ЛЕНИНГРАД, январь 1957 года.
Трамвай простужено скрежетал на поворотах. Дед Мороз залепил стёкла такими густыми и рельефными узорами, что улица совершенно была не видна. А Ирка впервые в жизни путешествовала по Большому городу. И надо же, так неудачно! Она часто дышала, открыв рот, на махровые морозные цветы, пытаясь оттаять маленькое оконце, чтобы хоть одним глазком взглянуть на высотные дома, каких у них в посёлке нет. Ей хотелось потом похвастаться перед своей подружкой Маринкой, которая из посёлка ещё тоже никуда не выезжала. Мороз ненадолго сдавал позиции, уступая тёплому Иркиному дыханию, и тогда перед ней в крохотном прозрачном глазке мчались навстречу лязгавшему трамваю ух какие высоченные домищи (в тысячу этажей, наверное!), мелькали встречные машины, суетились спешащие куда-то тепло одетые люди. Но стоило только перестать согревать своим дыханием чудесный "экранчик", как его очень быстро затягивало вначале прозрачным, как стёклышко, а потом матовым ледком.
- Ты полежишь там совсем недолго, - ворвался вдруг в Иркино увлекательное занятие усталый и какой-то встревоженный мамин голос. Она, по-видимому, давно о чём-то говорила дочке, но та, занятая своим, не слышала. И только эта встревоженность и позволила маминому голосу дойти до Иркиного сознания.
- Где полежу? - переспросила она, оторвавшись наконец от окна и взглянув на маму.
- Я же тебе говорю - в больнице. Но это совсем недолго, всего несколько дней.
Мамино выражения лица не понравилось девочке, и в голосе послышались слёзы:
- А ты-ы?!!
- Туда кладут без родителей. Но я буду к тебе приходить. Часто. Два раза в день.
- Не хочу в больницу! Не хочу без тебя! - Ирке стало не до высотных домов.
- Ну что ты, доченька! - мама ласково вытерла холодной ладонью её слёзы. И торопливо добавила:
- Кроме того, там тебе после операции дадут сливочное мороженое!
- Мороженое?!! - Ирка даже охрипла от волнения. Ведь из-за частых ангин это было недоступное лакомство. И она всегда завидовала детям, евшим на улице мороженое в вафельных стаканчиках.
- Мороженое? - переспросила она. - Сливочное? Его из слив делают, да?
Мама, расстроенная предстоящим расставанием и тревогой за дочь, рассеянно кивнула:
- Да-да, из слив.
Мечты о мороженом заволокли сознание Ирки сладким туманом. И в приёмном покое больницы она безропотно позволила переодеть себя в полосатую больничную пижамку и увести от мамы худенькой пожилой женщине в белом халате и белой шапочке. Она даже помахала на прощание маме. И только воспротивилась тому, что медсестра хотела нести её на руках по лестнице.
- Я сама! - решительно сказала девочка.
И пошла, держась за перила, как большая, и даже не подала вида, что они для неё высоки.
- Вот твоя палата, - сказала сопровождающая. - А это девочки, с которыми ты будешь вместе лежать.
Девочки были уже большие, наверное, даже в школе учились. Одна из них сразу подошла к Ире:
- А тебя как зовут? Ирка? Значит, Иринка. Сколько тебе годиков? Три? А меня зовут Света. А вот это Таня. Давай с нами в дочки-матери играть! Смотри, какая у нас кукла есть!
Кукла и правда была замечательная: большая, с нежным мягким личиком и закрывающимися глазами, с блестящими льняными волосами. О такой кукле Ирка даже и мечтать не смела! Дома у неё были, конечно, куклы. И одна тоже с закрывающимися глазами. Но даже она не шла ни в какое сравнение с этой красавицей! Да она и не очень-то любила играть со своей Тамарой (её имя было написано на коробке), потому что мама, едва девочка бралась за подаренную ко дню рождения куклу, всегда предупреждала её:
- Ты Тамарой играй поосторожнее!
