Рассказ
S.P.
Сергей Полупопов сидел на шатком табурете, опираясь сгорбленной спиной на холодную стену, смотрел в серое, заросшее грязью, окно и тихо вздыхал.
- Скоро новый год, семейный праздник, так сказать, а я, а я … совсем один! – Он почесал длинным толстым ногтем свою черную, заросшую недельной щетиной, щеку, и украдкой поковырял в носу, по привычке, оглянувшись через плечо (что бы никто ни увидел его за этим неэстетичным занятием). Затем он издал жалкий смешок, напомнив себе вновь, что в этой темной берлоге он совершенно один, и звонко испустил яростную самоуничижающую трель. Не глядя, нащупал на подоконнике увесистую кружку, поднес ее к носу, поморщился и, запрокинув голову, залил горючее содержимое в рот. За окном в тот же миг стало светлее, как будто кто-то зажег на этой богом забытой улице давно погасшие фонари, и все радужно заискрилось, утопая в красноватом сиянии молодого невесомого снега. Опухшее лицо Сергея исказила почти счастливая улыбка, и, упершись потным лбом в холодное стекло, он блаженно уронил набухшие веки и захрапел.
Сергей Полупопов был, в сущности, неплохим человеком, по крайней мере, год назад он им был, или все это ему казалось? Нет, нет, он точно был: пятнадцать лет к ряду он исправно исполнял обязанности примерного семьянина, ходил на работу строго по расписанию, выходные проводил перед телевизором, пил в пределах разумного, платил налоги и никогда не жаловался на бессонницу - все как у всех! Но накануне очередной годовщины свадьбы все как-то внезапно перевернулось с ног на голову, точно обухом по голове.
Злосчастный декабрь! Все началось с его постылой работы: за две недели до нового года его мягко попросили написать заявление об увольнении, в связи с его бесперспективностью. Ха, он бесперспективен! Он, сам Сергей Полупопов – БЕСПЕРСПЕКТИВЕН, так и было написано в его деле кривыми жирными буквами. Само это слово было ему смешно и противно, а в целом, в целом ему было все равно!
Так иногда случается в жизни, что все, что когда-то казалось тебе непомерно важным, вдруг теряет свой смысл, сморщивается и тускнет. И ты смотришь на это грязное пятно в углу, и удивляешься, как мог раньше придавать ему столько значимости?!
Дальше больше… Все покатилось разом, в направлении, неизвестном Полупопову, но стремительно и безостановочно. Утром следующего дня, пока он страдал от увольнительного похмелья, глухо брякнув железной дверью, ушла жена. Его жена… Его жена?! Морщась от боли в черепной коробке, вызванной скрежетанием двери, он размышлял: а знал ли он эту женщину? И была ли она женщиной, в полном смысле этого слова?
- Я больше не намерена терпеть этот бесконечный пердеж! Вонючий, ни на что не способный фигов засранец! Безработный фигов засранец! ( да, именно так она и сказала! Ужас!)
По поводу жены Сергей Полупопов не то что бы сильно расстраивался, сердечной привязанности к этой грубой женщине с глазами навыкат и гигантскими обвисшими грудями он никогда не испытывал. Все как-то получилось само собой, так же как и с работой: в один ничем ни примечательный день, эти две малоприятные особы, (жена и работа) оказались в одной с ним постели, и он безропотно принял этот поворот судьбы.
Клаву, так звали его супругу, он панически боялся. А, как известно, страх одно из самых сильных чувств на земле. Под гнетом этого чувства Сергей прожил все пятнадцать лет, и даже как-то попривык. В те жуткие дни, когда эта титаноподобная женщина требовала исполнения супружеского долга, и взбиралась на него, пригвоздив к скрипучей кровати всей своей массой, он был сам не свой от страха. Больше всего он боялся задохнуться в удушливой лавине ее непомерно огромных грудных отростков, когда она в порывах страсти вжимала его хрупкую голову в свои пахнущие уксусом и потом телеса. В такие моменты все, что ему оставалось, это отдаться на волю небес и перенестись сознанием в более высокие сферы. В них он размышлял о том, что, наверное, не легко быть женщиной по имени Клава, именем в переводе с латинского означающим - хромая. То ли дело он, Сергей – высокочтимый! И он жалел свою Клаву, искренне жалел, и где-то даже путал жалость с любовью.
