СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО
Сборник составил Ю. В. Мещаненко
А. Дивильковский
ФРАНКО-ГЕРМАНСКИЙ ДЕНЬ
Письмо из Берна
(Стр. 304 — 309)
304
Германский парламент спешно готовит новую дань милитаризму – новые корпуса солдат, вотирует новый военный расход в один миллиард марок, который приведет за собой чисто-механически, вероятно, не меньшую сумму дополнительных расходов для ряда предстоящих лет. В ответ Германии, французский парламент готов снова ввести трехгодичную службу, им же самим недавно осужденную и отмененную, предстоят, вероятно, и здесь миллиардные расходы... И вот, среди этого, еще не бывалого по размерам, приступа милитаристической перемежающейся лихорадки, находятся люди, созывающие парламентариев Германии и Франции для мирных соседских бесед! Не наивные ли эти люди, эти добрые швейцарские сваты, решившиеся свести вместе, в своем патриархальном Берне, германского Ивана Ивановича с французским Иваном Никифоровичем? Хрупкое, ненадежное предприятие!
Многие “влиятельные” европейские газеты высмеивают, либо бранят Бернскую конференцию 11-го мая нов. ст. Мыслимо ли, говорят они заставить оба парламента взять назад уже почти принятые кредиты? И правда, вряд-ли это мыслимо. Но смысл и оправдание этой конференции как раз в том и состоит, что обеими странами овладел, наконец, ужас перед собственною готовностью “жертвовать” всем – прогрессом культурой, народным богатством, жизнью миллионов своих сыновей – “красному смеху” войны. Овладел ужас – и записные патриоты, может быть, вчерашние сторонники “реванша”, либо “величайшей Германии”, спешат в Берн. Одной рукой еще не кончили подписывать акта кровной взаимной вражды, а уж другая рука протягивается, ища рукопожатия “наследственного врага”.
Таков двуликий смысл дня 11-го мая.
И боязно, и отрадно было присутствовать в Берне на этом прихотливом спектакле истории. Самый город Берн дает замечательно подходящую для него рамку: Берн тоже, поистине, двуликий, двуязычный, франко-немецкий. Вывески на его старинных улицах писаны и готиче-
305
ским шрифтом, по немецки и латинским - по французски; не редки вывески и на обоих языках, либо из смеси их, напр., “Neue pitisserie Jean Lieschti”. С любым прохожим вы можете заговорить безразлично на обоих языках, и, если он вам не ответит на том же языке, то уж наверняка вас поймет. Еще любопытней послушать разговор бернцев между собою: произношение немецких слов приближается к французскому, картавое, а французские выражения принадлежат к особому наречию – т. наз. “союзному французскому”, род плохого перевода с немецкого.
Словом, город, точно судьбою предуказанный для франко-германской конференции. И мне, право, казалось, что самый ярый националист должен бы тут призадуматься: ведь вот же могут в этом мирном городе встречаться две национальности, не только не давя друг друга, а, напротив, сливаясь в одну крепко-спаянную нацию, ни французскую, ни немецкую - а швейцарскую.
И уж по части патриотизма эта нация-ублюдок выдержит какую угодно критику!
В этом мозаичном городе и проявилась смелая мысль выступить посредником между двумя родственными ему странами. Впрочем, как говорят, первый толчёк пошел из Германии. Социалистический депутат рейхстага Франк обратился к швейцарским социалистам с соответствующим предложением. Бернский социалист Гримм, в свою очередь, поднял вопрос в бернском международном бюро мира, а отсюда затем дело перешло в руки группы из 13 депутатов национального совета всех партий без исключения. Они и направили приглашение как германскому рейхстагу, так и французским палатам.