А какая это игра - осторожно?!! Потому куда милее для Ирки была старенькая, видавшие виды, небольшая гуттаперчевая куколка Оля. Девочка и кормила её с ложечки, когда сама ела, и спала с ней, и на санках катались вместе. Олю даже купать было можно! Мама намыливала волосы Иринке, а та - своей дочке Олечке.
А однажды произошёл случай, который чуть было не поссорил Иру с её подружкой Маринкой.И было это после дня рождения. Маринка пришла в гости, и Ирка решила похвастаться новой куклой Тамарой. Она знала, что у Маринки совсем нет никаких игрушек (мама с бабушкой говорили, что родители подружки - горькие пьяницы, что они "маму родную пропить готовы". Ира не понимала, что такое "пьяницы". И почему они горькие. И как это можно "маму родную пропить". Но что именно из-за этого у Маринки игрушек нет, она поняла. И что из-за этого Маринка всегда голодная - тоже поняла. Бабушка как-то спросила её, наливая наваристые щи:
- Марина, а вы дома суп с мясом варите или без?
А Маринка ответила:
- Нет, мы с бесом суп не варим!
Все тогда долго смеялись.
Да, так вот, в тот день Ирка очень расхвасталась своей Тамарочкой:
- Смотри, как у неё глазки закрываются! А вот слышишь, как она "мама" говорит! А вот так её можно причёсывать!
Марина смотрела-смотрела на Тамару, а потом вдруг, не дожидаясь праздничного обеда, быстро засобиралась домой. Бабушка стала её уговаривать подождать немного - всё уже почти готово. Но Маринка, непривычно молчаливая, качала головой и стала одеваться. Она уже надела пальто, как вдруг из-под коричневых шаровар с начёсом у неё высунулась... кукольная ножка! Маринка помертвела от ужаса. Она стояла и смотрела, как кукла Оля падает на пол...
Иринка тоже замерла. Она не могла понять, как это её любимая Олечка оказалась у Маринки под шароварами. И почему Маринка так испугалась. И вдруг до неё дошло! Дошло, что она могла бы лишиться своего сокровища, своей любимой дочечки Олечки!
Ирка с рёвом подбежала к Маринке, толкнула её, выхватила Олю и убежала с ней в мамину комнату. Там она, рыдая, упала на кровать.
Вслед за ней вошла бабушка. Она ласково провела внучке по волосам и сказала:
- Знаешь что, Иришка, а не подарить ли нам куклу Таню Маринке?
Таня была совсем неплохая кукла. Просто Ира привыкла к своей Оле и Таней играла редко. Но подарить её Маринке?!! После того, что произошло?!! Нет уж!
Но бабушка мягко настаивала:
- Ты пойми, Марине же совсем нечем играть, вот она и хотела взять у тебя САМУЮ СТАРУЮ куклу. Тебе ведь подарили Тамару!
Иринка вслушалась в бабушкин голос. И вдруг представила пустую Маринкину избу, вечно незаправленные кровати с грязным бельем, немытую посуду и пустые бутылки на столе, странный неприятный запах, глупо хихикающую мать с растрёпанными волосами и красным носом. Она представила, КАК живётся там подружке. И неожиданно для себя побежала в свою крохотную, но уютную и чистенькую комнатку, нашла куклу Таню, несколько платьев для неё, кукольное одеяльце и выбежала в прихожую.
Маринка всё ещё стояла, будто поражённая громом. На лице не было ни кровинки. Она сама не могла понять, как её руки, помимо её воли, посмели засунуть куклу в шаровары... Как посмели они сделать это в доме, где её так хорошо принимали, всегда угощали чем-то вкусным. А ведь некоторым детям запрещали с ней играть даже на улице, не говоря уже о том, чтобы пустить к себе в дом... Ну конечно же, сейчас её выгонят отсюда навсегда! И правильно сделают! Вон Ирка уже бежит! Сейчас она скажет...
- Маринка, возьми, это тебе! - услышала она.
И почувствовала у себя в руках какой-то свёрток. Она посмотрела и обомлела: это была кукла, завёрнутая в чудесное розовое одеяльце! Слёзы градом брызнули у Маринки из глаз! Она вдруг упала на пол тут же, где стояла и заплакала громко, навзрыд, вздрагивая худенькими острыми лопатками. Это были слёзы и стыда, и облегчения, и радости, что здесь поняли её состояние и простили её.