Но вот она ушла, правда недалеко – к соседу. Его хромая половина бросила его, обозвав пердуном! Теперь он часто слышал за стенкой все тот же знакомый скрип, но уже не своей кровати, и странное дело, этот скрип будил в нем противоречивые чувства…
Не в силах разобраться в себе, и во всем этом хаосе, творящемся вокруг, Сергей запил.
До нового года оставалось две недели, в опустевшем шифоньере, похожем на огромный черный гроб на кривых ножках, доставшемся в наследство от его давно покойной матушки, хранилась заветная коробка с водкой. Пятнадцать лет подряд к Полупоповым тридцать первого декабря приходила родня Клавы - разнузданная, пучеглазая веселая полупьяная. Сергей не любил этих людей, но смотреть на них со стороны, как на некое цирковое представление, было забавно, да и привык он за этот срок. А теперь судя по всему, вся эта братия закатится к соседу, оставив его в долгожданной «тишине» и «покое». Хотя стены панельного дома вряд ли совместимы с этими прекрасными иллюзорными понятиями.
Бутылки с прозрачной жидкостью призывно позвякивали, манили и звали. В непривычно пустой квартире, пустой, после того как Клава вывезла все свои вещи, оставив ему только скрипучую кровать, мамин шифоньер и бабушкино продавленное кресло, было тоскливо. Сергей достал из коробки одну бутылку, прошлепал босыми ногами на кухню, и, изучив содержимое холодильника, устроился на табурете возле окна.
Смотреть в окно было приятно, почти как в телевизор, который Клава, кряхтя от натуги, тоже унесла с собой. Кружка наполнилась сама собой, и жизнь, приобретшая в последние дни некоторую размывчивость, стала постепенно налаживаться.
Сколько прошло времени, Сергей не знал, но однажды утром или, может быть, вечером (время суток разобрать он не пытался) с ним случилось «ЭТО»!
«ЭТО», долго не могло найти определения в его запойной голове, но терзаемый жуткими приступами мигрени, он вдруг вспомнил нужное слово – то самое «ЭТО» называлось простым и прекрасным словом из четырех букв. То самое было ЧУДОМ!
Его внезапно народившееся чудо, пробудившее его к новой жизни, казалось на первый взгляд неприглядным, и даже недопустимым для того чтобы говорить о нем вслух, кому-то оно могло показаться и просто невыносимо омерзительным. Но Сергею Полупопову в тот поворотный вечер февраля, в свой сорок четвертый день рождения, ровным счет было все равно, что подумают окружающие! Он увидел спасительный свет в конце туннеля, и был не намерен потерять его из виду.
Из-за чрезмерного употребления алкоголя и скудного подножного корма, Сергей в последние месяцы своего беспробудного пьянства частенько мучился диареей. У него и раньше с желудочно-кишечным трактом было не очень, что собственно и вызывало небезосновательные восклицания Клавы, но тогда основная мощь уходила в звук, а твердость сохранялась. Но теперь, звуки ушли на второй план, с ними ушла и твердость. Последние месяцы из Сергея лилось как из ведра. Он даже подумывал уменьшить дозу алкоголя. Надо сказать, он никогда не разглядывал произведенное им на свет содержимое, это невнимание оказалось непростительной оплошностью! В день своего рождения, он как всегда заседал в туалете, ощущая себя вполне счастливым, от того что можно жить совершенно свободно, не стесняя себя в звуках, ковырянии в носу, чесании причинного места. Он упивался свободой вперемешку с алкоголем. Привычным движением руки, по окончанию процесса он потянулся за бумагой, и обнаружил, что запасы ее иссякли. В недоумении он поднялся со своего устряпанного трона и изменился в лице. Запахи он давно перестал различать, и потому зловоние, ударившее в его заросшее бородой немытое лицо, его ничуть не смутило. Но то что он увидел… боже всемогущий! Даже по прошествии нескольких месяцев, он вспоминал этот момент с содроганием. По внутреннему ободу унитаза тянулись замысловатые картины, Сергей различил три. В первой он увидел свой портрет и силуэт полногрудой женщины, во второй, груды пустых бутылок, а в третьей две тропинки, уводящие в таинственную даль. Но в самом конце второй прерывистой тропки, было что-то еще, заставлявшее сердце биться быстрее. Сергей встал на колени, и, прищурив глаз, уставился в унитаз: призывно протягивая костлявую руку, в конце второго пути стояла маленькая, едва приметная, но очень улыбчивая смерть. Чувствуя, как сердце расширяется в груди и стремительно подкатывает к горлу, Сергей нажал на кнопку смывателя, и, не надевая штанов, помчался в ванную.
