Пердюмонокль

               
     Снежана Антипьевна старушка непростая. Субтильная, понятное дело седенькая, личиком умильная: глазки кругленькие, изначально голубые, ныне выцветшие, с лучистыми морщинками к вискам, носик востренький, с дюбочкой, тронутой розовато-синими склеротическими прожилками, губки в ниточку и детский подбородок картошечкой.
     Посмотришь - не поверишь, но бабушка Снежана, педагог по образованию, весь свой репродуктивный срок жизни отдала делу построения коммунизма в нашей стране и за непоколебимость и самоотверженность в оном деле ближе к пенсии удостоилась высокой должности заведующей отделом пропаганды и агитации обкома КПСС.
     Выйдя в связи с ликвидацией обкома на поневоле заслуженный отдых, Снежана Антипьевна не потерялась подобно некоторым другим партаппаратчикам в круговерти перехода к ненавистному капитализму, а  попервам занялась репетиторством с отпрысками вылупившихся тут и там в неимоверном количестве «новых русских».
    Однако вскоре данная стезя перестала удовлетворять Снежану Антипьевну, понеже ее властная натура воспротивилась нарождающемуся укладу взаимоотношений. Кто был ничем и нижайше внимал мудрым поучениям и грозным отеческим окрикам Снежан Антипьевных, вдруг и сразу обронил, незнамо куда, всякий пиетет к проводникам и надзирателям «единственно верного учения». Такого пердюмонокля Снежана Антипьевна стерпеть уже не смогла и подалась, куда бы вы думали?, в православные волонтеры!.. Короче, как у Губермана: «Слава Богу, живу я в бедности, пребываю почти в безвесности. Активисты вчерашней мерзости нынче лидеры нашей честности». 
     Вот так и стала Снежана Антипьевна смотрящей в новодельной сельской  церковке, возведенной на пожертвования аборигенов и до недавнего времени бездействовавшей.
     В означенном селе достался Снежане Антипьевне по наследству крепенький домик с газовым отоплением, водопроводом и канализацией, что вкупе с городской квартирой улучшенной планировки составило недвижимость одинокой женщины. Ну, некогда было ей обзавестись семьей; вся энергия, коей обладала в полной мере пионерка, комсомолка, коммунист Снежана Антипьевна, легла без остатка на алтарь служения партии и советскому народу. В общем, пенсии, что «слуги народа» назначали сами себе и во времена  оны, и ныне, Снежане Антипьевне вполне хватало на безбедное существование, а по сему факту она и сподвиглась из ярых атеистов по определению в не менее ярые церковные активисты всем ханжам на зависть. И превратила крохотную сельскую церковку в собственную вотчину лицемерия и тщеславия.
     Первым делом Снежана Антипьевна занялась по своему разумению украшательством внутреннего интерьера церкви. Не по канону, а именно исходя из собственного разумения и приобретенных пристрастий. Робкие попытки местных старушек подсказать, куда и как расположить те или иные иконочки, были раз и навсегда пресечены Снежаной Антипьевной в свойственной ей манере мягкого, но беспрекословного  диктата.
     Старушки отступились, и церковка на полтора десятка лет стала личным владением Снежаны Антипьевны. Раз в год, на престольный сельский праздник, переиначенный чиновниками в так называемый День села, приезжал из райцентра батюшка в сопровождении пары-тройки представителей местной власти. Снежана Антипьевна открывала церковь, умильно заглядывала в глазки начальству, игнорируя при этом священника, взахлеб стрекотала о том, какие красивые рамочки добыты ею для  изготовленных типографским способом икон, настырно заставляла обращать внимание руководящих товарищей на китайские копеечные лампадки, подсвечники и прочую мишуру, мало пригодную для отправления служб. Батюшка скоренько отъезжал, руководящие господа товарищи с крыльца Дома культуры поздравляли народ с праздником, вручали Снежане Антипьевне и еще двум-трем старушкам почетные грамотки «За активное участие в жизни села» и отправлялись на второй этаж откушать «чего Бог послал», в смысле послал в лице  сельского старосты, директрисы культурного дома и тех же двух-трех активных старушек. К ночи руководящих товарищей выносили на руках через запасной выход, грузили в лимузин и увозили, но это к делу не относится. Снежана же Антипьевна закрывала церковь до следующего престольного праздника, ибо за неимением собственного приходского батюшки и нежелания Снежаны Антипьевны использовать церковку по прямому назначению, местному народу там нечего было делать. Кому надо, и снаружи на купол с крестом помолятся. Было б кого запускать-то вовнутрь. Кому там ценить рамочки, багеты, цветочки и венчики из пластика? Что могут понимать грубые деревенские мужики и выжившие из ума старухи в дизайне и вообще в художественном осмыслении окружающей действительности? А потому и нечего топтать половички, любовно отобранные Снежаной Антипьевной у тех же полоумных старух, грязными сапожищами.