Словом, социалисты были, так сказать, восприемниками этого дела мира; социалисты же, как известно и откликнулись особенно сильно в обеих странах. В этом случае социалисты исполняли лишь заветы своего Базельского съезда – всячески бороться с войной. Но, как и в Базеле, - и еще в большей степени, – надо отметить факт сочувственного отклика, встреченного непримиримыми противниками буржуазии - в рядах буржуазии, особенно на этот раз французской. Без сомнения, удивительна готовность французской буржуазии идти навстречу Германии и её социалистам, об руку со своими “unifies”. Ведь это значит, прежде всего, отказаться от золотой мечты “реванша”, мечты, лелеянной десятки лет, не говоря уже о том, какой ужас питает французская буржуазия к социалистическому “антипатриотизму” и “антимилитаризму”.
306
Тут опять, как и в Базеле, перед нашими глазами – движущаяся мозаика истории, её живой калейдоскоп, где нации, классы, партии перемешиваются в самых, по-видимому неожиданных, в самых вопиюще-противоречивых сочетаниях. И опять таки, кажется, единственный во всем мире, этот составной франко-немецкий город Берн способен быть проводником для парадоксальной новизны истории. Берн, где в данную минуту, напр., идет избирательная борьба между социалистом и “буржуа” из-за места директора полиции; причем полицейские агенты, как говорят, изо всех сил желают победы социалисту, ибо полиция здесь уже понимает цену законности для себя самой, социалисты же слывут искреннейшими поборниками законности.
Итак, Франция откликнулась широко и радостно. До 10-го мая записались на конференцию 10 французских сенаторов и 115 депутатов: из них 40 социалистов, 47 радикал-социалистов, 12 независимых социалистов, 13 членов радикальной левой и 3 демократической левой. За исключением “больших” газет, “Matin”, “Journal” и проч., открыто служащих за деньги интересам империалистического капитала, все левые газеты, не исключая официального “Temps”, выразили свое сочувствие идее съезда.
А президент сената Антонель Дюбо устроил даже маленькую демонстрацию в пользу Берна: на генеральном совете своего округа в департаменте Изеры (Гренобль), он сказал соответствующую речь и провел единогласную резолюцию с приветствием будущему съезду. Так же горячо взялась за дело парламентская группа третейских договоров, с известным пропагандистом мира, сенатором Д;Эстуриель-Констаном во главе. Эта-то между-партийная группа и организовала поездку в Берн на началах уже не индивидуального участия каждого депутата, а, так сказать, официальных: с обязательством дисциплины и единства действий,— обстоятельство, в высшей степени повысившей значение самой конференции и облегчившее её быстрое и дружное проведение.
Справедливость требует сказать, впрочем, что в то же самое время министр-президент Барту и военный Этьенн (кстати, крупный участник в поставках разных военных припасов и, по существу, ставленник заинтересованных фирм-трестов) как бы нарочно изливались в “патриотическом” красноречии по разным углам Франции, где “надежды” Франции (читай, “реванш”) и изречение: “сила предшествует праву” – играли видную роль.
Но ведь это – неизбежная музыка современных оркестров
307
“вооруженного мира”. Коли страны вооружены “до зубов”, нельзя и ожидать ничего лучшего от официальных адвокатов меча.
Маленький Берн оказался сильнейшим притягательным фокусом для народных представителей большой Франции. Но Германия? Германия, как известно из газет, далеко не так увлеклась опасною затеей социализма. Я уж не стану говорить о ядовитых отзывах бедному Берну из кругов воинственных прусских аграриев и всенемецких патриотов, которые перестали бы быть сами собою, если бы дали себя очаровать сиренам международного мира. Но в среде германских национал-либералов, католическаго центра и даже “прогрессивной Народной партии” прием смелой инициативе далеко уступал французскому. Прогрессисты и центр записались на съезд в количестве... 7 членов Народной партии, 5 центра (и еще 1 датчанина); национал-либералы вовсе воздержались. Только социал-демократы, конечно примкнули к делу с одушевлением, отрядив официальную делегацию из 20 членов, которые и составили большинство записавшихся на съезд немцев. В сугубой же сдержанности немецких буржуазных групп отразилась, помимо разных других соображений, всегдашняя роль Германии, как воинственной Валькирии, от которой в первую голову и исходят тяготеющие над Европой страхи.
