В первые годы войны 1654-1667 гг. Алексей Михайлович охотно принимал на службу шляхтичей и казаков занятых польско-литовских земель.
В сентябре 1655 князь Яков Куденетович Черкасский отправил дворянина Нестерова к шведскому генералу, графу Делагарди. Нестеров доносил: шляхта, которая поддалась шведскому королю, тужит и говорит: «Не знаем, как вперед будем жить, не привыкнуть нам жить в подданстве у шведского короля, мы шведского языка не знаем, а шведы нашего языка не знают, к русским же людям были мы привычны: с ними жили вместе и язык у нас один был».
Близость языка, нравов между русскими людьми и населением занятых территорий отмечал и польский хронист того времени В. Коховский. О московской Руси он писал:
«Этот соседний нам народ, или не забывая прежних поражений, или опасаясь нашего большого могущества, искони враждебен нам (полякам), хотя внешним видом, языком, нравами, а также несением военной повинности не особенно отличается от нас». [1]
Себеж и Красногородск были заняты русскими войсками в 1654 году. Как это произошло упоминаний найти не удалось. Вероятно, что эти крепости сдались без боя. Очевидно, что служилые люди уездов этих городов, переданных Речи Посполитой в 1634 году, искали возможность перейти на русскую службу.
На границе Себежского и Опочецкого уездов располагалось большое поместье влиятельного псковича Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина. Население вновь занятых уездов неоднократно обращалось к нему за решением своих проблем.
В отписке царю Алексею Михайловичу от 29 февраля 1656 Афанасий Ордин-Нащокин, хорошо зная дела в Себежском уезде, заступается за себежскую шляхту и крестьянство, утесняемых новым русским воеводой:
«И ныне по твоей грамоте, велено Степана Бухвостова за гонение Себежских шляхты посадить … же в тюрьму, и ему, Степану, друг дьяк … рей Крылов во Пскове удержал твой государев. А он, Степан, и прежняго пуще твоих государевых людей гонит, и пишет в отписке своей противно твоему государеву делу; и котораго шляхтича именовал в отписке Павла Белка, и он Павел, бьет челом тебе, великому государю..., и за товарищей Себежскую шляхту, что де крестьян он, Степан, многими сборами денег и хлеба я … студс розорил до конца. И только де, по твоему государеву милостливому указу, сыскать будет велено про него, Степана, и всего Себежского уезда разорение от него, Степана; всякие люди в сыску подлинно скажут. А (по) твоим государевым грамотам, твой государев указ я пишу к ним, ко псковским пригородским приказным: ни в чем твоего государева указу на слушают, видя меня беззаступна для того в твоих государевых делах, и вина своей не знают.» [2]
Не вызывает удивления, что себежские и красногородские казаки в 1657 году хотят поступить на русскую службу в полк к Ордину-Нащокину, с сохранением своих поместий (маетностей).
«Челобитная Себежскаго и Красногородского уездов шляхты о дозволении им взять свои маетности по прежнему»:
«Бьют челом Себежскаго и Красногородскаго уезду шляхта. Преж сего служили мы, будучи за Польским королем, козацкую службу, а тое службу нашу ведал гетман княжества Литовскаго; а ныне твоей царского величества милостью м прежними маетностями пожалованы, а о твоей службе указу нам нет. Да меж нашими маетностями в Себежском и Красногородском уездах есть выморочныя козацкия маетности; и завладели самодовольством шляхта, которые в списку с Полоцкой шляхтой, а не с нами. Да в Себежском же уезде в волостях были за Родивилом белоземцы* для посыльных листов; и те волости ныне владеют шляхта, и белоземцев в неволе себе держат, а они белоземцы хотят с своей земли тебе государю служить. Просят пожаловать их, велеть службу их ведать в Цаервиче-Дмитриеве городе, в Лифляндском полку, воеводе порубежных Лифляндских городов Афонасью Нащокину, и о том дати грамоту. И по той грамоте велеть взять у них именные списки начальных людей и рядовых казаков, которые хотят служить в Лифляндском полку; просят — велеть в всяких делах их самих и их поместных крестьян ведать в Царевиче-Дмитриеве городе, белопоместных от шляхты освободить, выморочныя козачьи поместья отдать им самим; они ж с этих поместий учнут на государеву службу коней ставить».[3]
*Белоземцы — в Московском государстве — владелец земли, свободный от феодального земельного обложения, не тяглый.