Это было немыслимо! Его зад произвел на свет шедевральные картины, описывающие его жизнь! Как такое могло случиться? Или это белая горячка, долгожданная милая белочка, спутница одинокого алкоголика?
Ощущая, как кровь все сильнее шумит в голове, а руки немеют и не слушаются, Сергей последним усилием слабеющих пальцев, отвернул кран с холодной водой и прямо в одежде забрался в ванну.
Ледяная вода проникала под одежду, остужая бешено бьющееся сердце. Страх постепенно улетучивался, уступая место отрезвляющему спокойствию. Окончательно закоченев, Сергей протянул скрюченную руку к горячему крану и, отвернув его на полную, решил… помыться!
Странное дело, пьяное отупение последних месяцев словно отслоилось от него, соскользнув на дно ванны грязной коростой, заставив открыть глаза и посмотреть по сторонам. То, что он увидел вокруг, оказалось отвратительным, но то, что все еще стояло перед его взором, каким-то чудным образом заставило его возродиться.
Этой ночью он спал на кресле, а не как обычно: на полу на кухне. Он улыбался, и смерть не такая уж и костлявая улыбалась ему в ответ. Он снова стоял перед тремя картинами из своей жизни, только теперь они были цветные и совсем не пахли.
Внимательно разглядывая мерцающее изображение двух увлекающих его за собой тропинок, он услышал тихий шепот за левым плечом и оглянулся. Смерть, перестав гримасничать, едва заметно шевелила оголенной челюстью. Сергей понял, что она что-то говорит ему, закрыл глаза и прислушался. А та все шептала и шептала:
- Сергей, Сергей, неужели ты так и не догадался в чем твое истинное предназначение? Ведь и фамилия у тебя говорящая: Полупопов! – тут смерть осеклась и задумчиво почесала лысый череп, - конечно, был бы ты просто ПОпов, а тут эта недоразумение с приставкой полу, ну да ладно… В общем так тебе скажу, Сережа, - ты экстрасенс теперь, но не простой, а настоящий Каломант! И если лениться не будешь и бросишь пить, все у тебя образуется, - тут смерть посерьезнела и с хрипотцой добавила:
- Хотя, конечно, не в моих интересах, чтобы ты от зеленого змия отказывался… Но я сегодня добрая, так что мотай на ус!
Затем смерть кокетливо накинула на плечи изодранный черный платок и тихо запела:
- Ты знаешь, все в твоих, руках, все в твоих руках и даже я! – громко хохотнув, она махнула на прощание заточенной косой, и прошептала:
- Действуй Сережа, но все, конечно же, в моих руках, как ты понимаешь, а все остальное иллюзии! – и неприлично задрав подол длинного савана, костлявая вильнула тазом и растворилась в радужной дымке.
__
Сергей Полупопов поморщился, и прикрыл глаза рукой: яркий солнечный свет, пробившись сквозь заляпанное стекло, скользил по его лицу, разрезая на две ровные половины загаженную комнату. Луч был молодым и от того радостным и игривым. Сергей потянулся и, прищурив глаза, загадочно улыбнулся.
- А что если все, что мне привиделось ночью, правда?! – от этой мысли сердце учащенно забилось, и, не чувствуя под ногами пола, Сергей метнулся к туалету, чтобы наконец убедиться, в том, что он не сошел с ума.