Ирка тоже вначале просто зашмыгала носом, а потом и она расплакалась - от сопереживания. Идаже бабушка украдкой смахнула со щеки слезинки.
Всё это промелькнуло в Иркиной голове почти мгновенно, за какие-то доли секунды. Но от этих воспоминаний у неё и теперь навернулись слёзы на глаза. И они были тут же замечены девочками.
- Ты что, плакать собираешься? - вдруг строго спросила Света. - К маме хочешь? Так здесь все лежат без мам. Вот видишь, мы тоже лежим одни и не плачем. На, подержи куклу!
В руках у Иринки оказалась кукла - мечта! Её нежные губки улыбались так мило, что в ответ хотелось улыбнуться. Длинные ресницы щекотали девочке щёку, когда она прижалась к кукольному личику.
- Ой, что ты! - запротестовала вдруг Таня. - Её нельзя так прижимать!
И Ира сразу поняла, что эта красавица играет ту же роль, что и у неё дома Тамара. Эта кукла - не игрушка, а кукла, которой можно хвастаться, вызывая зависть других детей. И девочка сразу же потеряла к ней всякий интерес. Она отдала красавицу Тане, а сама вышла из палаты.
- Подумаешь, обиделась! - донеслось ей вслед.
А Иринка не обиделась, нет! Ей просто вдруг остро захотелось к маме. Вот сейчас она пойдёт по этому длинному коридору, пропахшему лекарствами и больничной едой, найдёт дверь, ведущую на улицу и побежит за мамой! Конечно же, она её догонит! Мама не могла далеко уйти!
Девочка открыла одну из многочисленных дверей. Может быть, выход здесь? Нет, это была такая же палата, как и та, куда привели её. Только в ней лежали совсем маленькие детки. И с мамами! Значит, все-таки не всех кладут без мам! Одного малыша, завёрнутого в пелёнки, мама кормила из бутылочки, другой спал в маленькой кроватке, а его мама вязала на спицах что-то нежно голубое и пушистое. Третьего ребёночка носили на руках, тихонько напевая. Когда Ирка открыла дверь, женщина, быстро и почти не глядя, работающая спицами, приветливо ей улыбнулась и подмигнула. Но девочке некогда было тут улыбаться чужим мамашам. Ей срочно нужна была своя!
За второй дверью шла война. Четверо мальчишек стреляли друг в друга из игрушечных пистолетов, прятались под кроватями. Заметя девочку, один из них завопил:
- Вражеский десант! Окружай!
Другой приказал:
- Руки вверх!
И направил на Иру пистолет. Она поскорее захлопнула дверь и помчалась от этой войны подальше.
А за третьей дверью... Там Ирка увидела такое, от чего сердце её застыло от ужаса! Она всегда страшно боялась врачей с круглым зеркальцем на лбу. Они почему-то обязательно лезли ей блестящей палочкой в горло, и это было очень неприятно! А потом они назначали ей горькое лекарство, противное полоскание, уколы... Наверное, и в этой больнице она оказалась из-за тех страшных докторов!
И тут она увидела, как пожилой, с седой бородкой, врач светит своим зеркальцем в ухо мальчику и что-то так делает блестящим металлическим инструментом. Ухо у мальчика красное-красное, а глаза страдальчески зажмурены.
Девочке стало так страшно, что она даже не могла сдвинуться с места, закрыть дверь, убежать. Ноги её будто приросли к полу. Вдруг она услышала женский голос:
- Ты что здесь делаешь?!! А ну-ка марш в свою палату! В какой ты лежишь?
Ирка потерянно молчала. Перед ней стояла молодая женщина в белом халате и косынке.
- Ты что, не знаешь, из какой ты палаты?
- Не знаю... - прошептала девочка. Дар речи возвращался к ней с трудом.
- Ну, пойдём я тебя отведу. - Женщина взяла малышку за руку.
Побег не удался!
