То ли небыль... Повесть-сказка. Часть третья

               


                КАК-ТО РАЗ...


                1


   Как-то раз лежал крокодил на берегу реки и думал: "Что подарить сегодня в день рождения дорогой крокодилице?" И никак придумать не может. Вроде все у нее есть... Вздохнул, наблюдая лениво, как гигантский буйвол, тупо опустив рогатую голову, не уступает дорогу бегемотихе.
   - Так джентльмены не поступают! - закричала та. - Осел упрямый!
   Крокодил отвернулся, и вдруг видит ученый идет, весь из себя серьезный, в очках и с фотоаппаратом. Подошел к лежащему крокодилу и так вежливо говорит:
   - Чем могу помочь, уважаемый?
   Растрогался крокодил от такого любезного обращения, чуть слезу не пустил, но сдержался и отвечает:
   - Очень даже можешь помочь. Видишь ли, голоден я, думаю закусить тобой.
   Задрожал ученый.
   - Не над меня есть, - говорит. - Я еще не все в жизни сделал, мне диссертацию писать надо. Да и невкусный я, тощий, посмотри на меня...
   - Вижу, - печально согласился крокодил. - Но дело даже не в том - вкусный ты или нет. Главное - ты экзотический. И вот это может понравиться моей половине.  С другой стороны... непредставительный ты какой-то, солидности в тебе нет, полноты...
   - Я, крокодил, знаниями беру.
   - Это да, - сказал крокодил задумчиво. - Кто чем. Кто знаниями, кто горлом, а кто и за горло...
   Глядит пресмыкающееся, - посерел ученый, с лица спал, и похоже, настроение у него совсем не радостное. Пожалел его крокодил.
   - Ладно, не дрожи, - говорит, - отпущу я тебя в знаменательный для меня день. Может, и правда, в науке на что сгодишься. Я, вообще, крокодил впечатлительный, не в меру чувствительный и легко ранимый. Да... Бывает, выпадет какая пичужка из гнезда - плачу; зайчик хромает - навзрыд рыдаю; съем рыбешку мелкую - слезы душат, сил нет; травинку где пригнет бегемот неуклюжий - у меня сердце пополам!
   - Вы бы и по мне плакали? - спросил ученый дрожащим голосом.
   - Если бы съел - еще как! Так бы горевал, так бы горевал...
   Не удержался крокодил - заплакал.
   И пока он заливался слезами, ученый быстро скрылся в ближайших зарослях.
   Опять лежит крокодил, на солнышке греется, по сторонам поглядывает, снова думает. Да только ничего на ум не идет. И тут к нему буйвол подбегает, дышит тяжело, и спрашивает, не видел ли он охотника.
   - Ученого видел, больше никого.
   - Ну, доберусь я до него... В другой раз не уйдет.
   - А что стряслось?
   - Сначала с бегемотихой подрался...
   - Из-за чего?
   - Да не из-за чего. Дура она!
   - Что ж, веский аргумент.
   - А я как подерусь, мне сразу есть хочется. Ну вот, стою спокойно, травкой завтракаю. И здесь из зарослей охотник высовывается и кричит:
   "Выбирай: или в зоопарк отправляешься, или твои рога у меня в прихожей висеть будут!"
   Я и говорю:
   "А у меня разве есть выбор?"
   "Выбор всегда есть", - отвечает.
   Тогда я ему говорю, что выбираю льва. Вот позову его сейчас, и он таких ему подзатыльников надает, что мало не покажется. А тот с гонором таким: "Плевал я на твоего льва!" - "Не советую, - говорю, - левушка этого не любит". А он опять ругаться.
   Рассердился я, рога на него наставил, разбег начинаю. Вижу, затрясся он. "Что, -кричу, - трусишь? Это тебе не с бабой скалкой драться. Сейчас я тебя научу вежливости!"
   Загнал его на дерево. А он мне оттуда давай рожи корчить и насмехаться, кричит с сожалением: "Эх, мне бы автомат сюда!"
   Увы, но летать я не умею, и вряд ли уже научусь. Никак мне до него не добраться. Но чем-чем, а крепкой шеей и силушкой не обделен. Разбежался я, стрелой полетел на дерево... но крепким оно оказалось. В глазах у меня заплясали - нет, не звезды, а куча маленьких злых охотников. Потом все померкло. А когда очнулся, охотника уже не было...
   Ладно, заговорился я с тобой. Жарко здесь на солнце, в тенек пойду. Охотника увидишь, дай знать.
   И он убежал.
   И только опять крокодил о подарке стал думать, как видит, еще один ученый сквозь тростник ломится; тоже в очках и с прибором, который, как позже узнал, голоса животных записывал. "Сколько же их здесь развелось!" - удивленно раскрыл пасть крокодил. Но спросил на всякий случай:
   - Ученый?
   - Совершенно верно, - подтвердил тот.
   И когда узнал крокодил, что ученый защитил докторскую, это вызвало у него даже некоторое уважение.
   - Я бы и сам грудью встал на защиту "Докторской", - признался он. - Но и за "Останкинскую", и за "Черкизовскую", да и за любую другую колбасу постоял бы! А уж за "Любительскую" с мелким жиром, даже не знаю, что бы я сделал...
   Ученый поморщился, но сказать ничего не посмел, только вздохнул тяжело.
   - Ладно, - говорит крокодил, - мне твоя ученость без толку. Скажи-ка лучше - плясать умеешь?
   И когда тот ответил, что нет, то ученый сильно упал в крокодильих глазах.
   - Ну спел бы чего. Слышал я, люди поют хорошо.
   - Не умею я, - отвечает.
   - Выходит - не человек ты.
   - Человек, но который не поет.
   - Как я посмотрю, ни на что ты не пригоден: ни плясать не умеешь, ни песню веселую спеть. Какой же от тебя толк? Съесть тебя надо!
   - Не надо, - огорчился ученый. - Я знаю человека, который тебе нужен, - поет он замечательно. Давай я тебя с ним познакомлю.
   Очень хотелось крокодилу порадовать свою верную подругу песней лирической.
   - Поползли, - согласился он.
   А по пути, ученый его о всякой ерунде выспрашивал, хуже горькой редьки надоел.
   - Ты, крокодил, знаешь, откуда жизнь взялась?
   - Чья?
   - Как чья? Ну, вообще, жизнь. Общая у всех.
   - Про общую жизнь я ничего не знаю. Знаю, откуда я взялся. Мои мама с папой очень друг друга любили и хотели, чтобы у них я появился. Вот так я и взялся. И приятель мой, крокодил Гена, появился точно так же. Только вот в город он подался, к людям. Говорят, в нехорошую компанию попал, черт-те знает с кем связался, бизнесом занялся... А старики его ждут, извелись совсем. Хорошие они у него.
   И только собрался он рассказать ученому, откуда взялась жизнь у другого его приятеля, крокодила Альберта, томящегося в настоящее время в зоологическом саду, как провалился в яму. Еще успел прокричать, когда падал: "Ну, совершенно за дорогами не следят!" А потом больно ударился, и пока в себя приходил и затем из ямы выползал, ученого и след простыл.
   Заплакал от досады крокодил горькими слезами, да делать нечего. "Ничего, - думает, - встретимся еще!" Вытер слезы, пополз быстро к речке, бултыхнулся в нее и поплыл - искать подарок подруге .

   А в это время, вышеупомянутый крокодил Альберт, совсем даже не томился в местном зоосаде, а удобно откинувшись в кресле, услужливо ему подсунутым, пытался раскурить трубку.
   - У кого спички есть? Мои отсырели, - сказал он с досадой, выбрасывая коробок.
   Длинноухий заяц подобострастно чиркнул спичкой. Крокодил выпустил из пасти клуб дыма.
   - Спасибо кривой. Иди... пока.
   - Косой, - попытался поправить его ушастый.
   - Мне без разницы, - равнодушно произнес Альберт, и стряхнул пепел. - Вот пристрастился... Никак не брошу.
   Тут вдруг объявились представители Минздрава, и с ними несколько борцов за сохранение окружающей среды, экологов штук пять; стали руками махать, ногами топать, кричать дружно, что курение крайне опасно для здоровья.
   - Ну и что? - спросил барсук, который и сам любил попыхтеть трубочкой.
   - А то! - заголосили опять представители.
   - Курение крайне опасно для тех, кто мешает крокодилу курить, - сказал Альберт медленно, но выразительно. И повторил: - Крайне опасно!
   В третий раз ему повторять не пришлось. И он весело посмеивался вместе с барсуком, в то время как работники Минздрава и другие представители различных организаций, поспешно покидали территорию зоосада.
 