Еле усидев на отхожем месте положенное время, он осторожно встал, содрогаясь всем телом от терзающего его душу страха разочарования и затаённой надежды. Распрямившись, он замер: зловонная картинка была всего одна, на ней стоял человек, держа в руках швабру, человек улыбался.
- Это не иллюзия! Все было на самом деле! – пискнул счастливый Полупопов и похлопал себе по тощим щекам. Он радостно потирал ладони, продолжая улыбаться, надел штаны, и, оставив свое произведение не смытым, выбежал из священного места, места, где теперь ему предстояла общаться со Вселенной.
Впервые за несколько месяцев своего забытья он испытал голод, и впервые за всю свою сорока четырех летнюю жизнь он обрел желание жить! Неизвестно откуда появились силы, и он принялся за уборку, боясь ослушаться своего коричневого человечка.
Сергей распахнул окно, и морозный воздух заполнил все пространство вокруг. Человек утонул в океане свежести утра, он все дышал и не мог надышаться. Он, будто заново родился, впервые открыл глаза, увидел искрящийся мир, и понял, как это хорошо.
__
Дальше жизнь Сергея Полупопова понеслась со скоростью света, так что у него порой захватывало дыхание и замирало сердце. Темные дни своего превращения из опустившегося алкоголика он помнил смутно, ярко виделся только тот момент, когда он прочитал статью под названием «Каломантия – гадание на экскрементах». Перед глазами все стояли заветные строчки:
«Что вверху, то и внизу» - таков сакральный закон тонкого мира. Если применить этот закон к человеку, то можно выразить эту мысль так: «Что в голове, то и в жопе.» И действительно, сколько русских поговорок подтверждают этот факт: «Голова – не жопа, на ней не сидеть»; «Ни в голове, ни в жопе»; «Голова болит – жопе легче»; «Он думает не головой, а жопой». Как видим, связь этих двух частей тела прослеживается довольно четко. В самом деле, головой мы употребляем пищу через рот, а из зада эта же пища выходит наружу. Но выходит она уже в новом качестве в виде дерьма. Проходя такой долгий путь через весь организм, еда не только отдает энергию и полезные элементы вместе с информацией, но и получает от организма информацию, как о прошлом, так и о будущем. Этот феномен и был положен в основу каломантии - гаданию на экскрементах.
Далее в статье описывались способы и методы гадания, с его техникой они ничего общего не имели, но все равно, эта информация грела ему душу, подтверждая, что он не один такой во вселенной.
Начал Сергей с малого – по ночам расклеивал объявления, с предложением услуг по предсказанию будущего, за символическую плату в двести рублей, без уточнения способа гадания. Он не ожидал особого успеха от этой затеи, но зарабатывать на жизнь было надо, и он сделал то, что велел ему его коричневый человечек из «сакральной» комнаты. На удивление, дело пошло, и результаты превзошли все возможные ожидания. Толпы желающих женщин от мала до велика, шли к Сергею за предсказаниями, изредка перемежаясь странными стеснительными мужчинами.
Сергей разработал специальный ритуал по приему посетителей. Он теперь встречал гостей в длинном махровом халате, цвета горького шоколада, доставшемся ему от бывшей жены, с тюрбаном на голове, скрученным из полотенца все в той же цветовой гамме. Коричневый стал его любимым цветом, и надо отметить, он очень шел ему. Разглядывая свое отражение в зеркале, Сергей сам поражался, как он раньше не замечал красоты и глубины коричневого цвета.
Халат и тюрбан оправдывали себя на все сто: во-первых, производили на посетителей неизгладимое впечатление при первой встрече, оставляя в памяти загадочный образ таинственного предсказателя; во-вторых, отпадала необходимость в ношении штанов, оставляя главный инструмент работы предсказателя - его всевидящее око, всегда открытым для восприятия окружающих вибраций; в-третьих, полотенце на голове скрывало нелицеприятные залысины, и всегда было под рукой, если возникала необходимость вытереть руки или что другое, в случае особо обширных эскизов в сакральной комнате.