Первоначальная задача съезда формулировалась в Швейцарии так: обсудить возможность отсрочки хотя бы на год тех новых чудовищных вооружений, которые каждую минуту грозят всеобщей бедой. Но, казалось бы, такая скромная, такая робкая, задача встретила во Франции, не говоря уж о Германии, крайние антипатии. Не нравилась её близкая конкретность.
Поэтому и в пожеланиях, выработанных парламентскою третейскою группой – пожеланиях, легших затем в основу бернской резолюции – рекомендуется как можно дальше обходить все подводные камни подобных, слишком “неуместных” вопросов. А правительственный “Temps” в своем напутствии парламентариям доводил эту осторожность до того, что, казалось, бернской конференции останется заниматься едва ли не вопросами погоды, либо здоровья. И многие голоса не без злорадства кричали по адресу Берна: “Все – мыльный пузырь! Съезд для пустой болтовни.”
На самом деле, вышло совсем обратное. Болтовни-то как раз и не было на этом замечательном съезде, где не было никаких прений, весьма мало речей, несмотря на присутствие более 200 специалистов ораторского искусства. Эта оригинальная
308
черта съезда тоже словно бы почерпнута от бесшумно-делового Берна, всегда предпочитающего золото дела серебру красноречия.
Впрочем, и сам Берн побаивался словесных взрывов своих гостей.
Поэтому Союзный Совет совершенно устранился от какого бы то ни было официального касательства к конференции и даже не согласился дать под занятия съезда обширных зал Национального совета. Газеты радикального большинства объясняли эту нелюбезность тем, что для “декламаций международного социализма” там не место. Так или иначе, пришлось удовольствоваться актовым залом (Asia) университета, где французы с немцами в буквальном смысле “сближались” до того тесно, что части депутатов пришлось даже, за недостатком мест, стоять под стенками.
Зато здание университета великолепно расположено на своем зеленом Grosse Schasse (остаток бывших укреплений). Из самых окон залы, где заседал съезд, мы могли любоваться сверху видом всего Берна с его шпицами, башенками, готическими куполами и черепичными кровлями с двумя великолепными железными мостами через глубокую долину Лара с привольной перспективой сияющих Альп, где глаз легко отличает в центре острый капюшон белого “Монаха” и широкогрудую могучую фигуру “Девы” в небесах. Там, над далекими вершинами сияло солнце, а здесь, около наших земных дел моросил серый дождик...
Был Троицын день, по улицам, назло погоде, двигались группы праздничных горожан и крестьян, сошедшихся из окрестностей в церкви. Я видел длинную процессию на велосипедах с цветами, пестрыми шарфами: это участники съезда рабочих-типографов со всей Швейцарии.
В белом зале заняты своим великим делом. Председательствует молодой бледный человек с тонкими черными усами и широкой морщиной между бровей, бывший типографский рабочий, Роберт Гримм. Благодаря своей необыкновенной энергии, он теперь – одна из виднейших фигур швейцарского рабочего движения, (между прочим, женат он на русской). На эстраде, пониже его кафедры, все места заняты швейцарскими депутатами, инициаторами приглашения; только на двух стульях я вижу француза Д;Эстурнель-Констана и немца Гауссмана, одного из трех членов Vorstand, a Народной партии. У подножия эстрады – четыре стола для прессы, в общем, более 80 журналистов, большею частью французских и швейцарских, но также и от больших изданий всего мира.
Затем, остальное пространство занято в перемежку немцами и французами. Они съехались еще вчера, в субботу, успели пови-
309
даться и побеседовать и, как говорят нам, с радостью убедиться, что... немцы и французы одинаково люди и вовсе не заражены все такими “патриотическими”, враждебными страстями, как убеждали их 40 лет их газеты и правители.
Открытие несколько запоздалое, но все же приятное.
А. Дивильковский**
--------------------------
Из журнала:
Вестник Европы
Книга 6, июль
Санкт-Петербург
1913
Примечания
* Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит.
** Для цитирования: Дивильковский А., Вестник Европы, Книга 6, СПб., 1913, Стр. 304 — 309