Творческий вечер Петра Исаевича подходил к концу. Настроение портилось с каждым прочитанным словом. Он даже пытался подстроиться под ритм похоронного марша, читая очередную миниатюру, но публика, как назло, смеялась ещё громче. Мало того, он специально делал паузы, отпивая воду из взятой с собой бутылочки, но народ и в паузах продолжал хохотать.
…Неделю назад, после звонка и приглашения заведующей, согласился приехать, не задумываясь. Ещё бы, пансионат сотрудников полиции! Наверняка, люди обеспеченные отдыхают, книжки раскупят в момент, наивно думал Пётр.
Выехал за час до назначенного времени, на удачу погладив слегка дрожащей рукой пакет с заботливо сложенными Лёлей книжками, и через полчаса свернул с новенькой объездной трассы в направлении пансионата. Оставалось около восьми километров. Пролетел их минут за пять по асфальтированной дороге, окруженной с двух сторон сосновым бором, бодро напевая «Наша служба и опасна, и трудна», и вскоре припарковался перед высокими металлическими воротами с вывеской «Боровики». Подождав пару минут, посигналил.
За оградой справа открылась дверь с виду прочной и неприступной сторожки, из которой выглянула явно подслеповатая старушка.
– Отдыхать? – спросила она неожиданно звонким голосом.
– Выступать! – громко ответил Исаич.
– Так это ты к Варваре? – оживилась бабуля, открывая ворота. – И как ей удалось тебя подманить? Лет пять у нас ни одного выступающего не было. Последний, помнится, лектор был из общества «Знание», еле ноги унёс, бедолага.
Петру стало нехорошо. Срочно захотелось обратно, в свой уютный деревенский дом. Но тут неожиданно открылась пассажирская дверь и в машину, не спрашивая разрешения, влез крепкий дедок в телогрейке со значком «Отличник милиции».
– Я сопровожу, – мягко, но тоном, не терпящим возражений, пробурчал Отличник и показал правой рукой направление движения.
Проезжая мимо старушки, Пётр услышал зловещий хохот и увидел боковым зрением, что охранница злорадно потирает руки.
– Вам сюда, – дедок с ухмылкой открыл перед писателем тугую парадную дверь, подождал, пока Исаич войдёт, и слегка подтолкнул жёстким кулаком в спину, подбодрив:
– Давай, сынок, не боись. Там все наши.
Упоминание про «наших» не успокоило Петра. «Кому наши, а кому и оборотни в погонах», – подумал он. Напротив входа в конце холла виднелась дверь в кабинет заведующей культмассовой работой, той самой Варвары, которая так удачно заманила наивного автора. Дама сидела за столом и в профиль напоминала бюст Екатерины Второй в очень зрелом возрасте. Увидев Исаича, она благосклонно кивнула, не вставая, развернула верхнюю часть тела и двумя руками, как регулировщик на перекрёстке, показала направление к актовому залу.
В пансионате нестерпимо пахло жареной курицей с чесноком. Особенно сконцентрированным был запах в небольшом зале, где и предстояло Петру читать свои рассказы. Он, как обычно, разложил книжки на подготовленном по его просьбе столике, достал пачку листов с отпечатанными текстами, ручку, вынул очки из футляра.
Зальчик начал медленно заполняться. Автор с ужасом наблюдал, как санитарки и другой обслуживающий персонал вводили почти слепых отдыхающих. Некоторые шли парами, весело переговариваясь в предвкушении, поддерживая друг друга и натыкаясь на стулья и сидящих коллег.
Пётр выскочил из зала и решительно ворвался в кабинет заведующей клубом:
– Это что за богадельня?
– Тише, умоляю, – низким грудным голосом буквально прошипела Варвара, вжимая бюст в край стола.
– У вас все такие? – спросил Исаич, тоже понизив голос.
– Практически, – вздохнула дама. – Это пансионат бывших сотрудников полиции, как я вам и говорила, но с проблемами зрения.
– Они меня-то видят? – выдавил из себя Пётр.
– В общих чертах, – улыбнулась Варвара, – как ёжика в тумане.
– Что же тут смешного? – возмутился писатель. – Они ведь не купят у меня ни одной книжки! Зачем же я приехал?
– Я подумала, благотворительная акция, – забормотала, будто оправдываясь, дама, – вы же можете раскрасить жизнь инвалидов, помочь им немного развеяться. Ведь никто не едет! Телевизор слушают, бедолаги! Вы же не сбежите, не откажетесь выступить?
Последняя фраза прозвучала особенно безнадёжно.
– Почитаю, раз приехал, – ответил Пётр. – Так я пойду? Они уже собрались.
Он вошёл в зал под одобрительный гул, не глядя на зрителей, а точнее, слушателей, устроился на стуле и начал читать, с расстройства даже не представившись.
Плохо видящие бывшие сотрудники милиции и полиции оказались благодарными слушателями. Смех раздавался даже в таких местах, где другая аудитория обычно помалкивала или, в лучшем случае, тихо улыбалась.
