Это казалось всего лишь иллюзией или же какой-то параллельной реальностью. Мысли вскружились вихрем в безумном танце, кровь вскипела как стоградусная вода в чайнике. Эмоции и чувства разгорелись огромным бушующим пожаром. Сейчас они не узнавали друг друга, даже себя не узнавали. Тупо шли на поводу своих тел.
Им было приятнее думать, что все это сейчас происходит вовсе не с ними, а с кем-то другим во второсортной мелодрамке. Всё как в тумане, словно один затянувшийся сон. Действия были какими-то скомканными, чересчур торопливыми, будто скоро настанет конец света, и они больше никогда не смогут встретиться.
Уилл залезал пальцами под её лавандовый пуловер, пытаясь расстегнуть неподдающиеся лямки кружевного бюстгалтера. Всё это смотрелось до такой степени противно,мерзко, отвратительно и пошло, а действия настолько банальными и предсказуемыми, что хотелось просто начать блевать радугой. Повалив её на кровать, он стал быстро расстёгивать ширинку своих джинсов, как будто испугавшись, что Хэрриет вот-вот одумается и пошлёт его куда подальше. Но такую «малину» Уилл не мог упустить, слишком долго он этого ждал. Девушка лежала словно кукла, неподвижно распластавшись под его неистовым натиском. Он страстно покрывал её горячую кожу поцелуями, словно соревнуясь своим рвением с Кларком Гейблом, но Хэрриет никак не реагировала на это и не отвечала взаимностью. В этот момент абсолютно ничего не чувствовала как манекен, который используют для усмирения своего либидо. Ноль эмоций на лице, никаких признаков жизни. Уилл остановился и молча уставился на неё, не понимая причину её равнодушия. Но Хэрриет, казалось, было всё равно. Парень лёг рядом с ней и смотрел в ту же незримую точку на потолке что и она. Его напрягало, даже подбешивало то, что у них всё время что-то не так, а точнее у Хэрриет. Постоянно возникает причина, из-за которой, грубо говоря, она ему ни разу не дала. То непонятные предрассудки у неё в голове, то маячивший перед глазами Дин словно назойливая муха, от которой ему удалось избавиться. Каждый раз одно и тоже. Так не может всё время продолжаться, но заставлять её или принуждать шло против неписаных правил остатков чести и достоинства этого человека. Доселе невиданные муки терзали его душу от того, что он не получал сию минуту желаемого. И это продолжалось ни день и не два, а все годы, что они провели вместе и порознь. И Уилл считал, что пришло время положить этому конец.
— Ответь мне на один-единственный вопрос: что не так на этот раз? — сквозь поговорил он. Хэрриет долго не отвечала, боясь его реакции, и просто пыталась отмалчиваться до поры до времени. Но повторный вопрос не заставил себя ждать.
— Я... не могу, — тихо промямлила она, повернувшись к нему спиной.
— Эй, ты чего? — помягче спросил парень, легонько дотронувшись до её плеча. — Я сделал что-то не так?
— Нет, дело не в тебе. Просто... — девушка замялась, переминая костяшки пальцев. — Я никак не могу забыть Дина. Я всё ещё люблю его.
У Уилла задергался глаз, и если бы Хэрриет увидела его в темноте, то, скорее всего, подумала, что в него вселился демон. Он убрал свою руку с её плеча и судорожно потирал виски. Только понадеялся, что вся эта кутерьма с её бывшим уже давным-давно похоронена, как она сама же начала заново мусолить эту тему. Такими разговорами Хэрриет всё больше утомляла его, снова и снова загоняя в тупик. Это как бегать по лабиринту Минотавра, возвращаясь всё к той же стене, что, казалось бы, осталась позади. Она сама, своими собственными руками, преграждала ему выход из этого запутанного клубка. Уилл не предполагал, что его система даст сбой и разрушит в пух и прах все его планы. Взъерошив каштановые волосы, нервно почесывая затылок, парень слез с кровати. Он прошёл мимо Хэрриет, словно она перестала для него существовать. Выйдя на балкон, Уилл медленно провела кончиками пальцев по холодному запотевшему стеклу, вставленному в прогнившую деревянную раму. Он достал из заднего кармана пачку сигарет и вложил в рот сразу несколько, после чего поджог их одной спичкой. Через форточку проникал морозный февральский воздух, оставляя на его щеках ярко-розовый руманец, похожий на сыпь. Он сильно укалывал кожу множеством микроскопических иголочек. Дым сигарет витал над его головой бледно-серыми облаками, испаряясь у потолка. Его дыхание оставляло на стекле белые следы из водяных капель, тонкими дорожками стекавших по прозрачной поверхности. Уилл устремил свой взор вдаль, на небоскрёбы, сверкающие своими многочисленными огоньками, и людей, казавшихся ему крошечными муравьями с такой высоты. Но ни что не могло отвлечь его от удручающих мыслей о скатившейся на самое дно жизни. Тошнило уже от самого себя, а от остальных людей и подавно. В такие моменты ему хотелось исчезнуть куда-нибудь подальше от этого места, например, на Марс. В глубине души он надеялся, что Хэрриет вот-вот бесшумно войдёт на балкон и тихо обнимет его. Скажет, что была не права и они забудут обо всём. А затем Уилл ловил себя на мысли, что думает так же, как и шестилетняя Хэрриет, веря во все эти розовые сопли про принцев и принцесс, которых обязательно ждёт своё долго и счастливо. Он подопнул ржавую банку из-под бобов, пытаясь выместить на ней свою злость. Но это ни на йоту не избавило его осадка внутри. Его тело не было железным, с ужасом приходилось осознавать, что не всё может претерпеваться им без ущерба, морального или же физического. В ушах звенело, складывалось ощущение, что он просто оглох. Только гудение отбивало несносный ритм по его барабанным перепонкам, а комната тем временем уже была пуста...