Над Коктебелем навис жаркий августовский зной. На деревьях пожелтевшие листья напоминали ещё не пришедшую далёкую осень. Днём хор цикад оглушал воздух, а ночью их сменяли сверчки, которые пели тихо, грустно и красиво. На каждом шагу, сидевшие под самодельными зонтами местные туроператоры, назойливо предлагали совершить морскую прогулку на паруснике к потухшему вулкану Карадаг, воспетого Максимилианом Волошиным, увидеть Золотые Ворота и искупаться в чистейших водах моря.
Много раз мы с пятилетней доченькой проходили мимо этих призывов, словно не слыша их, но, в конце концов, решили испытать предлагаемое счастье. Купив билеты, мы помчались к причалу, где ждал нас корабль «Алые паруса». С трудом нашли свободные места на палубе и, глядя, как отшвартовывается судно, настроились на двухчасовое путешествие. Капитан-гид – обладатель доброго чувства юмора, погружал нас в красивые легенды и предания о скалах, бухтах, гротах, где живут тысячи летучих мышей, об изумрудной воде, омывающей древнейший и угасший навеки вулкан.
Судно раскачивалось на волнах, убаюкивало и погружало нас в сказку из красивейших пейзажей, напоённых воздухом, воспаряющим из моря. Аромат всех деревьев, кустарников полуострова, принесённый летним ветерком, смешавшись с запахом водорослей, вдыхался полной грудью, а затем там, на небе, принимал причудливые формы облаков. Путешественники держали телефоны и фотоаппараты наготове и старались запечатлеть каждую новую историю, рассказанную капитаном-гидом. Он каждый раз начинал её словами: «Посмотрите направо. Вы видите…»
Солнце стояло в зените, якорь был брошен в пятистах метрах от берега красивейшей горы, которую в далёкие времена потоки раскалённой лавы, уничтожая ничего не подозревавшие ветвистые деревья, ваяли безжизненный громадный камень. В этом камне, словно в облаках можно было увидеть образы людей, животных и птиц. Карадаг – застывшее морское облако из камня и времени – смотрел на нас из вечности.
Капитан опустил мостик и смельчаки, составившие пять процентов от списочного состава корабля, оставшись в купальниках, стали спускаться по ступенькам, погружаясь в морскую бездну. Под ногами глубина 82 метра не пугала, а напротив, вдохновляла их, показывая какие мы, в сущности, маленькие существа в сравнении с огромным и живым морем. Анечка была единственной из детей, погрузившаяся в жилете и, разумеется, со мной в эту девственную воду. Мы ощущали себя частью огромного моря вдалеке от людской пляжной сутолоки. Было неописуемое состояние причастности к природе и единение с ней.
«А сейчас мы приплыли к месту, где по преданию, если бросить в море монетку и загадать желание, то оно непременно сбудется», - произнёс наш Одиссей. Все кинулись открывать сумки, искать и выуживать пальцами из карманов запрятавшиеся забытые монеты. Наша сумочка была не обременена присутствием круглых денег, но в ней оказался красивый коллекционный камешек, ожидавший отъезда домой. Ему не повезло, и он был брошен за борт маленькой Анечкиной ручкой.
«Какое ты загадала желание?» - спросил я. Она, едва касаясь губами моего уха, прошептала: «Розового мишку». «Желания всегда сбываются, мой Цыплёночек», - не задумываясь, ответил я. Возвращение на Итаку было не таким долгим, как у Одиссея. Корабль капитана Грея мчался на всех волнах к причалу, словно его там ждала милая сердцу Ассоль.
Только что появившиеся на свет дельфинята вдалеке от нас неумело выпрыгивали из воды, а по правому борту за нами следовали чайки. Они парили в воздухе и на лету подхватывали брошенные людьми кусочки хлеба и булочек, выкрикивая слова благодарности. Эскорт испарился, как только закончились остатки хлебобулочных изделий.
По прибытии, гуляя по набережной, я внимательно разглядывал выставленный на лавочках товар. Там было всё что угодно, кроме медвежат. Сердце моё находилось в состоянии печали. Так продолжалось три дня. Наступил день четвёртый. Мы шли привычным маршрутом по набережной к пляжу. По сложившейся традиции Анечка подбегала к столикам Ольги Николаевны, у которой мы приобрели «драгоценные» колечки и бусы, здоровалась с ней и маленькими пальчиками перебирала многочисленные сверкающие камешками детские украшения. И о чудо! На цепочках с колечками висели и глядели на нас «сапфировыми» глазами-бусинками медвежата: коричневые, голубые, белые и розовые. Анечка с восторгом принялась гладить, расцеловывать их, приговаривая: «Папочка, посмотри, мишки! Они такие миленькие!».
Тихонько договорившись с Ольгой Николаевной о покупке розового мишки и рассказав историю о загаданном желании, я протянул зажатые в кулаке деньги. Она же, пока Анечка любовалась милыми мишками, положила мне в сумочку того самого, заветного. После принятого в номере душа, мой Ангелочек уснул. Я смотрел на спящую девочку, на раскинутые по подушке солнечно-светлые волосики, на её красивые закрытые розовые глазки и подёргивающиеся реснички. Накрыл её маленькую ручку своей и размышлял о том, какое же это чудо – вот так сидеть и любоваться девочкой, сны которой ты не видишь, но наблюдаешь, как приподнимается и опускается маленькая грудка при её ровном дыхании.
Анечка проспала около двух часов. И вот наступило время чудесного пробуждения. На подушке с её маленьким носиком восседал розовый мишка с клетчатым галстуком-бабочкой на груди. Открылись глазки, и взгляды их встретились. Ещё не очнувшись до конца от сна, словно в нём пребывая, она подскочила, схватила игрушку с изумлением, присущим только детям, воскликнула: «Папочка, смотри! Розовый медвежонок! Наше желание сбылось! Он, наверное, перелетел от Ольги Николаевны ко мне. Какой он всё-таки миленький!».
Она целовала его в носик, гладила нежно своей загорелой ручкой, прижимая крепко к груди. В этот момент биение их сердец сливалось в унисон. Я глядел на это чудо слияния вымысла и реальности. Радости моей не было предела. В этот миг я и сам поверил, что брошенный в море камешек способен осуществить мечту ребёнка и совершить чудо. Оставалось малое – дать «чуду» имя. Я предложил назвать мишку Аристократом. Во-первых, он не такой как все, а розовый; во-вторых у него галстук-бабочка; в-третьих он миленький; в-четвёртых – у него умные глазки. Всё это и есть признаки аристократизма.
Анечка не расставалась с Аристократом и голубым плюшевым дельфинёнком Зоей, которого мы купили в дельфинарии после того, как Аня, держась за плавник удивительного и любимого нами животного, совершила с ним плавание в бассейне. Дельфину (именно так называла Аня дельфина-девочку) звали Зоя.
Вот такая история, похожая на сказку, произошла в солнечном Коктебеле, окружённом с двух сторон старыми, но удивительно красивыми горами. Какое же это счастье ощущать себя волшебником, не совершая никакого волшебства, но принося в мир маленькой девочки веру в то, что жизнь может быть сказкой, если отец по-прежнему остаётся ребёнком, но ставшим сказочником…
24.08.2017