После тихого часа Ира тихонько рисовала, положив тетрадку, взятую из дома, на свою тумбочку. Вдруг Света, сидящая на подоконнике, закричала:
- Иринка! Иринка! Иди скорее сюда!
Ира бросила тетрадку и подлетела к окну.
- Смотри, кто это там? - спрашивала Света, показывая во двор.
Ирка посмотрела в окно и увидела идущую с ведром санитарку.
- Тётя... - пробормотала она разочарованно. Она ожидала увидеть маму.
- Ой, не могу! - расхохоталась подошедшая вместе с ней Таня. - Маму свою не узнала! Тётей маму называет!
И тут, проследив за взглядом девочек, и посмотрев не вперёд, а вниз, ближе к стенам больницы, Ира увидела свою мамочку! Как же так?!! Как это она сразу её не заметила?!! А эти противные девчонки теперь будут думать, что она и вправду маму не узнала!
От досады, что так опростоволосилась, от тоски по маме у девочки слёзы сами побежали из глаз. И не было никаких сил их остановить...
Мама что-то кричала снизу, но ничего разобрать не удавалось. Она бодро улыбалась, махала дочке рукой в вязанной варежке, но видно было, что она тоже вот-вот готова расплакаться. И это свидание было невыносимо тягостным оттого, что нельзя обнять маму, прижаться к её холодной от мороза щеке, что нельзя даже просто поговорить... Ирка не подумала - мала ещё была, чтобы так думать, а как-то душой почувствовала, что лучше бы уж мама вовсе не показывалась на этом неухоженном больничном дворе...
Утром за Иркой пришла женщина, похожая, как сделала для себя сравнение девочка, на носорога. Непонятно в чём было такое сходство, но оно так насмешило девочку, что она фыркнула. Но тётя - носорог разговорчивостью и желанием посмеяться за компанию не отличалась, а молча взяла девчушку за руку и повела за собой.
"Наверное, будут делать операцию", - подумала Ира. Свете и Тане операцию уже сделали, и они рассказывали, что это не очень больно, только немного страшно. Иринка всё порывалась спросить их, давали ли им потом сливочное мороженое, но каждый раз её что-то останавливало. Мороженое, да ещё из слив, было такой щемяще - желанной мечтой, о которой девочка даже говорить не решалась. А теперь эта мечта настолько приблизилась, что девочка ни о чём другом и думать не могла! Что ей операция!
Молодой врач с весёлыми глазами, зеркальцем на лбу и в марлевой маске, закрывающей нос и рот, закончив операцию, которая длилась совсем недолго, похвалил:
- Вот какая у нас Ирочка молодец! Терпеливая! Даже не пискнула! Теперь уже скоро тебя выпишем!
- А мороженое?!! - прошептала девочка. Она ждала, что сейчас ей его принесут.
- И мороженое теперь сможешь есть! - заверил врач. - А сейчас иди в палату, отдыхай.
Ирка всё ещё не верила. Она ждала. Но когда тётя - носорог взяла её за руку и повела по коридору, его огласил горький безудержный плач.
- Ничего не пойму, удивился доктор, - когда операцию делали, молчала, а тут вдруг разревелась! С чего бы это?!!
Мама сидела в коридоре и с нетерпением посматривала на дверь. Вот наконец она открылась, и на пороге появилась её дочка, её Иришка. "Изменилась-то как!- подумала мама. - А ведь прошла всего неделя! Повзрослела, похудела и, кажется, даже подросла".
Девочка молча постояла несколько секунд, пристально глядя на маму, как бы убеждаясь, что это она. И вдруг с громким рёвом бросилась к ней на шею.
- Что ты, что ты, доченька! Перестань, не надо! - растерянно повторяла мама, гладя Ирку по голове, по вздрагивающим худеньким плечикам в больничной пижамке.
Наконец сквозь рыдания девочка проговорила:
- Мамочка! А мороженое... Мороженое из слив мне так и не дали!
----------------------
С тех пор прошло тридцать три года. Всякое ела я мороженое. Но до сих пор жалею, что так и не попробовала мороженое из слив...
1986 год