В апреле 1658 Ордин-Нащокин также сообщал царю, о желании себежских казаков служить в его полку в конной службе:
«[В] нынешнем 166-м году, марта в 19 д., прислали в Царевич-Дмитриев город Себежские казаки и мещане челобитныя заруками, и пишут к мне, что они хотят тебе служить и радение свое объявить; призывать свою братью под твою высокую руку в подданство и службу. А Друйского уезду и Свейских всей волостей белопоместцы вместе с Себежскими козаки в полку Царевича-Дмитриева города тебе бьют челом в службу конную: вели свой великаго государя указ учинить.» [4]
Несмотря на то, что казаки Себежского и Красногородского уездов перешли на русскую службу, уже в 1656 началась раздача поместий (маетностей) этих уездов и во владения русских служилых людей. Так, землю в Красногородском уезде получил атаман Опочецких казаков Игнатий Федорович Костров.
Городовое казачество в то время уже сильно отличалось от «вольного». Ограничение численности получавших жалованье казаков, превращало их в замкнутое сословие, для восполнения убыли было достаточно казачьих детей и племянников. Должность атамана, при наличии обязательного казачьего «головы» из дворян, теряла прежнее значение и обозначала казака с более высоким окладом. В итоге, место убывшего атамана обычно занимал его сын или родственник. Так, вероятно и упоминаемого за 1654 г. Лариона Кострова сменил к 1656 Игнатий Федорович Костров.
Наличие сотенного головы над городовыми казаками показывает, например, расписание конницы Псковского полка в битве при Мядзелах (29 января 1659). В сражении, в составе полка окольничего князя Тимофея Ивановича Щербатова, участвовали и казаки атамана Игантия Кострова (54 рядовых казака, 1 есаул, 1 под знаменем). А сотенным головой у опочецких казаков был пусторжевец по Пскову Григорий Андреевич Шетилов.[5]
Земли, данные Игнатию Кострову, располагались в Никольской Дрецкой губе Красногородского уезда, они прилегали к Опочецкому уезду и располагались на другом берегу реки Иссы. По переписи земли в Красногородском уезде за 1674 год псковитиным Василием Николаевичем Хозиным и подьячим Марком Осиповским записано:
«В прошлом во 166 (1656) году апреля в 27 день по ввозныя Великаго Государя грамоте из Поместнаго приказу за приписью дьяка Степана Венедиктова Опочецких казаков за отаманом за Игнатьем Федоровым сыномъ Костровым, въ Николской Дрецкой волости к Красному городу в 17 верстах маэтности Никулая Жердана деревня Сукова, Зимарева тож, на Велейском рубеже от Каменнаго мосту, да к ней припущено в пашню против прежняго: пустошь Агафоново, пустошь Захновка, пустошь Говяженкэ, Гришино тож, а въ ней двор помещиков его, Игнатьев, во дворе Филька Иванов у него два сына: Варфоломейко да Микитка, пашни паханные середние земли 23 четверти в поле, а в дву потому ж, сена 30 копен, лесу пашеннаго и непашеннаго к Фалеевскому ручью вдоль на три версты, а поперег верста; да в том же поверстном лесу в бору между мхов, озерко Дрецкое вдоль на полверсты; деревня Волоково из реке на Иссе, да к ней же припущены в пашню: пустошь Бородулино, пустошь Калиткино, пустошь Леошково, во дворе крестьяне Иевко Иванов Щербаков, у него сын Тихашко, пашни паханные худыя земли пять четвертей с третником в поле, а в дву потому ж, сена 30 копен да на Бородулиной пятьдесят копен, да на Леошкове и на Калиткине десять копен, лесу пашенного и непашенного на припускных пустошах вдоль на версту, а поперег тож, да деревянного пашенного и непашенного лесу … шесть десятин» и т. д.[6]
Местоположение земли определить просто. Из упоминаемых сохранилась деревня Волково на реке Иссе, деревня Агафоново (что названа пустошь), между ними в лесу расположено озеро Большое (Дреча). По спискам населенных мест 1872-1877 гг. там же была деревня Зехновка (пустошь Захновка), деревня Гришково (Гришино?).
