Булава на длинной рукояти это знак командира и в то же время опасное ударное оружие. У конника имелась походная сумка, где могла находится письменная депеша. Были и другие кожаные сумки, свисающие по обе стороны седла, так называемые саквы. В них перевозились запасы разного питья, а также зерно, предназначавшееся в качестве питания в дальнем походе и коню и всаднику. Саквы могли наполнятся и всевозможной добычей, в том числе серебром и золотом. Ничем совсем незаменимым было седло с подушками, на котором казак мог провести длительное время, оставаясь в боевой готовности. Такое седло в многодневном походе не натирало спину лошади, что безусловно, было очень важно. Для борьбы с вражеской конницей казаки использовали якирьци (якорьки), они же рогульки. Это оружие внешне было похоже на уменьшенный противотанковый ёж времён Второй мировой войны. Якирец состоял из четырёх толстых железных гвоздей, к концу сильно заострённых и соединённых в центре. Троицкие монахи во время осады монастыря казаками в 1608 г. называли якирьци железным (или троицким) чесноком. Назначение рогулек - ранить копыта лошадей. Их разбрасывали на пути движения вражеской конницы. Чтобы выжить и победить казак должен был превосходно владеть не только своим оружием, но и оружием неприятеля, знать его тактику и повадки. Если это татары, то нападут только при численном превосходстве, не менее один к пяти. Каждый из них быстр, силен и опасен. В схватке применялись зачастую одновременно все средства: аркан, лук, сабля, копьё, длинный кистень.
Конечно, надо было быть совершенным виртуозом: ловким, сильным, гибким. В рукопашном бою с неистовым турком чуть проще. Там хоть один на один, но тоже - изогнутый ятаган весьма коварная вещь. Его можно было метать как дротик, им можно было колоть, как мечом, рубить как саблей. Он был намного острее сабли, буквально как бритва, только успевай уворачиваться. В бою с поляком надо было тоже приноровиться. Дабы отражать треугольный прямой, как игла кончар или гибкую и коварную шпагу, которой враг так и норовит пройти сквозь кольчужное плетение - прямо в грудь. Смелым и смекалистым, лихим и удалым, сильным и гордым - таким уже запоминают казака те, кто столкнулся с ним в Поле Старинном (Половецком). Казак не боялся смерти и порой относился к ней с издёвкой. Весело пожить да красно умереть - вот цель вольного запорожца. На поле брани он заботился не столько о том, чтобы спасти себе жизнь, сколько о том, чтобы умереть в бою, как умирают истинные рыцари на войне. «Вечный страх, вечная опасность внушали им какое-то презрение к жизни», - писал о запорожцах Н.В. Гоголь. В середине XV в. в Литве и на Руси очень модным становится слово «казак» и князья, стремясь нарастить свою военную мощь, начинают интенсивно набирать вольных людей, бродяг, татар, прочих степняков и создавать из них отряды, команды. Людей этих вооружали, сажали на коней и называли «казаками», пытаясь скопировать военную организацию казаков Дикого Поля. Однако копия не шла ни в какое сравнение с оригиналом, ни по внутренней организации, ни по своей сути, ни по боевым качествам.
ОТ КАЗАЧЬЕЙ ОБЩИНЫ К ВОЙСКУ ДОНСКОМУ
Дело дошло до того, что каждый богатый землевладелец или князь имел собственных «казаков», которые и назывались по имени их хозяина. Здесь в слово «казак» вкладывается простой и ясный смысл - служивый человек, воин, получающий денежное довольствие и небольшой земельный надел. Именно о таких «казаках» можно прочесть в словаре В.И. Даля: «Казак - войсковой обыватель, поселённый воин, принадлежащий к особому сословию казаков...». Однако всё это не имеет никакого отношения к казакам Дикого Поля, где в слово «казак» вкладывался совершенно иной смысл, и оно носило ярко выраженную национальную окраску. Теперь юго-восточные славяне-аборигены Дикого Поля не называются ни соколотами (соколами), ни бродниками, а за ними уже укоренилось название казаки. Это слово носит ту же смысловую нагрузку, что и слово поляк, француз, грек и т. д., то есть обозначает национальную принадлежность. В ходе своего исторического развития среди казаков Дикого Поля сложилось четыре народности - Яицкие, Терские, Донские и Днепровские. В середине XV в. казаки стали грозной силой, которая противостояла туркам, татарам и их союзникам. По известию летописца XVI века Мартина Бельского в 1489 г., во время преследования татар, ворвавшихся в Подолию, сыном короля Казимира IV Яном Альбрехтом, впереди литовского войска шли до притока Буга реки Савраны казаки, хорошо знавшие местность Побужья. Эти сведения можно считать первым официальным сообщением о приднепровских казаках. Есть и другие косвенные данные.