А люди все шли… Поначалу это были прыщавые девчушки, страдающие от неравномерно бьющихся в их телах волн полового созревания, для них Сергей установил тариф студенческий: при предъявления справки из школы, или студенческого билета - скидка десять процентов. Вопросы у них всегда были слишком очевидны. Сначала Сергей радовался этому неослабевающему потоку, затем скучал, после зевал, и даже иногда засыпал в их присутствии. Но девочки все шли. Полупопов даже перестал прибегать к помощи своего сакрального метода, не хотел утруждать высшие силы Вселенной любовной чепухой малолеток. Прошло время, и за первыми неопытными девицами потянулся следующий эшелон девиц, подросших, но так и не решивших всю ту же проблему с противоположным полом. В этой группе, обозначенной Сергеем под номером два, значились незамужние девицы постарше от двадцати до сорока, имеющие тенденцию приходить по несколько раз в месяц. Их вопросы не отличались оригинальностью, и потому Сергей брал с них двойную цену, уж слишком скучно ему было с этими дамами непременно желающими выйти замуж. Тем более, что в браке он не видел ровным счетом ничего привлекательного. А третья группа посетителей, была самой малочисленной но от того самой интересной, это были люди ищущие, с нестандартными вопросами и ситуациями.
В общем, предсказания сбывались, люди шли, Сергей Полупопов отказался от расклейки объявлений, завел страницу в интернете со скромным названием SHiT and BeeT , с вполне понятным подтекстом.
Впрочем, он чувствовал себя вполне счастливым, если бы ни одно но. Перестав употреблять водку, (ну почти перестав, только ради нужд сугубо художественных), его картины постепенно стали утрачивать свою пластичность, а затем и вовсе затвердели. Возникла острая необходимость в подборе пищевого набора, способного послужить альтернативой алкоголю. Сергей отключил телефон, вывесив на странице объявление о своем недельном отпуске, и погрузился с головой в дегустацию продуктов, способствующих производственному процессу. От фруктов его пучило, и мучительно болел живот. От бобовых живот не болел, но слишком громкая и беспрерывная музыкальность могла прийтись не по нраву посетителям. Чернослив с курагой не давали желаемой мягкости линий. Все было не то и не так. Сергей уже начал поглядывать на водку, печально осознавая тот факт, что без нее родимой – никуда, но тут его живот требовательно заурчал, и, не раздумывая, он понесся в сакральную комнату, осознавая, что сейчас его коричневый человечек даст ответ на его вопрос.
Свекла! Как он мог забыть!
Полупопов сидел на унитазе, раздвинув ноги и утирая рукавом обильную испарину, выступившую на лбу, разглядывая свое творение.
Свекла вареная, свекла с изюмом, свекла с чесноком, свекла тушеная по-французски, свекольная икра, свекла с кизилом, свекла с клюквой, свекла со сметаной и хреном - прекрасная, румяная, с особым прелым запахом с детства нелюбимая, но зато доступная и легкая в приготовлении свекла!
Пережив это откровение, и опробовав его на себе, Сергей светился от счастья: теперь его дару ничего не угрожало! Весело насвистывая, он направился к компьютеру, дабы оповестить посетителей своей страницы, что он вернулся и готов возобновить прием. Он решил повысить расценки на свои услуги, обозначив, таким образом, новый этап в развитии своего творчества.
***
Через год кропотливого ежедневного труда Сергей зажил как белый человек, позабыв о жалком запойном прозябании. Он сделал ремонт в квартире: вставил пластиковые окна, заменил входную дверь, и даже поставил душевую кабину! Только три вещи остались неизменными в его похорошевшей и посветлевшей берлоге: мамин шифоньер, продавленное бабушкино кресло, и старый невозможно любимый унитаз, заменить который, Сергей не решился бы ни за какие коврижки!
Время шло, клиентский портфель неумолимо разбухал и безбожно скрипел от натуги. Но Сергей Полупопов, не желая останавливаться, трудился не покладая рук, и прочих частей тела. Денег у него уже было более, чем достаточно, для скромного существования, не отягощенного потреблятскими наклонностями, свойственными людям, беспрестанно снующим за его окнами. Его деньги, аккуратно сложенные стопочками по сто тысяч и перетянутые цветными резинками, мирно покоились в утробе шифоньера, ожидая своего часа, о котором Сергей часто задумывался, но никак не мог решиться.