Здесь же, но с другой стороны Красногородской дороги, расположена деревня Кострово.
Таким образом, располагались эти земли вдоль реки Иссы, являвшейся границей на то время между Опочецким и Красногородским уездами. Немного севернее уже начинался Велейский уезд.
На 1756 г. в Псковской губернии значится Кострова Пелагея Кирилова, которая владела 118 ревизскими душами. По метрическим книгам церкви Архангела Михаила пригорода Красного в ее владении упоминаются в Никольской Дрецкой губе за 1746 г. — деревни Сипино, Щепоткино, Агафонова, Ломы, Зимарево, за 1748 г. — сельцо Сомароково, Сехново, Черницово.
В метрических книгах Успенской церкви г. Опочки в 1747 г. владельцем деревни Прялицы, Усадище Никольской Дрецкой губы указан бывший (то есть умерший) помещик Терентий Костров. В 1748 г. он упоминается владельцем деревни Сипино (церковь Архангела Михаила пригорода Красного).
За 1748 г. в книгах Спасского собора указаны деревни Перлица и Соморокова Никольской Дрецкой губы вдовы Настасьи Антоновны Костровой. В 1749 г. в метрических книгах Козмодамианской церкви отмечено, что деревня Сумароково Красногородского уезда принадлежит вдове Терентия Кострова.
Можем осторожно предположить, что Настасья Антоновна — вдова Терентия Кострова, а Пелагея Кирилловна его мать.
В 1750 г. за Настасьей Антоновной указана деревня Сипино, а за 1751 г. в книгах Успенской церкви г. Опочки упоминается сельцо Кострово помещицы Настасьи Антоновны и ее внук Терентий Алексеев. Запись от 8 июня 1751 г.:
«Того же числа помещика графа Алексея Григорьевича Разумовского крестьянина деревни Белухина у Ивана Игнатьева родился сын Феодор, восприемником был селца Кострова Николаевской Дрецкой губы помещицы Настасьи Антоновой внук ее Терентей Алексеев, восприемница была Настасья Матфеева».
По книгам той же Успенской церкви за 1761 г. от 8 мая записано:
«Тое ж Разумовской вотчины у крестьянина деревни Мащенова Устина Исакова родися сын Иван, восприемником был деревни Кострова Терентей Алексеев, восприемница была тое ж деревни Мощенова Дарья Исакова»
Является ли Терентий Алексеев Костровым или нет, мы не можем указать. Возможно, что к этому времени род сильно обеднел. Но, ко времени генерального межевания конца XVIII в. в Опочецком уезде уже не удалось обнаружить помещиков Костровых: деревня Агафоново Красногородской волости принадлежала Кириллу Разумовскому, а Волково и Прялицы Никольской Дрецкой губы — Степану Павловичу Пастуховскому.
Ссылки:
[1] В.К. Стукалич. А.П. Сапунов - к 25-летию его ученой и литературной деятельности. Витебск. 1905. - Стр. 13-14
[2] Акты Московского государства Том 2. Разрядный приказ. Московский стол. 1635-1659. 1894. стр 485-488
[3] Там же, стр. 567-568
[4] Там же, стр. 654
[5] Курбатов О.А. Из истории военных реформ России во 2-й половине XVII века. Реорганизация конницы на материалах Новгородского разряда 1650-х – 1660-х гг., - Москва, 2002. Приложение 4. Конница сотенной службы Новогородского разряда перед реорганизацией 1659 г., стр. 242
[6] Софийский Л.И. Город Опочка и его уезд. В прошлом и настоящем (1414 — 1914) - Репринт. изд. [Псков, 1912 г.]. - Псков: Псковская областная типография, 2004 — стр. 82