   И пока наш первый знакомый бороздил речку в поисках подарка для своей благоверной, а Альберт с барсуком отравляли округу своим вонючим табаком, два других приятеля-крокодила неторопливо плыли по той же самой реке в поисках пищи и приключений.
   - Это что там? - лениво спросил один, поглядывая на правый от себя берег.
   - Лагерь, - так же лениво ответил другой. - Экспедиция.
   - А-а... Суетятся людишки... Белые... А они ничего. Особенно вон тот, толстенький, и вон та, толстенькая... Вкусные, наверное...
   - Наверное. Я только черных ел.
   - Говорят, у белых мясо нежнее.
   - Говорят.
   - Хотелось бы попробовать.
   - Каким образом?
   - Надо в воду заманить. При такой жаре нетрудно. Сами пойдут.
   - А если не пойдут?
   - Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
   - Лично я никуда не пойду. Тут подожду Магомета.
   - Надо что-то придумать. Может, спрятаться на берегу?
   - Заметят. Мы же не кильки какие.
   - Верно.
   - Здесь подождем.
   - Подождем.
   - А пока я тебе историю, недавно со мной произошедшую, расскажу.
   Валялся я как-то на песочке, солнышку радовался, ветерку теплому, погоде погожей, и не заметил, как вдруг человек подошел и спрашивает меня, - отчего я плачу, и что за горе со мной случилось? Отвечаю, что это от радости мои глаза промокли.
   "Да? - изумляется человек. - Это от какой же?"
   "Потому что тебя встретил".
   Тот смущается.
   "Неужели я так тебе понравился? На твой взгляд - я красивый?"
   "Нет, на мой взгляд - ты вкусный. И пора бы знать, что мы плачем для того, чтобы удалить избыток соли. Ты что, книжек не читаешь?"
   "Некогда мне. Я ведь все зверя выслеживаю, да стреляю. Какие уж тут книги!"
  Надоело мне с ним канителиться.
  "Я тебя вместе с ружьем съем, - говорю я ему. - У меня желудок луженый".
  "Так я тебя прежде застрелю", - возражает тот.
  "Твоя пуля меня не возьмет. Вот если из пушки пальнуть..."
  "Нет у меня пушки", - говорит с сожалением.
  А я ему без сожаления:
  "Это хорошо".
  "За что же ты меня съесть хочешь?" - спрашивает.
  "А разве только что ты не хотел меня застрелить? Меню свое разнообразить, кожу выгодно продать, а полученные деньги зашить в мешочек, или в оборот пустить? А потом за следующего бедолагу приняться?.. В меня не стрелять надо, а подкармливать лучшими сортами рыбы. При случае, можно и антилопу подать. Из прочего же, я предпочитаю домашний скот: овечек, барашка какого, поросят - лучше трех, так сытнее, козла можно..."
   "Погоди, погоди..."
   "А я и не тороплюсь, мы живем долго. Я вот собираюсь до ста двадцати - не меньше".
   "Я тоже хочу долго жить".
   "Вряд ли у тебя получится. Голодный я сегодня..."
   "Я слышал, что некоторые крокодилы могут долго не есть".
   "Зачем же мне на диету садиться, когда ты здесь рядом. Нужды нет. Черепахи еще дольше без пищи обходятся. Я так не могу. Да и зачем? Язву нажить?.. Черепах же я люблю, особенно суп из них. Всегда ем с удовольствием, потому что питательно и вкусно.
   Эй! Эй! Не вздумай бежать. Не заставляй меня гоняться за тобой и потеть без меры. И так жарко, спасу нет. И предупреждаю, бегаю я не хуже собаки сэра Баскервиля. А она бегала быстро. Так что - без иллюзий! Думаешь, что это ты за мной охотился? Ошибаешься. Это я тебя выслеживал, плыл за тобой по пятам, выставлю свои перископы и наблюдал..."
   - Ну, съел ты его? - перебил рассказчика нетерпеливый приятель.
   - Нет. Оказалось, что есть люди, которые бегают еще быстрее, чем собака сэра Баскервиля. И он из их числа... Ну, что там, никто из людей купаться не собирается?
   - Вроде нет. А что, если в лобовую атаку пойти?
   - Глуп ты. Ничего умнее придумать не мог?
   - Я закончил лесную среднюю школу с похвальным листом. Спорим, что-нибудь придумаю?
   - На что?
   - На стаю уклеек.
   - Что-то я здесь их не видел.
   - Любая стая подойдет.
   - Договорились. Честно говоря, я откушал недавно козликом непутевым, да ишак одичалый подвернулся.
   - Признаться, и я не голоден, - ответил приятель. - Заблудилась тут корова... Чего ее на берег понесло...
   И так, неспешно разговаривая, поплыли они дальше.


                2


   Как-то раз пошел волк на рынок. Зашел, огляделся, видит указатель:

                МЯСНЫЕ РЯДЫ

   - Вот туда-то мне и надо! - сказал волк, недолго раздумывая.
   В мясных рядах кипела жизнь: торговались, кричали, и, в конце концов, покупали. Волка привлекла палатка, торгующая свининой. "Свинина - первый сорт!" - разобрал он печатные буквы.
   "Что ж, заманчиво... Свинину я люблю, - подумал волк. - Первый сорт - это хорошо, это очень даже хорошо... И второй сорт совсем неплохо... И от третьего не откажусь... Да чего там! И от пересортицы тоже..."
   - Взвесь-ка мне, любезный, - обратился он к продавцу - здоровенному хряку -  килограммов так... А! Давай всю тушу - гуляем на последние. - И волк протянул мятые деньги.
   Получив желаемый продукт, покидать палатку он не спешил, и вступил в разговор с хозяином.
   - Что же ты, боров, братьями своими торгуешь?
   - Они мне не братья. И здесь нет ничего личного. Бизнес есть бизнес! Есть спрос - есть предложение. А ты, собственно, кто такой, и что тебе надобно? Забирай продукт - и катись отсюда!
   Подбежала еще парочка хряков, тоже, как на подбор, бугаи.
   - Что такое? - кричат.
   - Да вот, ходят тут всякие, - отвечает раздраженно хряк-продавец, - интересуются, вопросы задают дурацкие.
   Грозно посмотрели хряки на волка. Тот струхнул, решил не связываться, говорит примирительно:
   - Да хоть троюродными племянниками торгуйте, мне лично все равно. Я так, из любопытства.
   - Иди, иди, серый, не доводи до греха! - говорят хряки сердито.
   "А рожи-то, рожи какие, прямо бандиты с большой дороги", - подумал про себя волк, взвалил мешок на плечи, и отправился восвояси.
   "Дожил, - переживал он, - свинтусы грязные - и те не боятся! Да, отощал, видно, сильно. Одна кожа да кости. На волка стал не похож. Скорее на дворовую собаку. Зайцы, и те скоро гонять начнут. Тьфу!" - И волк огорченно сплюнул.
   Дома, откушав свинины, волк слегка расслабился. Посмотрел на телефон задумчиво. "А не позвонить ли медведю знакомому?" - спросил он у самого себя, взял трубку, и решительно набрал номер. В трубке зарычало.
   - Медведь, это ты?
   - Нет, это крокодил Гена.
   - Все шутишь, медведь.
   - Все шучу.
   - Ну, здорово! Сто лет тебя не видел, не слышал.
   - Здорово, волчара!
   - Я вот, тоже в город перебрался. Плохо в лесу теперь. Жратвы никакой. Да еще охотники в лес повадились. Почитай, каждый день шастают - больше чем зайцев стало. Почти всех косых извели. Что же мне, травой питаться? К растительной пище я не привычный, ты же знаешь...
   - Да уж знаю.
   - Работенку вот, какую-никакую ищу. Что посоветуешь? Ты  сам-то, чем занимаешься?
   - Пасечником работаю. Сейчас в отпуску. Мед ем. Есть у меня одна вакансия на пасеке... Хочешь устрою?
   - Да я по меду не очень... Вот в пастухи бы я пошел: баранов пасти, овец там...
   - Ну, смотри. Другого пока ничего нет. Бывай! Заходи в гости.
   Попрощались. Волк положил трубку. Опять задумался.
   - О-хо-хо! Надо на работу устраиваться. А то так и ноги протянешь. - И он с видимым удовлетворением посмотрел на свои лапы.
   На следующий день, опять отправился серый в торговые ряды: там попросится на работу, в другом месте спрашивает. Отказывают везде, мотивируя тем, что он, волк, личность сомнительная и доверия не вызывающая.
   "Не пускают в бизнес, заразы! - со злобой думал волк. - Хоть к зайцам, на подхвате, капустой торговать иди..." 
   И тут же увидел палатку, где торгуют зайцы.
   - Эй, зайцы, есть работа? - спрашивает.
   Все зайцы, кроме старшего по палатке, брызнули в разные стороны.
   - Нет, - ответил тот, трясясь от ужаса. - Клянусь дедушкой Мазаем! Нет никакой работы.
   "Да что же, с голоду подыхать, что ли? - затосковал волк. - Надолго ли мне свинины хватит? Безнадега какая-то! Что за времена настали! Делать нечего, надо к человеку обращаться".
   Указали ему нужного.
   - Человек, работа есть? - спрашивает его волк.
   - Есть, да не про твою честь. Хотя, впрочем... В зоопарк сторожем пойдешь?
   - А харчи какие?
   - Хватит тебе, с голодухи не умрешь. Ну как, согласен?
   - Надо подумать.
   Волк отошел в сторону, подумал минуту минуту-другую. А! Сторожем так сторожем. Главное, чтобы еда была. И возвратился к человеку.
   - Ну что, надумал? - спрашивает тот.
   - Ладно, оформляй.
   И стал с тех пор волк служить в зоопарке. Работа сторожевая не тяготила. Зимой не холодно, благо будка теплая. А главное - не голодал, и за квартиру съемную платил регулярно.
   Все весной переменилось. Однажды, прохаживаясь по своим любимым мясным рядам, столкнулся волк нос к носу с лисой. А та ему и говорит:
   - Иди ко мне, куманек, работать.
   - А что за работа?
   - Курями торговать импортными.
   Облизнулся волк.
   - Я к импортным хорошо отношусь. Согласен. Когда приступать?
   - С испытательным сроком! - предупредила лиса.
   - Добро.
   За испытательный срок волк так отъелся, что с трудом волочил брюхо, едва не касаясь им земли. И был уволен, сами понимаете, с волчьим билетом.


                3


   Как-то раз собрались черепахи в кружок и давай рассуждать: а вот почему мы такие, а не другие? К примеру, на льва совершенно не похожи. Да и вообще, каждый зверь свой фасон имеет.
   Усмехнулась старая Тортила.
   - Расскажу-ка я вам одну историю, может, она, что и прояснит.
   Позвали меня раз в гости. Ну, я не долго собиралась, навела кое-как красоту и помчалась. Лечу быстрее ветра. Даже страус, и тот бы меня не догнал. Уж очень я в гости ходить люблю. Ну, значит, лечу я и вдруг...
   - Что? Что вдруг? Что случилось?
   - А я почем знаю... Летела, летела и вдруг...
   - Да что дальше-то!
   - И вдруг оказалось, что уже не лечу, а лежу на спине, смотрю на небо, а по небу облака бегают - многие на меня похожие...
   - Что ты нам облаками голову морочишь! Дальше рассказывай!
   - Лежу и думаю...
   - О чем?
   - Обо всем. О жизни своей собачьей. Ой! Простите, - черепашьей. Хотя нет, на тот момент - самой что ни на есть собачьей, поскольку в засаду попала, а устроил ее этот...
   - Карабас Барабас?
   - Какой Карабас! Барабас - мужчина серьезный, видный. Как ножками затопает, бородой затрясет, ручками замашет... Нет, он человек солидный, авторитетом в коллективе пользуется, и такими глупостями заниматься не станет. А это все проклятый Дуремар! Но что я вам говорю, вы все Дуремара знаете.
   - Как же! Знаем! - подтвердили черепахи.
   - Отвратительный тип! - заголосили пиявки.
   - Ну вот, поставил он меня на ноги и говорит: "Пойдешь, старая, королевскую дочь лечить!" Можно подумать, сам молодой... И пригрозил, что ежели я эту дочь не вылечу, то мне плохо придется. А мне и так уже хуже неуда. Минька рядом орет...
   - Что за Минька?
   - Да гусь знакомый, дикий очень и нрава злого. Тоже в силки попался. И тигр сплоховал... Молодой еще, бесшабашный, вот и не заметил, как в капкан угодил, Дуремаром поставленный. Ну и повел нас этот самый Дуремар королевскую дочь лечить. А до кучи - и зайца с макакой прихватил.
   - Вылечили дочь?
   - Если бы вылечили, разве у меня такой панцирь был бы! Это он теперь уплощенный, а раньше был - ого-го какой! Это подлец, король, - как даст мне  кулачиной по спине, а кулак у него со спелый арбуз величиной... Э-э-х! - протяжно вздохнула Тортила. - И вам вот по наследству передалось...
   - А гуся тоже наказали?
   - В обязательном порядке! Вы бы посмотрели, какая у него тогда шея была, - прямая, как стрела, одно загляденье. Так супостат этот, король, как ему по этой стреле, да своим арбузом двинул... Оттого-то теперь все гуси с кривой шеей ходят, только шипят зло.
   - А с тигром что же?
   - Лютый, лютый попался король. Так кнутом исполосовал, беднягу! Да у вас у самих глаза есть, хоть и подслеповатые... Видели, небось.
   - А что заяц с макакой? Удалось им наказания избежать?
   - Какое там! - сказал Тортила горестно и очень медленно поднимая лапу. - Как этот король макаке дал по ягодицам своим сапогом кованым, - они у нее тут же и сделались краснее земляники. И до сих пор полыхают... Заяц же, дурачок косой, видя все это, смеяться стал. За что и получил от короля тем же кулачищем в зубы. Зубы-то ладно, а вот губу напрочь рассек. Сами знаете, что все они с раздвоенными губами.
   Черепахи согласно закивали головами.
   - Беда с этими королями, а еще людьми себя называют.
   - Король - это не человек.
   - А кто же он?
   - Волк он настоящий.
   - Тихо ты! А то еще, правда, серого накликаешь. Не люблю я серых, от них беспокойство одно. Поползли отсюда быстрей, от греха подальше.
   И двух часов не прошло, как они переползли на другое место... в метре от прежнего.


