Ягодка это лесная, слаще которой нет... Во всем мире растут разные фрукты- ягоды, но мне она полюбилась от того, что я другого ничего и не собирала. Смородина, черника, голубица, клюква, брусника, костяника, черемуха, боярка и еще куча всякой всячины росло в наших пышных лесах. А вот, она «и одна, да миленька» Пока рассуждаю, что лучше, а тут и Нюра вынырнула из-за кустов-
-Ох, Маруська, и испужала ты нас… Зойка ревёт, тятю боится, все на меня сваливат... Я ж тебя караулить должна... Ну, чё ты тут забыла? Чё делала, а?
Мы уж по пол-туеска набрали…»
- Дак Нюра, посмотри, чё кругом деется-то?
- Вот тебе бы всё любопытничать? То и деется, чё надо… Лес ведь… Тут своя жизнь. На жизнь не наглядишься. А у нас свои дела… Вот гляди…
-Склонилась сестричка, я с ней присела, и боже мой…!
В траве-то под листиками ягода, земляника. Крупная, спелая, с одним рыжеватым бочком, на тоненькой веточке. То я и думала, чё такой запах в лесу сладкий.
А это выходит от неё. Вот глупая я , букарашек разглядывала, а ягоду не видела. Ну, теперь наберу…
Полянка небольшенька, Нюра рядом, можно и набрать кружку-то… А кружки-то нет, потеряла.
Поискать бы, дак где в траве-то найдешь? Сестре боюсь сказать. Принялась я земляничку , самую спелую да крупную в рот ложить. Уже не в присядку, на коленках ползаю. Сорву две-три ягодины, положу в рот, языком к нёбу прижму…Глаза сами собой от удовольствия закрываются. А ягод, ешь, не хочу…
Сладости этой запашистой решила домой принести. Не влезало уже в меня. Нашла лист лопуха, здоровый такой, наложила в него ягод, зачем-то ромашечку сорвала, туда же. Как бы подарочек. Съела еще немножко, чё -то так приморило солнышком, не могу глаза разлепить Прилегла, и уснула.
Я же еще раньше вам говорила, что спать люблю.
Так и принесла меня, старшая Зоя на закукорках, полусонную. Все ворчала, что не надо было брать меня в лес, что права она была.
За то, мама, когда отмывала мою рожицу и руки, красные и липкие, от сока, сказала мне...
Умница ты моя, Манечка, подарочек принесла…
А на столе лежал измятый лопух с ярко-розовой кашицей.
А про кружку, никто и не вспомнил, и про городские ботиночки 36 размера тоже…
Уж больно хорошее времечко, это лето. Прямо , полёт души. Но, я так думаю, и зима не хуже. Только вот лето быстрее кончается. И чё бы так-то?
Зимой местами тоже интересно бывает… К примеру, я всегда мечтала больше зимой… Летом-то когда? Всё недосуг. Вот не знаю, где как, а мы первым делом на свою любимую речку. В города играть. Ясно дело, когда замёрзнет река. Появляются во льду пузыри замёрзшие , много-много. Большие и маленькие. Бежим на речку. На коленках ползаем, разметаем снег, и вот они… наши «города»
Собираем всякие сосновые иголки- веточки, нитки- тряпочки. Украшаем свои города, мечтаем там побывать, улетаем на лёгких крыльях воображения в свой прекрасный детский мир…Звенят и переливаются нежнейшие хрустальные струны. Неизвестно откуда, звучит в ушах чудесная музыка, чистоты, белизны, смеха, падающего снега на румяные щёчки ребятишек. И хочется от избытка чувств обнять весь мир и жить вечно.
Не знаю, как другим, а мне зима по душе.
Правда, темняется быстро. Но и это к месту. Вечерами другая жизнь, особо тихая. Во первых, после первых морозов, ближе к Рождеству начинается приготовления. Всё то. не опишешь.
К примеру, пельмени мама начинает заводить . Тут ведь как? Не на один присест. На всю зиму. Поэтому теста много, мяса ещё больше надо. Мясо надо нарубить в деревянном корытце приготовить фарш. Это мама никому не доверит. А вот стряпать садятся за наш большой стол все, и я тут, как тут. К сёстрам приходят подружки, тоже садятся. Вроде посиделки получаются. Пельмени лепятся шутя. Мама
незаметно подкладывает в некоторые пельмешки чё попало.
Кому на богатство- копейку, кому на худу жизнь- уголёк, кому с парнем целоваться- изюминку… Кто-то заводит песню, её подхватывают все и льются потихоньку «страдания», шуточные, про любовь обязательно… Даже у меня шило в одном месте не торчит.
Мама важничает, смеет даже тяте сказать-
-Не курил бы ты, отец… Вишь ведь… тесто…-
И отец послушно уходил к кому ни будь из мужиков.
У них свои тары-бары. Тоже поговорить-то любят.
Дымище… сидят вольготно без баб. Всё с утра ещё переделано. Можно и поговорить по душам…
А кто их знает, об чём они могут говорить? Вроде и не об чём. Разве только про лошадей, да про навоз, что на поля ещё не весь вывезен….Ну может и про чё другое, уж не знаю. Вот тятенька мой. Тот, только и умеет команды отдавать… Это и понятно. Попривык на своих, то на белых, то на красных войнах, приказы подавать. Вот и не умеет говорить-то много. Да и другие мужики, только матерятся, особенно, когда у «сборни» сход, или так просто посидеть сойдутся… Да Бог с ними, пусть отдыхают, А то ведь Кроме работы-то чё они видят? Одна работа. Добытчики…
Конечно, какие в деревне прибамбасы? Самое любимое, санки, горка. Тоже картина маслом… Мы-то мелюзга, ладно, пурхаемся в снегу, как курицы в
пыли. А вот девкам с парнями приволье…Приволокут парни, с конного двора, сани или кошёвку. Оглобли поднимут, свяжут их. Насадят ДЕвок. Девки красно морденькие, полушалки, пуховые, выходные наденут.
Глаза блестят из под полушалков-то. Чё им мороз какой то? Радёхоньки.
Парни сзади ухватятся за крыльца, разбегутся…и полетели с горы. Девки, конечно, визжат от страха, а может от чего ишшо. Парни тоже видно боятся, всё за девок хватаются, все хохочут… Вот веселье…
Ну, да этим кого удивишь. В моём доме скучно не было, ни зимой, ни летом. У нас Зоя и Анна учились в Тюмени на учительниц, приходили домой на лыжах на воскресные дни и на каникулы. Иногда с подругами. Начинался меж ними городской разговор.
Вечерами, под китайской , ещё старинной, керосиновой лампой, с фарфоровым в цветочек, абажуром собиралась вся семья. Только маме некогда было… Господи…
Вот в этом ликбезе я и научилась любить книгу, читать и писать. Анна читала стихи Есенина, Блока, Пушкина… Особенно я любила мятежного Лермонтова. К семи годам я почти наизусть знала «Демона», много стихов Блока. Детская чистая память всё впитывала, как губка. Эх, дальше бы поучится… Не задалась судьба.