     И вдруг в соседний приход епархиальное управление назначает священника. Молодого, умного, активного, добросердечного. И оный батюшка добровольно берет в окормление доселе бесхозную сельскую церковку, самовольно патронируемую Снежаной Антипьевной.
     Оглядев церковку, батюшка искренне поблагодарил Снежану Антипьевну за труды, за неустанный пригляд, посетовав при этом о невоцерковленном местном народе и мягко пожурил старушку за ее брючный наряд. Он, видимо, и в голову не  взял, что нажил себе непримиримого врага именно этим мелким фактиком.
     Церковка между тем начала помаленьку оживать. Народ потянулся: кто на молебен, кто на проповедь, кто с требами. А Снежана Антипьевна принялась втихомолку вредить. Ключи от церкви она батюшке не дала. Открывала, когда хотела сама. Под разными предлогами старалась не допустить отпевания покойников внутри церковки. Почему? Тайна сия великая есть. Может, брезговала, может, пугалась мысленного приложения данной печальной ситуации к себе самой, а может, просто из классической женской алогичности. Короче, в такие моменты либо сказывалась больной, либо срочно отъезжала на городскую квартиру. С ключами, естественно.
     Спустя где-то полгода у Снежаны Антипьевны произошел рецидив застарелой хронической болезни советского периода под лаконичным названием «стукачество». В соседней деревне поселился с семьей добрый человек, собиратель и реставратор старинных икон. Следует особо подчеркнуть – не коллекционер, паче того, иконный бизнесмен, а собиратель-бессребренник и даритель Христа ради. И вот этот добрый человек принес в церковку несколько восстановленных икон в изумительной красоты окладах. Батюшка дарственное подношение освятил, посоветовал Снежане Антипьевне, где и как их лучше всего разместить.  К следующему своему приезду он обнаружил иконы у стены на лавочке. Снежана Антипьевна отговорилась прострелом в пояснице и патологической ленью местных мужиков, коих без бутылки ни на какую благую помощь не подвигнешь. И так раз за разом, покуда батюшка сам не развесил иконы.
     Данное нарушение раз и навсегда установленного Снежаной Антипьевной распорядка вывело ее из себя и ничтоже сумнящеся она настучала в епархиальное управление на батюшку и его самоуправство. Дескать, добрый человек даритель вовсе не добрый, а самый что ни на есть барыга, скупающий ворованные иконы, а батюшка потакает татям, принимая и освящая неправедные вещи.
     Церковное начальство разобралось и хулу на молодого  батюшку отвергло. Последний, неукоснительно следуя христианским канонам, Снежану Антипьевну простил. Со вторым комплектом ключей, как ни крути, ей пришлось расстаться в пользу священника, а по селу исподволь поползли гаденькие слушки о том, что все нынешние священники есть хапуги и маловеры. Сказалась большевистская закваска, взопревшая на беспардонной лжи.
     С батюшкой Снежана Антипьевна старается не пересекаться. Изредка общается посредством записочек, стараясь побольней подкусить священника. Намедни, к примеру, на обратной стороне вышитой иконы Божьей Матери с Младенцем написала: «Это исполнение весьма и весьма низкого уровня. Заберите к себе домой.
Регулярно наводите порядок, проводите влажную уборку».
     Не поленилась снять иконку со стены и уложить ее лицевой стороной на стол, дабы покруче уесть батюшку.
     Грамотная старушка, педагог по образованию. Что тут еще скажешь…