                4


   Как-то раз бежит лиса по лесу, торопится, на собрание звериное опаздывает, песенку любимую напевает: "Как я по лесу гуляла, да зайца белого поймала". Вдруг видит - ворона на дереве сидит, а в клюве у нее приличный кусок сыра. Забурчало у рыжей в животе, остановилась и говорит вороне:
   - Эй, каркуша, поделись со мной, куда тебе столько!
   Та молчит. Смотрит на лису с неудовольствием.
   И так к ней лиса подступает и эдак.
   Молчит ворона.
   "Ладно, - думает лиса, - время с тобой только терять". Подобрала сук здоровенный, замахнулась... Ворона и каркнула от испуга.
   - Ну, разумеется, весь сыр мне достался, - хвасталась она потом перед собравшимися на поляне. - Как же ворона убивалась! А сыр оказался голландским, хотя я предпочитаю наш - российский. Ну да дареному коню в зубы не смотрят. Опять же говорят: лучше синица в руках, чем журавль в небе.
   - Послушай, лиса, мы ничего не поняли - чем же ты закусила: конем, журавлем, синицей?
   - Глупые! Сыр я съела. Голландский. Но вот что-то сытости настоящей не почувствовала. Сейчас бы какого-нибудь зайчишку-трусишку слопать. Вот она бы, сытость, и появилась.
   Раздались возмущенные заячьи голоса.
   - Мы не трусливые, а осторожные!
   - Это звучит оскорбительно!
   - Что такое! - удивилась лиса.
   - Низко это и гнусно! - бушевал самый храбрый из длинноухих. - И потом, что значит - слопать зайца?
   - А то и значит.
   - А если я скажу, что съем лису?
   - Попробуй.
   - И попробую! - продолжал горячиться заяц.
   - И я попробую, - сказала лиса. - Думаю, что будет вкусно.
   Заяц, после этих слов, как-то сразу стушевался, затих, кричать перестал и спрятался за спины своих товарищей. И уже оттуда пригрозил:
   - Я дедушке Мазаю пожалуюсь. У него знаешь какой пес!
   Псов лиса боялась, особенно дедова. Этот пес давно охотился за ее шкурой, и приходилось всегда держать нос по ветру. В последний раз еле от него ушла. Но не ушла от деда Мазая. Помнится еще мысль мелькнула у нее: "Ну почему я? Вон сколько чернобурок и серебристых по лесу шлындают". Правда, отпустил тогда ее Мазай, только к лапе что-то привязал. Подумала, что часы швейцарские, тогда бы волку загнать можно. Но нет, прибор научный оказался.
   И опять при упоминании о страшном псе, дрожь пробежала по всему ее телу. "Позор! Этак я сама в зайца превращусь!"
   - Позор! Позор лисе! - закричали зайцы. - Лишить ее слова!
   - Позор! Позор! - загалдели с деревьев птицы, и ветер далеко разносил их крики.
   Защищается лиса:
   - Зря вы меня позорите и упрекаете, что я до зайцев охочая. Я и курятину люблю. Да кто же ее не любит. Нет таких! И яйцами не прочь полакомится. Ежа иногда пожуешь... Но это все по праздникам! А в будни одними мышами питаюсь. Я вот у вас спрашиваю, - много ли с грызунов жиру нагуляешь? А? То-то же... Так что зря на меня клевещут да оговаривают, будто я всех зайцев в лесу перевела. Враки все это! Могли бы и медалью наградить за заслуги перед сельским хозяйством. Хотя, что проку от медали - ее не съешь. Вот если бы курочку...
   - И мне медаль полагается, - заныла кукушка. - Это мне благодаря лес зеленеет! А если бы я не поедала этих гусениц волосатых... Да что говорить! Меня тоже ославили. Впрочем, и не надо никакой медали. Надо волосатых побольше!
   Дружно заголосили жабы, мыши летучие, совы:
   - И нам медали! Заслужили! Сельское хозяйство у нас в долгу!
   Лиса же сказала, что если и сделала что плохое и кому огорчение принесла, то глубоко раскаивается. А завтра пойдет мировое соглашение с курами подписывать. И волка с собой возьмет, пусть свидетелем будет.
   - Обязуюсь на воспитание цыплят взять... пожирнее которые, - тут лиса нервно облизнулась. - Я самый большой специалист по их воспитанию. А если волк станет утверждать обратное, и себя как спеца нахваливать - не верьте ему! Это он из одной зависти. А уж я их воспитаю! Уж у меня не забалуют!
   Собравшиеся были растроганы, а некоторые даже прослезились.


                5
 

   Как-то раз бегут по лесу лиса с волком, а навстречу им медведь.
   - Что это ты хмурый такой, Мишенька, - говорит лиса. - Да на лапу левую припадаешь, голова в бинтах... Случилось что?
   - В деревню ходил промышлять, задрать кого думал, - отвечает уныло медведь. - И нате: на мужиков наткнулся. Дрекольем встретили. Ну и подрался я с ними. Долго махались. Да разве с этим зверьем справишься! Знатно мне накостыляли! Еле ноги унес, в берлоге целый день отлеживался, раны зализывал... Ну что за народ пошел! Чуть что - за вилы да дубины хватаются. Нет, чтобы в хату пригласить, за стол усадить, переговорить неспешно. И чтобы непременно к столу курочку подали, медом напоили. Ведь двадцать первый век на дворе! И в лесу тоже. Надо как-то к согласию приходить, терпимее друг к другу относиться. Никакого участия к голодному медведю...
   - Не переживай, Мишель, - подбодрил его волк фамильярно. - Плюнь на все. Пошли лучше в карты играть, вот и забудешься.
   Стали играть. Но не ладится игра у косолапого. А серому карта так и прет, так и прет.
   - Волк ты! Волк! - бурчит медведь недовольно.
   - Ну не заяц же, - добродушно соглашается тот.
   Проигрывает Топтыгин, дуется, на замечания сердится.
   - Что, карта не идет, Потапыч? - участливо спрашивает рыжая хитрюга. - Не грусти. Сегодня не повезет...
   - Завтра не повезет еще больше, - засмеялся волк.
   - Сегодня дурачком остался...
   - Завтра - болваном полным, - опять засмеялся волк, ловко тасуя старую засаленную колоду.
   Медведь с остервенением бросил карты, посмотрел зло на серого с рыжей, и сказал:
   - Вот что. А ну-ка дуйте отсюда! Делом займитесь. Ты волк, ягод мне спелых набери да рыбки налови, а лиса уху мне сготовит.
   - Дождь кислотный обещали, - захныкал волк. - Не пойду никуда. А то шкура пятнистой станет, как у леопарда.
   - Поговори еще у меня! - заревел медведь угрожающе.
   - Больной я, - вновь заскулил волк. - Отлежаться бы надо. Вчера весь день за зайцем пробегал, так и ушел, скотина! Взопрел я. Да еще ветер дул сильный... сирокко.
   - Ленивый ты волк, а не больной. И на сирокку не сваливай. У нас тут другой ветер хозяйничает.
   - Так ведь сорок градусов в тени! - не хотел уступать волк.
   - Не бери в голову.
   - У меня аппендицит острый недавно был - выжил с трудом.
   - Но ведь выжил.
   - Чума у меня!
   - Пустое.
   - Сегодня ночью атакован вредоносными бациллами! Нет сил!
   - Ерунда. Тебе размяться надо. И все болезни сгинут, как и не было. Марш за ягодой! И мешок возьми побольше.
   - Куда же мне мешок! Лукошко - и то едва наберу.
   - А про рыбу забыл? Я люблю большую рыбу. И много. Да, заодно и грибов насобираешь. А может, и козу какую задерешь.
   - Про грибы и козу уговоров не было.
   - Теперь есть.
   Поспорил еще немного волк с медведем, но больно уж у того лапа здорова оказалась. Как приложил ею волка, такое ускорение ему придал, что тот пулей до ближайшей поляны долетел.
   - И курей добудь на ферме ! - крикнул вдогонку медведь. - Они там хоть и худосочные, а все какой-никакой жир в супе дадут.
   Догнала кума волка.
  - Ты это... с ними поговори. Они  это любят. Там про космос безбрежный... Мозгов-то у них мало, чего там в голове куриной... Вот как у тебя...
   - Что?!
   -Да пошутила я, волк. В твоей голове не мытой - я уж не знаю и сколько лет!- этого горошка...
   - Что?!
   - Нюрку, птичницу, вдруг получится, тоже в мешок грузи, - торопливо добавила лиса, - вот тебе еще один наказ от дяди Миши.
   - Откуда я знаю - Нюрка она, или Катька? Там птичниц полно.
   - Косынка у нее красная и сапоги кирзовые... Да у тебя с ней счеты должны быть старые. Она прапрапра... внучка той самой Красной Шапки, за которую так жестоко пострадал твой предок.
   - Этих Шапок сейчас столько развелось...
   - Да, еще в огороде Потапыч велел пошарить, сказал, что к супу овощная приправа лишней  не будет.
   - Ну, нагрузил медведь работой. Я так думаю, что миссия эта невыполнима. Кто-нибудь да прибьет меня, может, даже птичница Нюрка. Слух идет, что она вилами как вилкой орудует. А я еще, хоть и не очень, но молодой. И к жизни отвращения не имею. А если к тому же вдруг на охотников нарвешься...
   