В иной ситуации Пётр бы порадовался, в уме подсчитывая потенциальный доход от продажи книг. В очередной раз открывая бутылочку с водой, он обвёл взглядом отдыхающих. Пора было заканчивать. Он так и сказал: «Пожалуй, на сегодня всё. Спасибо за внимание». Раздался очередной взрыв смеха.
«Может, они ещё и плохо слышащие?», – подумал автор и повторил гораздо громче:
– Всё, дамы и господа! Концерт окончен!
Публика зааплодировала.
– Может быть, у кого-нибудь есть вопросы? – опрометчиво поинтересовался Пётр Исаевич, уже складывая книжки в пакет.
Тут же, будто бывшие милиционеры только этого и ждали, взметнулся лес рук. Писатель обречённо сел на стул и кивнул, показав на ближайшего седого мужчину, сидевшего в кителе с майорскими погонами поверх пижамы.
– Товарищ! – буквально закричал майор, вскакивая с места. – Где справедливость? Один телевизор на весь пансионат! Женщины постоянно сериалы свои смотрят! А мне даже новости не дают узнать! Ни газет, ни интернета. Как там, кстати, закончился Евразийский саммит? Лукашенко приезжал?
– Успокойте Ромаськова! – крикнула какая-то дама с галерки. – Снотворного ему со слабительным в один шприц, чтобы пенсия мёдом не казалась!
Бывший майор резко развернулся и показал даме фиги обеими руками:
– Вот тебе, Машукова! На, кушай с маслом!
– Вы его не слушайте, господин писатель, он у нас маленько с дустом, – к Петру буквально вплотную, пытаясь разглядеть черты его лица, подошла женщина лет семидесяти с очень короткой стрижкой. – Ой, а он ещё вполне себе, девки! На ночёвку не останетесь, молодой человек? У нас пара коек свободных имеется.
– Кругом марш, Петрова! – закричал Ромаськов. – Оставьте человека в покое!
– Ты-то на фига в пансионат ездишь, майор? – засмеялась моложавая шатенка в маечке с надписью «Даю уроки всем желающим». – Толку от тебя, как от сивого мерина. Только места потенциальных кандидатов занимаешь. Писатель, вы женаты?
Пётр кивнул, отрешённо глядя на происходящее.
– Значит, ещё того-этого могёте? – хихикнула шатенка. – Может, почитаете мне в индивидуальном порядке? О, покраснел, смотрите, девчонки. Как я люблю краснеющих, не передать.
– А чего это тебе, Катька, он читать должен? – вспыхнула престарелая Петрова. – Мне тоже его голос сексуальный понравился. Да я и старше по возрасту и званию, уступать положено!
Раздался многоголосый гул. Борьба за сеанс индивидуального чтения развернулась между всеми слушательницами и даже одним слушателем. Только майор Ромаськов что-то продолжал кричать про единственный телевизор и отсутствие справедливости.
В глубине небольшой сцены тихо приоткрылась запасная дверь, в зал заглянула заведующая клубом и прошептала:
– Пётр Исаевич, скорее сюда.
Писатель схватил пакет с книгами и портфель и просочился вслед за Варварой в узкий проход. Проплутав немного, они вышли из пансионата прямо к его машине. Дедок «Отличник милиции» просипел: «Я прикрою» и прижался спиной к двери.
Заведующая на ходу сунула Петру в руку какой-то комок. Он положил его в карман, не разглядывая, сразу же завёл двигатель и рванул к выезду из пансионата.
Сторожиха, издалека увидев знакомую машину, открыла ворота и встала сбоку, улыбаясь и одобрительно показывая большой палец.
Только отъехав пару километров, Пётр облегчённо выдохнул. «Ещё легко отделался, – подумал он, паркуясь у дома, – а Лёле лучше ничего не рассказывать».
Через пару дней супруга, проверяя карманы куртки перед стиркой, обнаружила комок, вручённый Петру заведующей клубом.
– Это что такое? – спросила она.
– Понятия не имею, – буркнул недовольный, что его отрывают по пустякам, Исаич и тут же вспомнил свой недавний творческий вечер. – Дай сюда. Это, видимо, записка от зрителей.
Он схватил комок и развернул его. В мятую бумагу были завёрнуты несколько купюр. На листе было написано размашистым женским почерком: «Это вам на бензин или, если вам угодно, в качестве моральной компенсации. Спасибо».
– Уже и моральная компенсация зависит от цен на бензин, – буркнул Пётр.
Спустя неделю позвонила Варвара:
– Пётр Исаевич, не хотите ли приехать к нам ещё раз? Отдыхающие очень просили пригласить. Особенно дамы. Вы же понимаете, что они шутили? Скучно им, вот и…
– Нет, – отрезал писатель. – Завязал я с творческими вечерами. Перешёл на утренники, там безопасно, да и манной кашей кормят. Варвара, у меня к вам просьба. Не давайте в обиду майора Ромаськова, пожалуйста.