на наш такой сложные слуховой аппарат, у нас в душе создается то или иное настроение. Вызывается искусственно.
А это в наивысшей степени свойственно только человеку. И только сам человек может построить звуки, да ещё и издаваемые разными инструментами - от простого берестяного рожка до огромного органа с сотнями труб и трубочек, – так, чтобы вызывать в наших душах такое огромное разнообразие чувств и эмоций. И в этом смысле музыка имеет огромное влияние на нас. И чем больше наша способность воспринимать всю гармонию музыки, тем больше будет это влияние. И чем больше эта способность, тем дальше человек отстоит от животного мира.
Интересно то, что сонату написал глухой человек. А я иной раз думаю, что написание музыки, звуков, воздействующей на души наши, даже ещё и лучше может глухой человек. Никакие другие звуки его не отвлекают от написания его музыки, звучащей в душе. Но это может сделать только человек, потерявший способность слышать уже в зрелые годы. То есть звуки прочно уже навечно запечатлелись в его сознании и памяти.
А вот слепой художник – это нонсенс. Даже если он потерял зрение в зрелые годы. Потому как надо же видеть то, что ты пытаешься изобразить на полотне с кистью в руке.
Гость и жена Позднышева вдвоём исполняли дуэтом Крейцерову сонату. Он - партию скрипки, она за роялем. А так как плотское и духовное в человеке неразделимо, то Позднышев и понял, что на его глазах произошло слияние двух душ, его жены и этого скрипача, которого он сам же и ввёл в свой дом. А это означает, что и до слияние плотского у них оставлялось минимальное и уже легко преодолимое расстояние То есть это именно то, что мы видим на картине французского художника. А потом его проснувшийся в нём звериный инстинкт заставил вонзить кинжал под рёбра несчастной супруги.
*****
И последнее и очень важное. Я читал, повторяю, эту повесть с очень смешанным чувством. И вот почему. Любовь, та самая, приходит в известные годы. И в известные годы она, та самая, уходит. Всему свое время. Хотя Пушкин и сказал, что любви все возрасты покорны. Но в разные годы, любовь очень даже разная. Очень разная.
Я прочёл эту повесть впервые в подростковом возрасте. Ну, может быть, только чуть постарше. То есть в возрасте, в котором главная тема знаменитой повести, вызывает особый интерес. Интерес, который становится самым главным в постижении жизни. Это вопрос, который с некоторого возраста становится просто самым-самым важным в юной жизни. Вопрос, без решения которого нет просто никакого движения в жизни. Все остальное уходит на другой план, становится более-менее интенсивным фоном. И именно этот вопрос, остается потаённым. Тема остается закрытой. А если его и обсуждают без всяких табу, то это только в подъездах и школьных уборных.
Но речь здесь совсем о другом. А именно о том, что я прочёл эту повесть почти ещё мальчиком, стоящего только у самого начала великих открытий в отношениях разных полов. А повесть была написана человеком, стоящим почти и в конце жизненно пути. Человеком, для которого уже и нет никаких тайн и секретов. Который уже всё пережил, попробовал, испытал, и уже хорошо насытился. Очарование, магнетизм всех тайн уже давно потеряли для него всю свою мощную притягательность. Он давно уже преодолел эту ужасную силу основного инстинкта. Инстинкт сильно ослаб, и пришло время холодных рассуждений. У него сознание уже почти и освободилось от того, что можно назвать любовью и отнюдь не платонической. Жажда прошла, она давно была утолена. И навечно.
А Толстой для меня уже тогда стал Богом от литературы. И как ему было не верить, после того как я уже испытал потрясения от прочтения «Войны и Мира». Я читал и перечитывал страницы «Крейцеровой сонаты» и чувствовал несогласие с моим Богом, и даже бунт рос во мне против этой глыбы.
И я думаю, что это же чувствовали и многие другие. Первая мысль, которая приходила многим в голову, что взялся за описание предмета тот, кто в силу природных сил уже потерял к нему всякий интерес. Он наелся и сиё кушание потеряло для него всю свою аппетитную притягательность. Но вместо того, чтобы успокоится на этом, он стал и всех нас поучать и рассказывать о том, что есть в этом предмете хорошо, и что плохо. А плохо почти всё. Ничего хорошего он в нём не видит.
Повесть была написана Толстым в 1889 году. То есть тогда, когда самому автору было за шестьдесят. А последний его тринадцатый ребёнок родился в 1988 году. Это был чудный мальчик Ванечка. Он прожил всего семь лет.
Я и сегодня по прошествии многих лет читаю эту повесть со смешанным чувством. Но ведь я, к примеру, помню и страницы, описывающие отношения между Костей Левиным и Китей Щербацкой. Особенно их объяснения в любви у ломберного стола. А ведь Толстой описал ровно ту же самую сцену, что у него была с Соней Берс. И я не знаю, где был настоящий Толстой. В то время, когда он женился на юной Соне или тогда, когда он сам, став уже отцом тринадцати детей, писал "Крейцерову сонату"?