   Птичницы, выбрав во дворе тенистое место под деревом с раскидистыми ветвями, пили молоко и закусывали только что пойманными, умело общипанными и замечательно поджаренными курочками.
   Рядом с Нюркой стояла корова Нарядка, и жаловалось той на агронома:
   - Этот дундук хамоватый сказал, что из меня выйдет превосходная тушенка, и обещал скоро пустить на сало. Мизерабль! Лучше бы он это сделал со своей женой. Эта туша по количеству сала не идет со мной ни в какое сравнение!
   Нюрка сосредоточенно жевала курицу и лениво отмахивалась от мух и от Нарядки.
   Волк облизнулся, и незаметно проскользнул на ферму.
   Но как выяснилось, хохлаток совсем не прельщала судьба их неудачных предшественниц. И они, увидев волка, подняли страшный шум. Особенно неистовствовали петухи, долбя клювами волка и норовя попасть прямо в глаз.
   - Караул! Совсем Петьки озверели! - воскликнул волк, пытаясь увернуться от разъяренных петухов, вдобавок еще больно царапающихся шпорами.
   Тут в помещение вбежала птичница Нюрка с коллегами по работе, бородатый, сердитый и крикливый сторож с ружьем - и такой переполох поднялся. На серого обрушился град обглоданных куриных костей. Сторож топал ногами и потрясал ружьем, и даже пытался выстрелить из него, но оно оказалось незаряженным. Куры, потеряв от страха головы, метались по помещению и вылетали во двор. Все смешалось на ферме. Воспользовавшись суматохой, волк дал деру.
   Но его заметили и стали преследовать. Впереди бежала Нюрка в кирзовых сапогах, размахивала красной косынкой и грозила волку кулаком. Не отставали  от нее и другие птичницы, тоже размахивая косынками всех цветов и обидно ругались. Отстав от них на значительное расстояние, тяжело дыша, позади плелся сторож. Ничем он не размахивал. А потом и вовсе плюнул, и побрел обратно на ферму.
   Погоня была долгой. Но не зря волк занял на последней лесной олимпиаде второе место по бегу на длинную дистанцию сразу после зайца.
   Не догнали серого.


                6


   Не скоро зализал раны  волк, петухами задиристыми нанесенные. Но зализал, в конце концов. И мазь, которую ему Тортила дала, помогла.
   И вот как-то раз, чаевничая с кумой рыжей, пожаловался волк:
   - Голодно в лесу стало. Дичи мало. Разве где на полянке, туриста потешного, от группы отставшего встретишь. Не то раньше было: там пионером закусишь, в другом месте грибник попадется неосторожный.
   Теперь редко кого встретишь. А с пионерами вообще проблема. Извели их на корню, бедолаг. В прежние-то времена на них часто случалось натыкаться: ну, галстук со значком выплюнешь к чертовой бабушке, но остальное - съедобное.
   Говорят, злой я, зубастый. Наружность обманчива! Ну, зубастый... Так
это природа постаралась. А злой бываю от голода. Ну, вою еще громко, вроде как душу вытягиваю. Опять же - не виноват, все природа... и порода.
   И вот еще о чем я все время думаю, кума: вот бы заступить на должность петуха. Подумаешь, работа какая! Орать по утрам, будить всех, нечистую силу разгонять. И я могу... Как завою, любой проснется, да еще перекрестится. А до побудки - кто бы тогда хозяйничал в курятнике?.. Я бы и бизнес свой открыл: пусть приходят желающие - не одну подушку и перину перьями набил бы. А прямые поставки на мясокомбинат? Да, мечты, мечты, где ваша сладость?..
   - Да почему же мечты! - улыбнулась лукавая лиса, и давай соблазнять волка. - Разве мало в деревне курятников славных. А какие там курочки - пальчики оближешь!.. Эй! Я говорю - пальчики, а ты хвост свой лижешь.
   - А? Да... Аппетитные, пухленькие... Твои слова, рыжая, ласкают слух и ведут к усиленной работе органов пищеварения.
   - Что слух! Глаз от них не оторвать! Жирненькие, упитанные...
   - Жирненькие, упитанные, - повторил волк, пуская обильную слюну. - Лиса, я на все готов! Веди меня! Раскурочим все что можно! Как представлю себе... Кума, мне хочется петь и танцевать!
   - Вот с курочкой и потанцуешь, а петух тебе петь будет. Петухи - певуны знатные. Да и видом гордые - даже в супе. Такое впечатление - встанет из кастрюли, лапшу с себя стряхнет и заорет: "Ку-ка-ре-ку!"
   - Надо бы мешок побольше взять, нет - два мешка.
   - Я захвачу, не беспокойся. Я и три возьму.
   - Четыре! Бери четыре, лиса. Пир устроим после. Медведя с кабаном пригласим.
   - Кабан пусть желуди хрупает, а медведь ягоду.
   - Пусть, - согласился волк. - А уж мы с тобой курочек пощиплем.

   Вот добрались к вечеру волк с лисой до курятника. Видит волк, как по двору петух, поганец, вышагивает важно, кур гоняет, зернышки поклевывает, землю роет - червяков ищет. Как найдет кольчатого - так даже крыльями забьет от восторга и вопит счастливо.
   "Ничего, - думает волк, - посмотрю, как ты у меня в бульоне кипящем важничать станешь и задираться".
   Сорвал с плетня, серый, тряпку красную, повязал голову, и в курятник вломился.
   - Это я, Нюрка-птичница! - кричит. - Пришла вас накормить... да и самой подхарчиться.
   - Ты нас за дурочек не считай! - закудахтали куры. - Ты гнусный и подлый, злобный серый волк! Пришел лютой казни нас предать, а потом суп из нас сочинить. Тряпку красную на кумпол нацепил, и думаешь обманул нас? Будто мы Нюрку не знаем. Она у нас сызмальства яйца таскает.
   А здесь и белая курица с гребнем красным крыльями яростно захлопала.
   - Кровопивец! Сестру мою двоюродную слопал! Ненавижу! Подругу близкую смерти мучительной предал! А не близких - так кучу, паршивец, сожрал!
   Тут и корова вбежала: глазами бешено вращает, кричит страшно:
   - Изобью копытами волчару серого, рогами забодаю! Караул! Люди добрые, на помощь! Хищник объявился! Накажем злодея, чтобы неповадно было!
   Всполошились люди в доме. Крики послышались. Струхнул волк. "А если Нюрка с вилами примчится? - подумал он. - Как бы беды не вышло". Не стал дожидаться серый, когда люди прибегут, заметался, пулей вылетел из курятника.
   - Бежим, кума! - кричит. - Опять я в калошу сел!
   Не хотелось рыжей пустой в лес возвращаться. Да делать нечего - не с людьми же бодаться. Так и убежали лиса с волком несолоно хлебавши.