И вроде бы все было хорошо у Сергея Полупопова: работа по призванию, деньги, ремонт… Но все чаще он ловил себя на мысли, что чего-то не хватает. Возможно, периодические завывания Клавы за стеной, и скрип соседской кровати навевали ностальгию? А может быть, это просто кризис среднего возраста?
Стоило Сергею закрыть дверь за последним посетителем, как рядом с ним, неслышно ступая, на краешек дивана, опускалась хандра. Сергей вздыхал, ощущая, как побаливает сфинктер после напряженного трудового дня. Положив одну руку на беспокойное и какое-то колючее в последнее время сердце, а другую под голову, он вздыхал и…мечтал.
О чем он мечтал?! На самом деле ничего запредельного. Он мечтал, лишь поделиться с кем-нибудь тем, как Вселенная говорит с ним, рассказать о чудных картинах которые являются ему в сакральной комнате. Рассказать, как божественно красивы переливы коричневого цвета в его палитре, и как умело его сфинктер выводит пейзажи и портреты. И когда-нибудь он, возможно бы, решился показать свои творения миру…
Как сладостно было это мечтание! Сергей Полупопов закрыл глаза, и тихая улыбка озарила его бледное лицо. Волны спасительного сна тут же подхватили его и, мерно покачивая, увлекли в страну волшебных грез.
А утром, встав с постели, хранящей отпечатки его художественного мастерства, Сергей нежданно-негаданно услышал требовательный трезвон, доносящийся из прихожей. Не успевая сообразить, кто бы это мог быть, лишь только накинув рабочий халат, он распахнул дверь и… раз и навсегда бесповоротно влюбился!
На пороге стояла она! Ту, которую он так долго и мучительно ждал, даже не подозревая об этом. Вся она была коричневой от кончиков ботинок до кончика ее прекрасного широкого носа. Но нет, она была не коричневой, она вся была цвета молочного шоколада, чуть подтаявшего по краям, чудесного самого сладкого шоколада в мире, о каком только мог мечтать Сергей , даже не думая о том, чтобы его попробовать.
- Здлавствуйте, Селгей, - произнесла она, размыкая свои полные губы цвета какао, слегка картавя. И это ее: «ЗдЛавствуйте СеЛгей», - мгновенно проникло в самое его сердце, больно сжимая и поглаживая его одновременно. Он почти физически ощутил как эти ее первые незначительные слова (а, может быть, и самые важные в его жизни) бултыхаются в его крови, пульсируя все громче и громче во всем его отчего-то в раз размякшем теле.
- Меня зовут СеЛина, - продолжала она, хлопая веероподобными ресницами цвета самой темной тропической ночи.
- Ме, ме – промычал Сергей Полупопов, пытаясь совладать с собой, еле удерживая в себе радостные газы, вот-вот готовые вырваться наружу от нестерпимого волнения.
- Ме, Мне очень приятно, Селина! – пролепетал он, судорожно ощупывая залысины на голове, переживая, что забыл надеть тюрбан.
- Не Селина, а СеЛина, - промурлыкала шоколадная искусительница, и, улыбнувшись, обнажила ряд не очень ровных, но зато очень белых зубов, с едва мелькнувшим за ними кончиком пурпурного языка.
- Пардон, Серина, п-п-проходите же, не стойте на пороге, - Сергей отпрыгнул вглубь и проворно захлопнул дверь за прекрасной гостьей, опасаясь, как бы его видение не испарилось так же внезапно, как и появилось. В маленькой прихожей сразу стало тесно. Серина заполнила собой весь дверной проем, Сергея откинуло в сторону, прижав к вешалке с одеждой. Он мгновенно покрылся испариной и скользнул в комнату, служившую ему приемной, тяжело и громко дыша.
