После завершения работ в аэропорту Владикавказа мы должны улететь на Москву обеденным рейсом. Заместитель директора просит приехать пораньше, часам к десяти и пройти регистрацию, есть одно важное дело.
Приезжаем, регистрируемся, нас уже ждут две белые «Волги». Через пару минут мы сидим за бескрайним осетинским столом в кафе рядом с аэропортом, во главе которого гордо восседает заместитель директора.
Как оказывается, это и есть наше важное дело. Поднимаем рюмку за рюмкой, ни на йоту не отклоняясь от осетинских традиций. Через час замечаю, что мой директор начинает клевать носом, и с беспокойством спрашиваю нашего тамаду, не пора ли нам цигель-цигель? Нам в Москве ещё предстоят дела и перемещать на себе бездыханное тело как-то не очень хочется.
Тот неторопливо берёт с подоконника рацию и уточняет:
- Казик, как у тебя регистрация на Москву? Заканчивается? Скажи Жорику и Русику, у меня здесь высокие гости из Москвы, без них самолёт не выпускать! Пускай ждут команду!
Все разговоры ведутся на русском языке, чтобы мы оценили степень могущества повелителя самолётов!
Продолжаем застолье. Тост сменяется тостом. Уже ещё два человека из нашей компании начинают откровенно плыть. Я снова извиняюсь и напоминаю, что кто-то из нас сегодня летит в Москву, не пора ли бросить жребий? Или будем полагаться на волю случая?
- Казик, как Москва? Закончили посадку? Ну ждите, мы сейчас приедем.
Поднимаем ещё несколько рюмок.
- Казик, давно нас ждёте? Выезжаем!
Звучит самый долгожданный крайний тост – «За дороги, за пороги!» и мы пытаемся быстренько рассесться по машинам, что удаётся нам уже с немалым трудом. С визгом машины тормозят у входа в аэропорт, мы вылезаем и, пошатываясь, бежим к девушкам, отрывающим посадочные талоны.
В центре зала стоит, как монумент, огромный живописный осетин в таможенной форме и с упрёком громко кричит нашему провожающему:
- А-я-яй, Акшар, как нехорошо, таких хороших людей из-за стола поднял! Нужно было ещё полчаса пообедать и начинать ужинать!