                7


   Как-то раз решили родители-зайцы отправить сына в лесную школу с совместным обучением. И вот маленький заяц в компании со своим сохатым другом, таким же оболтусом, в школу эту самую приходят. Направляет их секретарь к директору на собеседование, и говорит:
   - Директором у нас сова служит. Как войдете в кабинет, то надо ей поклониться и сказать: "Сова мудра!"
   Что же, входят заяц с сохатым, и точно, как им предписал секретарь-журавль, говорят:
   - Сова мудра!
   - Это так, - отвечает сова и важно кивает головой.
   Потом посмотрела пристально на вошедших и спрашивает у сохатого:
   - Ты кто? Канчиль, кажется?
   - Я не Канчиль, - отвечает тот. - Я лось!
   - Какой же ты лось! - удивляется директор-сова. - Знавала я одного лося... Так это был настоящий лось, тебе не чета. Нет, ты не лось.
   - Я маленький еще. Вот когда вырасту, стану настоящим лосем.
   - Нет, не лось ты. Ты - олень. Олененок, вернее.
   - Ну и пусть. Вот вырасту, стану настоящим оленем.
   - Похоже на то, - вздохнула сова. Затем повернулась к зайцу и спрашивает: - Считать умеешь?
   - До двух! - горда отвечает ушастый.
   - Хорошо. Далеко пойдешь. Академиком станешь. Еще есть какие сверхспособности?
   - Летать я умею... но только во сне.
   - Раз во сне сумел, то и наяву полетишь. У нас авиаторы  в дефиците. А авиатор-академик, так это вообще редкость... Ну, а хромаешь чего?
   - Лапу прищемил.
   - Может, в доктора пойдешь? Нам доктора, ой как нужны.
   - Меня самого лечить надо.
   - Не от бешенства, случаем? - обеспокоилась сова.
   - Я же сказал - лапу прищемил.
   - Вот и хорошо. Вот и лечи ее. Вылечишь - станешь доктором.
   - Не хочу я в доктора идти, а хочу...
   - Ну, мало ли чего ты хочешь! А нам вот охотники нужны, добытчики, чтобы школу продуктами снабжали. Мышами, к примеру... Ты случайно не...
   - Нет! Я из тех, за кем охотятся. Жертва я.
   - Ладно, разберемся. Идите травки пожуйте пока. Там посмотрим, куда вас определить.
   - А морковку у вас на завтрак дают? Мама всегда мне по утрам морковку готовила: и тушеную, и пюре, и жареную, а то и в капустном салате.
   - О да! Столовой у нас лиса заведует. Она очень любит зайцам морковку давать. Даст, да еще погладит при этом. А после школы на морковный чай к себе приглашает. Одна беда, живет она от школы далеко. Пока то да се, стемнеет... Не всякому зайцу удалось до своего дома добраться. Заблудились, верно...
   - А спасательная команда?
   - Ее у нас волк возглавляет. И в команде - одни волки. Но никого спасти им пока не удалось. "Все чисто", - говорят при каждом вызове. А мне с родителями объясняться. Электричество надо бы провести. Все руки... то есть крылья... то есть лапы... А, не важно! Не доходят - и все! Дел полно разных.  Но, правда, зайцы плодовиты. Взамен выбывших другие приходят. Вот ты пришел...

   Не показалось зайцу в школе. И с каждым днем все больше не нравилось. Да и было бы чему нравиться. Вот на уроке арифметики счету стали учить. Еловые шишки начали складывать, белкам на радость. Говорит заяц:
   - Хорошо бы для наглядного обучения морковки складывать или кочерыжки капустные.
   А волк ему отвечает, что зайцев неплохо бы складывать, а после и вычитать одного за другим. Его и удав поддержал: зайцев, говорит, и кроликов очень хорошо складывать в одно место...
   На уроке же природоведения, учитель-медведь спросил: какие у кого любимые, можно сказать, заповедные места в лесу? А волк рассмеялся и сказал, что тут и спрашивать нечего, - любимые места его, можно сказать, заповедные,  там, где зайцы водятся.
   Испугался сильно заяц. Пожалел, что деда Мазая рядом нет. С дедом как-то поспокойней, он бы в обиду не дал. Но был дед в то время в командировке заграничной, боролся с различными явлениями природы, и помогал ликвидировать их последствия. А то бы он, конечно, шею намылил волку.
   "Нет, - думает косой, - пора брать ноги в руки и дуть отсюда!"
   Пошел к сове, стал ее просить слезно, чтобы перевела его в обычную заячью школу. Поупиралась та немного, но отпустила.

   И приснился зайцу сон, который ему чрезвычайно не понравился, даже до отвращения. А в сне том приходил он к волку и требовал от того, чтобы он подписал бумагу, запрещающую ему охотиться на зайцев. И вот открывает ему дверь, еще наполовину не проснувшийся волк, зевает, глазами мутными на зайца уставился, и спрашивает:
   - Ты кто?
   - Заяц я... потомственный, - отвечает тот гордо. - Отец мой, мать, бабушка с дедушкой, ну и так далее, все были косые. Так что не сомневайся - заяц я!
   - Я и не сомневаюсь, - говорит волк, стараясь подавить зевоту, и протирая глаза. - Вижу, что заяц, и твой визит для меня большая честь. Я люблю зайчатину... то есть зайцев потомственных. Впрочем, я вообще люблю зайцев... любых. И в конце концов, неважно даже - потомственные они, или другие какие...
   - Спасибо, - сдержанно сказал заяц.
   - Было бы за что! - радостно воскликнул, окончательно проснувшийся, волк. - Да я тебя такой заботой окружу, такой... Скоро ты отсюда не выйдешь.
   - Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, - слегка обеспокоился заяц.
   - А, не ломай голову!
   - И что это вы так зубами щелкаете? Может, вы кушать хотите? У вас, верно, аппетит хороший?
   - Хочу, ой как хочу! И на аппетит не жалуюсь. Вот особенно сейчас разыгрался.
   - Тогда я не буду вам мешать.
   - Совсем не мешаешь, - возразил волк. - И даже очень кстати, что ты здесь оказался.
   - Опять не понимаю. - Тут  заяц струсил крепко.
   - Сейчас поймешь, дурак! - сказал волк, раскрыл свою ужасную пасть и...

   Сон потряс и одновременно возмутил зайца. И решил он с тех пор сам стать волком, а не трястись перед всякой зверюгой встречной. Посмотрел несколько учебных видеофильмов про волков, узнал про все их повадки, подкачал мускулы в спортзале, навострил пилкой зубы. И наконец совершенно почувствовал себя волком. И встретив волка в лесу, сразу заявил, что набьет ему морду.
   - Это как же так! - изумился серый.
   - Волк я! - объясняет заяц.
   - А я кто?
   - Не знаю. Вон лиса бежит. Давай у нее спросим.
   Окликает волк лису:
   - Послушай, кума, вот этот прохиндей, - и волк указал на зайца, - утверждает, что он - волк. А кто же тогда я? Ты кого перед собой видишь?
   - Двух дураков, - сказала, смеясь, лиса. Махнула хвостом и с достоинством удалилась.
   - Ну что ж, заяц, если ты волк, - сказал волк, - то давай охотиться. Пойдем овцу какую-нибудь задерем.
   - Я до овец не охотник, - отвечает заяц. - Предпочитаю морковку с капустой.
   - Какой же ты волк, раз травой питаешься?
   - Я вегетарианец! - важно говорит заяц, и приглашает волка на обед.
   Тот не отказался.
   И приготовил заяц роскошный обед. На первое - луковый суп; на второе  подал артишоки и помидоры с яйцами. А завершал обед - капустный сок.
   Волка стошнило.
   - Приучил я все-таки волка, - потом рассказывал заяц. - Привык он постепенно, только лапы облизывал. Но, - вздохнул косой, - натура его волчья взяла таки свое. Я, говорит, - волк, и ни что волчье мне не чуждо! И опять за баранину взялся... Что ж, - опять вздохнул длинноухий, - хоть меню его разнообразил. Но не гурман он, не гурман...
   Лиса вот тоже ни черта в еде не понимает. Пробрался я как-то в огород, и ну давай капустой хрустеть. Наслаждение неизъяснимое... Вдруг слышу, шум позади.  Не оборачиваясь, говорю:
   "Эй, ты, мешающий мне есть капусту! Если сейчас же не уберешься, то закончишь свою жалкую жизнь у меня в желудке! Это станет отличной приправой к капусте".
   И тут слышу в ответ:
   " Заяц, да ты никак капусты переел!"
   Оборачиваюсь - лиса!
   "Госпожа рыжая, - говорю, - извините, не разглядел. Не желаете капусты?"
   А та скорчила физиономию недовольно, и объявляет сердито:
   "Я желаю зайчатины, капустой тушеной приправленной!"
   И пока она на курятник в щелку смотрела, да забор расшатать пыталась, чтобы морду свою просунуть, тут я деру и дал. Не понравились мне ее кулинарные предпочтения. Нет, лиса тоже не гурман. Отнюдь не гурман.