- П-п-проходите и располагайтесь Серина, я на минутку, - выдохнул из последних сил Полупопов и метнулся в сакральную комнату. Там неспособный более сдерживать себя он упал на унитаз, едва успев задрать халат, и разразился грозной канонадой! Его сердце прыгало уже где-то в животе, как будто стремясь вылететь из него вместе со всем содержимым желудка, и запечатлеться кроваво-красным пятном на божественной картине, которую уже почти завершил его анус. Упираясь лбом в дверь, Сергей, отдышавшись, с трудом поднялся на ноги, подобрал упавшее полотенце, и накрутив его на голову, повернулся к унитазу… Из глаз его в ту же секунду брызнули слезы, и не в силах уничтожить свой самый прекрасный шедевр Сергей зарыдал, упиваясь слезами счастья. Это был ее портрет, ее - восхитительной, божественной гостьи! И даже ее имя, так созвучное с его собственным, и всем в чем заключалась его творчество, было удивительно прекрасным!
- Серина, - прошептал он, вновь ощущая бешеный прилив счастья к самому сердцу.
- С вами все впоЛядке? – послышалось из комнаты.
- Да, я сейчас, – протараторил Сергей, и, сделав два глубоких вдоха, не желая смывать свое наипрекраснейшее из всех творений, направился на встречу судьбе.
- Я лаботаю в местной газете, - скромно улыбнулась Серина, положив две шоколадные руки к себе на колени.
- Как две шоколадные колбаски, - подумал Сергей.
- И я бы хотела взять у вас интелвью…
Сергей заерзал на месте, не веря своим ушам, ощущая новый прилив неудержимых газов, готовых вырваться наружу.
- А потом, возможно, мы снимем пло вас сюжет, - ну что-то влоде залисовки пло Экстласенсов нашего голода… Вас покажут по телевизолу, и все такое – ее губы цвета какао смыкались и размыкались, гипнотизируя Сергея своим танцем.
Его мозг, сердце, желудок и все прочие органы, казалось, сорвались со своих мест и, кружась в дикой пляске, разметались по телу, заняв совсем не те места, что были предписаны им природой. Только вчера он, никому неизвестный, Сергей Полупопов, мечтал о том, чтобы рассказать о своих способностях, а главное о своих чудесных картинах миру, и вот оно… свершилось! Но сегодня, появилась она, Серина прекрасная, и все его мечты мгновенно сменили русло, устремляя свои потоки куда-то в область ее декольте, мягких распахнутых губ и округлых плеч.
- Я н-н-не могу, - пробормотал Сергей, - сам удивляясь своему отказу. – Я не могу рассказывать о себе, незнакомому человеку, это слишком интимно, - уже шепотом добавил он, ощущая испарину на лбу.
- Можем познакомиться поближе, – пропела Серина, ни секунды не мешкая, словно предвидя такой поворот событий. Скинув вязаную кофточку цвета корицы, она осталась в бежевой майке в обтяжку, обнажив упругие полушария своего шоколадного тела.
Сергей нервно сглотнул, но все же прошелестел в ответ:
- Поближе, это можно, это хорошо…
Серина придвинулась к дрожащему Полупопову, и ее кофейная ладонь, обжигая точно горячий шоколад, скользнула под его халат.
- Я знаю, что вы живете один, я давно наблюдаю за вами, - промурлыкала негритянка, - можно я останусь у вас, этой ночью? Я ласскажу о себе, а вы - о себе, идет?
- Идет. - Сглотнув в горле ком, пролепетал Полупопов, не зная, чему он обязан такому счастью. – Только это, - замялся он на минуту, - у меня ведь ничего нет на кухне кроме свеклы, то есть, продуктов нет…
- Не стлашно, милый, я сбегаю, - протянула Серина, тихим бархатным голосом, от которого по телу Полупопова вмиг пронеслась стая развратных мурашек. Перебегая от ступней до макушки, мурашки словно несли в себе электрический заряд, заставляя бешено колотиться сердце предсказателя, вызывая онемение во всех членах тела, кроме одного.
- Я пошла, не скучай без меня!
Сделав несколько взмахов гигантскими опахалами ресниц так, что Сергея обдало теплым африканским ветром, шоколадная богиня (именно так про себя ее теперь называл Сергей) мягко поднялась, и оставив на диване продавленный след в форме аккуратного сердца, скрылась в прихожей.
- Я сколо, - шепнула она и скрылась за дверью.