Например, Стороженко А.В. в книге - Стефан Баторий и днепровские казаки. Киев, 1904 г. - упоминает о греческой надписи, найденной в Судаке (Сугдейская приписка в греческом Синаксаре): «В тот же день (17 мая 1308 г.) скончался раб Божий Альмальчу, сын Самака, увы, молодой человек, заколотый казаками». Где убили Альмальчу - на суше или на море, и был ли тот казак татарином или русским не знает никто. В низовьях Дона стали появляться казачьи поселения в виде небольших степных крепостей. Строили их в удобных, защищённых самой природой местах, по берегам рек, на островах и полуостровах. Городки имели вал до 10 м с частоколом, или два ряда плетней, пространство между которыми засыпалось и уплотнялось землёй. Перед оградой выкапывался ров не менее 10 м, служивший хорошим препятствием для конницы врага. В наиболее опасных местах устраивались башни с пушками. Само казачье жилье было весьма неприхотливое: землянки, покрытые хворостом или камышовые шалаши, а позже мазанки. В городке у казаков обязательно была церковь из дерева и общая станичная изба. Среди первых казачьих городков были Нижние и Верхние Раздоры. Нижние - находились под Кобяковым городищем, а Верхние - лежали в устье одного из рукавов Северского Донца, близ нынешней ст-цы Раздорской. Известны были и другие городки: Махин остров (вблизи Ольгинской), Смагин, Монастырский. Позже возникли городки в верховьях Дона, по Вороне, Хопру, Быстрой и Тихой Сосне, находящиеся на значительном удалении друг от друга.
Казаки никому не запрещали вступать в свою среду и идти в степь на борьбу с врагами христианства. Наличие коренного самобытного казачества в придонских и приазовских степях очевидно для всех. К этому выводу пришёл русский историк И.Е. Забелин. Эту же мысль провёл учёный археолог А.А. Спицын в «Историко-археологических изысканиях», относящихся к Донскому краю и проливающих свет на его прошлое. Учитывая существование русской Тмутаракани в XI и XII вв., и наличность городов в низовьях Дона, а также указание Рубруквиса на большую численность славяно-аланского населения по среднему и нижнему течению Дона в 1253 г., А. Спицын пришёл к выводу, что эти-то, именно русские элементы и послужили ядром для создания донского казачества (утверждение не является бесспорным - авт.). Городки с христианским населением в XIV в. были и по Верхнему Дону, по рекам Вороне и Хопру. Развалины этих городков видел митрополит Пимен, плывший Доном весною в 1389 г. в Азов. Сообщество верховых и низовых казаков Дона существовало независимо и избирало своих атаманов. Но со временем их связи стали укрепляться, о чём свидетельствуют совместные походы против «басурман». Вера православная, общие интересы и непрерывная совместная борьба с врагами привели к тому, что «верховое» и «низовое» казачество соединилось и образовало самоуправляющуюся мощную общину вольных казаков, получившую впоследствии название Донского казачьего войска. Укрепление казачества на Дону очень сильно беспокоило турецких и крымских правителей.
Их разорительные набеги донцами пресекались достойно и при этом казаки продолжали учиться у противника тактике боя, перенимали его уловки, боевые хитрости, оружие, снаряжение и даже регалии. 11 день июля год 1501. «Азовские казаки Угус-Черкас да Корабай пограбили на Поле на Полуозоровском перелеске великаго князя послов князя Фёдора Ромодановского да Андрея Лапенка, и Андрей тамо и скончался, и гостей многих пограбища». В 1502 г. турецкий султан повелел крымскому хану навести наконец порядок, а «всех лихих пашей казачьих и казаков доставить в Царьград». В 1503 г. Менгли-Гирей жалуется султану, что казаки киевские и черкасские ограбили турецких купцов. В 1504 г. хан просил Ивана III отпустить крымских послов «на зиме... коли казаки не ездят и дорога чиста». В 1505 г. в переписке хан признается: «От казаков страх в Поле». Так казаки показывали всем государствам вокруг, кто в Диком Поле хозяин. Первые попытки Московской Руси навязать свою волю казакам успеха не имели, однако это не заставило её отказаться от своих планов по овладению землями Сев. Причерноморья и обеспечения выхода через Чёрное море в Средиземное. От этого во многом зависело дальнейшее политическое и экономическое развитие Русского государства. Москва настойчиво налаживает контакты с донскими казаками, используя при этом рычаги политические, экономические и религиозные. Взаимовыгодная основа весьма быстро обнаруживается. Казаки нуждаются в продовольствии, свинце, предметах быта, порохе, огнестрельном оружии и т. д. Всё это они начинают получать от северного соседа за сопровождение его послов в Крым и Турцию через свои «опасные» земли. «Прикормив» и усилив донских казаков, Московская Русь получает возможность нейтрализовать с их помощью Крымское ханство и Малую Ногайскую Орду.
Продолжение следует в части 15 http://proza.ru/2019/09/11/721