                8


   Как-то раз стали звери спорить: кто из них самый сильный?
   - Я самый сильный! - немедленно объявил волк.
   - Р-р-р! - пророкотал лев. - Замолчи, ничтожнейший! Я - лев, царь зверей, самый сильный!
   Перетрусил волк и говорит подобострастно:
   - Я самый сильный после льва.
   Теперь недовольно заревел медведь, бросил недобрый взгляд на серого.
   Еще больше перетрусил волк. Шмыгнул носом. Опять внес поправку.
   - Я самый сильный после льва и медведя. Вот!
   Заплакал крокодил от умиления, глядя на этого дурашку.
   - Ну и глупый же ты, волк. Я ведь тебя проглочу и не замечу.
   Как бы не хотелось, но пришлось волку признать правоту крокодила.
   - Я самый сильный после льва, крокодила и медведя, - поникнув головой, выдавил он.
   - Мы тебя до смерти закусаем, волк! Мы тебя сильнее! - запищали комары заносчиво.
   Разъярился волк, стал подпрыгивать, зубами щелкать, пытаясь схватить хоть одну из наглых мошек.
   Слон раздраженно захлопал ушами, засопел гневно и яростно затрубил:
   - Безумцы! Самые сильные - это мы, слоны! Один мой приятель, ни минуты не колеблясь, принял вызов паровоза, когда тот дал свисток, и смело атаковал его. Правда, раскроил себе череп, но и паровозу досталось. Геройский слон! Разве найдутся среди вас такие? Нет, и еще раз нет!
   Мы - украшение зоопарков!
   Среди нас и ученые есть. Сам Плиний, только вот не помню какой, сообщает о слоне, который мог писать по-гречески. А вы можете представить себе ученого волка?.. Ха!
   Но мы не одними учеными славимся. Встречаются и творческие личности. Еще один мой приятель отменно палкой рисует. И как рисует! Естественно, он стал украшение зоопарка. Только не говорите мне про художника волка. Это просто смешно!
   Суданцы называют нас скотиной господа бога. Может, волк удостоился этой чести?
   - Да что ты ко мне пристал! - взвыл волк.
   - А как мы умеем сражаться! - проигнорировал слон вопли волка. - Вспомните Ганнибала и его слонов. Одному из них - Сурусу - было присвоено звание героя Карфагена.  Вообразить же, что такое могло произойти с волком - невозможно!
   - Ну, ты, слон, достал меня!
   Слон, по-прежнему, не обращая никакого внимания на волка, продолжал:
   - Не могу не добавить, что мы, слоны, очень не любим носорогов. Уроды они! Да сами посудите: вместо хобота - рог несуразный, к тому же злые они, как черти. Прут на вас, как Т-34, только камыш трещит!
   - Минутку! Минутку! - с жаром оспорил носорог последнее утверждение слона. - Да, я злобный. А как же им не быть! Вот теперь засуха, какой месяц нет дождя. Думаете вкусно есть сухую траву? Уверяю вас, что нет. Пить все время охота. А тут недавно очки потерял, и с моей близорукостью - это просто беда! Окулист-павиан - чтобы ему ни дна, ни покрышки! - такую цену заломил... Ну ни в какие ворота не лезет! С другой стороны - и не мудрено. Отношения между нами, мягко говоря, прохладные. Не люблю я их. Ну, а к другому окулисту надо в соседние дебри плестись. А путь туда не близкий, и все по жаре, по жаре... Озлишься тут! К слову сказать, самые сильные - это мы!
   Заскучал волк, стушевался окончательно, и уже не пытался вставить ни слова.
   "Да что же это выходит, - рассуждал он про себя, - я самый несильный, что ли? Уж зайца-то я, небось, не слабее. Или лисы там какой... Нет, я сильнее зайца!"
   Добравшись же до своего логова, и отобедав, уселся волк в старое скрипящее кресло, взял с полки читаную-перечитанную книгу басен, начал листать, и наконец нашел то, что искал. "Зайцы и серый волк", - так называлась басня. И не отказал себе в удовольствии прочитать ее вслух.
   "Встретились однажды заяц белый и заяц серый. Последний и говорит:
   - Что, беляк, такой задумчивый, словно всех умнее?
   На что тот ему отвечает:
   - Да что с тобой разговаривать: серые вы и есть серые!
   - Ну - ну! Не надо задаваться! - нахмурился серый заяц. - А вот и волк идет, пусть он нас рассудит... Послушай, дружище, - обращается заяц к волку. - Ты такой же серый, как я. Скажи, кого ты больше уважаешь - беляков, или нас - серых?
   Отвечает ему волк весело:
   - Заяц, я тебе не дружище. А уважаю я и тех и других...
   Сказал... и съел обоих.
   Мораль простая - не все друзья меж собой, кто серые".
   Очень эта басня волку нравилась.
   Вдруг стук в дверь. Открывает. А там другой волк. Одноглазый.
   - Ба, Сильвестр! Друг детства! Ну и чудеса! Какими судьбами, откуда ты?
   - Оттуда...
   - Что, загремел? По мокрой?
   - Да нет...
   Усадил волк приятеля за стол, угощает. А подкрепившись, и в воспоминания ударились.
   - А помнишь, как еще волчками, вместе на луну выли?
   - А помнишь, как тебя лиса провела?
   - Да и тебя тоже кума объегорила. Ну, а мы ей за это по рогам-то и надавали...
   - Как же, как же...
   - А помнишь...
   - А ты помнишь...
   - Да как же ты до жизни такой докатился?
   - Наследственность тяжелая сказалась, - вздохнул Сильвестр. - Сам знаешь, папаша мой злой как собака был. Раз даже по злобе чуть медведя не прибил. Тот еще волчара был! Бросил он меня. Откуда же воспитанию хорошему взяться? С дурной компанией связался: крокодил, шакал, скунс, ежик, заяц отвязный... Плюс географический фактор. Холодно. Хочешь не хочешь, а идешь к людям, куренка какого добыть. Да куда там! Озверели совсем люди: колют, стреляют, гонят, как псов шелудивых. Вон глаз выбили... Скверная жизнь! Вот и решили банк взять. Колючего и косого на стрему поставили. Но не повезло нам... Сдал нас скунс, вонючка... Ничего, я еще с ним посчитаюсь.
   - Не вешай нос! Ко мне на должность заступишь. Я вот тут организовал предприятие малое ОООО "Поможем... если сможем".
   - А что значит - ОООО?
   - Это значит, что с очень, очень ограниченной ответственностью. Можно даже сказать - безответственное предприятие.
   - И чем занимаетесь?
   - Ну, вызывают нас, чтобы хулиганов лесных приструнить, напугать слегка. Ха! Напугаешь их! Они сами кого хочешь напугают. Ничего и никого современный молодняк не боится. С зайчонком каким-нибудь непослушным еще справишься: щелкнешь зубами, зарычишь, глядишь - тот и присмирел. А вот с нашим братом - волком, или на дай бог с кабаном, я уж про медведя не говорю, тут только держись... От тех мы подальше сторонимся. А то беды не миновать...
   И опять в дверь часто и громко застучали.
   - Что, еще один друг детства? На всех должностей не хватит,- пошутил волк, открывая дверь.
   - ЧП! Заяц разбушевался, ведет себя непристойно! - с порога закричал осел, старший помощник волка по малому предприятию. - Соку перебродившего перебрал, окосел совсем, морковью в меня кидается. Дебоширит. К зверям пристает. Выражается нецензурно. Словом, распоясался.
   - Это не годится, - произнес Сильвестр. - Надо с ним поговорить.
   - Бесполезно. Хотел я с ним поговорить. Так он морковь отставил и запустил в меня кочерыжкой. Волк настоящий!
   - Ну-ну! Выражения-то выбирай.
   - Скажу, что и морковь - дрянь! Наверняка с овощной базы натырил. Короче, этот паразит всю ночь колобродил, никому спать не давал. "Зимой выспитесь, -кричит. - А у меня бессонница!"
   - Вот шпана!
   - Дальше - хуже. Орет: "Банзай, Мазай! Волки - козлы! Да здравствует заячье племя!"
   - Дело серьезное.
   - Это еще цветочки. Утром лиса отняла у него кочан капустный. Сказала, что уже воду поставила, собирается суп диетический варить... И пусть заяц ей спасибо скажет, что она на диете.
   - Ну, лиса, тоже уже до ручки дошла.
   - До ручки она, может, и дошла, а вот до дома нет.
   - Что так?
   - Заяц дружков своих собрал, таких же отчаянных; лису догнали, капусту вернули, самой накостыляли и вдобавок - уши ей морковками заткнули.
   - Обалдеть! - скрипнул зубами волк.
   - И еще велел тебе косой передать, чтобы ты с ним не связывался, так как у него с левой лапы удар - настоящий ураган, а про правую заднюю и говорить нечего.
   - Это они мне мстят, - задумчиво сказал волк.
   - За что?
   - Когда я еще в школу ходил... Да... По-моему, во втором классе я зайца сожрал, брательника ихнего. Тогда меня из школы и поперли... за неуспеваемость. А зайцы злобу затаили, запомнили... Вишь, капусту у лисы отняли, бандиты!
   - Так она первая...
   - Ну и что делать будешь? - спросил Сильвестр. - Своих задействуешь, или...
   - Или! Надо киллеров-охотников из города вызывать. И быстро. Заяц во хмелю - дело страшное. Таких бед натворить может... Дай-ка мне твой телефон, у моего аккумулятор сел.


