Ножик, Зюзя и Чемпиоча

Михаил Поторак
0.
Когда я был маленький, мне однажды подарили ножик. Складной, с синей пластмассовой рукояткой в виде маленького космонавта. Именно маленького, у него было детское совсем лицо. Он стоял так строго и собрано, руки по швам, он был совершенно готов к полётам в бесконечный чёрный космос, а морда всё равно продувная, пацанская. Очень я любил этого космонавтика. И потому что ножик, и просто так. Я строгал им всякие прутики и собирал грибы, и кидал его в землю, и в чурбак для дров, чтоб воткнулся, и самую первую свою лодочку из коры вырезал им. Ещё он прекрасно помогал ходить против ветра. Я это открыл случайно. Мама уехала в райцентр на какой-то свой учительский семинар, а я так ужасно соскучился, что не мог больше ждать дома, и пошёл встречать её на дорогу, на край села. Идти пришлось против ветра, а ветер в тот день был ужасно сильный, просто с ног валил Там тогда, помню, стояли вдоль дороги древние тополя, огромные, как дворцы, и я сначала шёл от тополя к тополю. Укроюсь за стволом, передохну, потом натяну воротник пальто на самый нос (шарф дома забыл, как обычно) – и к следующему ковыляю, проталкивая лбом твёрдый ледяной воздух. У, какой был ветер! Тяжёлый такой, сердитый, густой – хоть ножом режь! И я тогда догадался вынуть из кармана космонавтика, раскрыть и выставить двумя руками клинок перед собой. Ветер резать. И сразу легче стало идти, честное слово! И мама сразу приехала.
Отличный ножик был, да. Не помню, куда он делся потом, но не верю, что просто сгинул. Разве могут исчезнуть в никуда такие вещи? Такие чудесные вещи?
Мой космонавтик Ножик – весёлый рассекатель ураганов. Или плюшевая обезьянка Зюзя – любимица всей нашей детсадовской группы. О, какие интриги затевались ради единоличного хоть ненадолго обладания Зюзей! С каким коварством выманивали мы её друг у друга Но зато неописуемым счастьем было просто Зюзьку обнять, и шептать какие-нибудь глупости в её мягкое потрёпанное ухо.
А Чемпиоча! У сына моего был в детстве друг, такая малюсенькая статуэтка пойнтера. Самый быстрый в мире Чемпиоча, непобедимый в беге на любые дистанции, свидетель и участник воистину эпических событий. Чего стоит одна только Великая Битва Спрута со Скунсом!
Нет, нет, они не могли пропасть, нет. Они ушли, но недалеко, рядом где-то живут. Я чувствую их присутствие в этом ближнем далеке, и даже слышу иногда их голоса.

1.
С утра прошёл маленький дождь. Земля и трава потемнели, запахли озябшими кузнечиками и мокрым карандашом. Небо опустилось низко-низко, по нему поплыли стаи большущих серых китов, среди которых иногда мелькали мелкие белые каракатицы, улыбаясь сонно, но довольно ехидно.
Ехидство это весьма заводило Чемпиочу, он прыгал, носился кругами по зарослям волглого бурьяна и звонко лаял. Каракатицам – хоть бы хны, а птицы всё же немножко пугались. Воробьи вспархивали с дикими ругательными воплями, а бумажные голуби взлетали молча и долго потом кружили невысоко над землёй. Белые, желтоватые, в линеечку, в клеточку. Ниже всех летали сизые и зелёные, обложечные, с переломанной таблицей умножения на животе.
Ножик, конечно, не стал ждать, когда киты совсем пролетят и откроют солнце, не такой это человек. Он сказал: «Ключ на старт! Есть ключ на старт! Раз, два, три, поехали!» И моментально стартовал. Пролетел насквозь ленивые китовые стада и синим поплавком выскочил в сияющий простор. Ого-го! Вот где красота! Солнце зажгло на клинке Ножика огненные блики. «Ух ты! Я как будто реактивный!» – крикнул Ножик и полетел искать какой-нибудь самолёт чтобы с ним погоняться. Но почему-то самолёты в тот день летали в другой стороне неба. Ножику встретились только два тряпичных зайца на лоскутном воздушном шаре, но с ними не погоняешься, это тихоходы. И Ножик полетел домой. Проткнул облака обратно, огляделся, прицелился и спикировал прямо к Зюзе. А Зюзя как раз поймала Чемпиочу и выбирала у него из шерсти колючки. «О-па! – крикнул Ножик и воткнулся в землю, – Я прилетел!»
«Молодец» – мягко улыбнулась Зюзя, выпрямилась, потянулась и вдруг зевнула. Сказала: «Ой, простите…» – и прикрыла рот левой нижней ладошкой. И в этот самый момент по всему белу свету зевнули дети. Все как один. И даже я немножко зевнул.

2.
Однажды Чемпиоча нашёл забор. Замечательный деревянный забор, с почти ровными досками. И Ножик немедленно взялся вырезать на этих досках разные буквы, потому что знал много букв, о да. Вот он вырезал, вырезал, и получилось у него целое слово. Чемпиоча это слово прочитал, ужасно застеснялся и убежал. «Глупости! – подумал он – Какие смешные глупости! Не буду такое читать. Буду бегать. Бегать-бегать-бегать- бегать-бегать! Да! Да! И подпрыгивать!»
Пришла Зюзя. Прочитала. Подумала немножко и стала Ножика воспитывать.
– Это нехорошее слово.
– Почему? – удивился Ножик.
– А ещё космонавт…Потому что нехорошее. Так нельзя говорить. И писать тоже нельзя. Понял?
– Да, – сказал Ножик, хотя на самом деле не понял.
– И ещё знаешь что?
– Что?
– Сам ты жопа – сказала Зюзя.

3.
Бывают на свете медленные собаки. Они потихонечку так ходят, а потом подолгу сидят или лежат и думают всякие неспешные, тихие вещи.Они очень хорошие, эти медленные собаки, я их люблю. Но Чемпиоча всё равно лучше. Хотя он быстрая собака, очень быстрая. Быстрее всех. Совсем непросто, почти невозможно Чемпиочу поймать, чтобы погладить. Только когда он сам захочет и прибежит. К Зюзе часто так прибегает, а больше ни к кому. Ну и что? Зато стоит только увидеть или даже просто вспомнить, как он бежит и подпрыгивает, и начинаешь улыбаться, и всё у тебя становится хорошо.
Чемпиоча замечательный следопыт и разведчик. Если вы что-то потеряли, Чемпиоча это непременно найдёт, догонит и поймает. Или вас самого поймает и приведёт к пропаже.
Когда-нибудь я попрошу его найти одно место. Там кончается земля, и начинается море. Там стоит у берега парусный корабль и ждёт меня. Я хорошо, очень хорошо знаю этот корабль. Во всех подробностях, до самых мелких деталей корпуса, рангоута и такелажа. И он меня знает. И давным-давно к себе ждёт. Однажды Чемпиоча его отыщет, а потом поймает меня и приведёт к нему. И Зюзя туда придёт, помахать мне на прощанье всеми четырьмя руками. А Ножик проделает в небе специальную дырочку, в которую днём и ночью было бы видно одну хотя бы звезду, чтобы я плыл именно на неё и больше не терялся. И я уж конечно тогда не потеряюсь. Потом мы немножко посидим на дорожку, а потом мне будет уже пора. «Ладно, – скажу, – мне пора. Обнимемся, Зюзька?» И мы обнимемся.