                9


   Ветер со снегом хлещет волка по морде, свистит в ушах, насквозь холодом пронизывает. Щиплет мороз, кусает.
   Думает волк о Красной Шапке.
   Крепко думает.
   А вьюга воет, кружит, невозможно глаза поднять, тотчас запорошит снежной крупой. Все вокруг замело. Ничего не видно. Только слышно, как ветер тянет свою пронзительную песню.
   Не выдержал серый, завыл протяжно, с переливами. Оборвал себя резко, и вновь подумал о Красной Шапке. "Завтра, завтра встретимся..."
   А снег, подгоняемый ветром, все валит и валит. И маленькие елочки, и высокие сосны с зелеными разлапистыми ветвями - все покрыто снегом.
   Замерзает волк. И чудится серому, будто со всех сторон бегут к нему Красные, Зеленые, Голубые Шапки. У одной корзинка пирожками доверху набита; у другой - сырники, творожки, сырки, - а волк очень, очень любил молочное; у третьей же - куриная ножка из корзины торчит.
   И вдруг видит он, как у Шапок зубы словно крокодильи сделались, защелкали ими страшно, кричат: "Все, волк, конец тебе пришел! Сожрем тебя, Годзиллу некрасивую, и косточек не выплюнем!"
   Теперь уже от страха завыл волк, потряс головой, стараясь от наваждения избавиться. Не выдержал, побежал, сломя голову, сквозь лесную чащу. Вывела его тропинка, скорее угаданная, чем видимая, к небольшой полянке, летом вся усеянная яркими цветами и покрытая высокой травой, сквозь которую протекал ручей с тихо журчащей и прохладной водой. Сейчас же было белым-бело.
   Волк задрал морду вверх: из-за острых верхушек заснеженных елей всплывала луна. Серый снова завыл, приветствуя ночное светило, и под свист метели, где-то в отдалении послышался протяжный гудок поезда. И волк опять нырнул в чащу, и в наступающую ночь.
   А под утро снег прекратился, ветер ослаб, а потом погода и вовсе разгулялась. Появилось солнышко. Появился и волк. Он ждет Красную Шапку. Нет ее... Но точно знает волк, что должна сегодня Шапка бабушку свою навестить, пирожками накормить старую.
   Видит, шевельнулись, низко опущенные ветви деревьев, кто-то мелькнул рядом с кустарником, тут же пропал, и опять появился. Нет, не Шапка... Патрикеевна оказалась. Да шуба-то на ней какая! Завидует волк.
   - Шуба у тебя, кума, знатная. Откуда?
   - Дед Мороз подарил.
   - Роскошная шуба... Где же он работает, чтобы подарки такие дарить?
   - Да по лесной части где-то шурует...
   - Сколько же песцов он тебе на шубу перевел! Ребята из ГРИНПИС с него самого  шкуру сдерут, если узнают.
   - Не прознают они.
   - Оставим это... Шапку не видела?
   - Промелькнула мимо недавно, видать ранехонько поднялась.
   - С пирожками?
   - С ними.
   - Прошлым годом отравила она меня пирожками этими... Несвежие оказались. Еле откачали меня в больнице. Бабушке ее тоже досталось. Долго в реанимации лежала... Ну ничего, вот встречу, первой заставлю пробовать. Ладно, пока кума... Догоню ее.
   Побежал волк дальше, и скоро на мышь наткнулся. Спрашивает - не видала ли девицу?
   - Только что прошла, - отвечает мышь. - А зачем она тебе?
   - Да вот пирожков хочу, а затем и Шапку съесть... Ну, и до кучи - бабушку.
   - Не люблю я эту Шапку. Грубая она и жадная. А вот бабушка ее - ничего, любезная... Третьего дня заварила она кашу, да носки села Шапке вязать. Я к ней - шасть! "Дай мне ложечку кашки", - говорю. Накормила меня бабуся до отвала.
   На другой день Шапка у нее гостила. Я у ней тоже ложку каши попросила. А она отказала. "Наглая ты, - говорит, - мышь. Не ложку, а ложкой тебе дам". Да как влепит! Я с копыт долой, с лап то есть... Чуть весь дух из меня не вышибла. Грозила коту Ваське скормить. Еле ноги унесла.
   Опять дальше бежит волк, думает: "Толстеть надо срочно, вон брюхо как спало, втянулось даже!"
   Догнал волк Шапку.
   - Чего несешь, - кричит, - красавица?
   - Какой ты милый, волк, - отвечает Шапка. - А несу я бабушке пирожки.
   - Зачем же! Вдруг от них изжога появится. И потом толстая она у тебя. В лесу говорят, что сейчас она на диете.
   - И вовсе не толстая, а розанчик настоящий, полная и упитанная.
   - Класс! - воскликнул волк. - Обожаю таких бабушек.
   - Я думаю, что ты ей тоже понравишься. Ты такой вежливый.
   - Хочу рассчитывать на взаимность, - признался волк.
   - Вот только уши у тебя большие...
   - А ты сходи в зоопарк, на слона посмотри!
   - И зубы...
   - А у крокодила маленькие? "У, сопля мелкая!" - сказал волк, но про себя, не желая пугать Шапку.
   - Так что ничего ей с одного пирожка не сделается, - продолжала Шапка. - Да уберусь у нее в доме. Она такая грязнуля стала! И посуда вечно немытая.
   - Смотри, только лесом не иди, а то еще на папашу моего нарвешься. Он у меня злой. Понимаю, что в обход дальше. Но будь осторожна - с волками шутки плохи!
   - Я-то как раз шутки люблю. И по части юмора никому не уступлю. Люблю юмористов.
   - У папаши - юмор черный. Может, и не понравиться. А впрочем, как знаешь...
   Не послушалась Шапка волка. Пошла прямой дорогой. За что и была наказана папашей-волком. И бабушку свою подставила. Папашин наследник своего шанса тоже не упустил. Так той и не удалось пирожками полакомиться. А ведь чего только не было в корзинке: и пирожки с капустой, и с рисом, и с мясом, и даже куриная ножка торчала...

   И вот как-то раз...