В этих простых словах: «Я сколо», Сергею послышалось столько сладострастных обещаний, столько надежд и радужных мечтаний, что не в силах совладать с собой, он метнулся к шифоньеру и схватил бутылку водки. Она была там одна, припасенная на всякий случай, на черный день, или на самый счастливый день в жизни, который взял и наступил вдруг, без предупреждения. Ошалевший Полупопов чувствовал, что слишком счастлив теперь, слишком большой пожар пылал у него внутри, слишком сильно колотилось его сумасшедшее сердце. Необходимо было немедленно залить это пламя чем-то не менее горючим. И он жадно приник к горлышку бутылки, постепенно унимая тремор в руках. Он хотел запомнить этот день навсегда, день своего абсолютного, не поддающегося описанию, счастья. День своей встречи с небесами, ибо иначе он и не мог объяснить этого вторжения в его жизнь шоколадной богини, женщины, прекраснее которой, он ни встречал во всей своей жизни!
Он вспоминал ее голос, ее плечи и губы и руки начинали трястись сильнее. Тогда он отпил еще немного и, вспомнив, что еще ничего не ел, побежал на кухню. Его лицо исказила улыбка, никак не желающая покинуть его. Чтобы хоть как-то привести лицо в надлежащий вид, он достал из холодильника стеклянную банку с вареной свеклой, и принялся активно жевать ее, заставляя мышцы рта принять естественное положение.
Тщательно пережевывая бордовые волокна, Сергей Полупопов все четче осознавал, для чего он жил все эти годы, копил деньги и складывал их в шифоньер, для чего он вел свои дневники, зачем от так тщательно зарисовывая картины из сакральной комнаты, и для чего вообще он родился на свет! Весь смысл его существования легко теперь умещался в прекрасном имени из шести букв: Серина! И эти шесть букв глубоко засели в его сердце, отчего оно теперь колотилось быстрее, и чуть сильнее кололось.
Она вернулась через час - прекрасная и неземная. На ее волосах, завитых в тугие кудряшки, медленно таяли снежинки, превращаясь в радужные искры. Сергею даже показалось, что он видит нимб вокруг головы этой женщины, и не в силах совладать с собой перед такой красотой, он издал нечленораздельный звук, напоминающий толи вздох, толи стон и метнулся на кухню за бутылкой. Серина была слишком прекрасна, слишком хороша, чтобы он мог поверить в это, явившееся ему, чудо.
Допив залпом оставшуюся прозрачную жидкость, он будто пришел в себя, вспомнил о ней и снова затрясся, как осенний лист. Ему жутко захотелось посмотреть на нее вновь. Осторожно ступая, стараясь не упасть на пол, от сильных толчков в сердце, которое так и норовило раскачать его хрупкое тело, он дошел из кухни до комнаты.
Там была она. Она была абсолютна нагая и ждала его. Увидев Сергея, Серина шурша целлофановым пакетом, поставила на стол бутылку шампанского, выложила апельсин, кусок докторской колбасы и завершила набор миниатюрной бутылкой водки (на всякий случай). Призывно улыбнувшись, она поманила Сергея к столу.
- Вот! – выдохнула она.
- Ох!- охнул Сергей и зажмурил глаза. Сердце оторвалось от грудной клетки, птицей понеслось куда-то ввысь, заставляя кровь бежать все быстрее. Это мгновение длилось целую вечность.
Громкое урчание в животе вывело Полупопова из сладостного оцепенения, и, не помня себя от счастья, он пополз в сакральную комнату, не в силах устоять на ногах. Ему как художнику, было просто необходимо запечатлеть этот катарсис в своей картине: шоколадные бедра, округлые плечи, изюминка пупка.
С трудом он взобрался на свой трон, цепляясь непослушными руками за покатые стены, и сделал глубокий вдох. На выдохе напрягся всем телом, и вылился всею своею душой, на белое керамическое полотно, сопровождая это святое действо трубными звуками апофеоза. В тот же момент его сердце, все еще пребывающее где-то за пределами его тела, парящее в лазурном небе высоко над головой, метнулось вниз, и едва успев добраться до грудной клетки, взорвалось огромным алым цветком, разливаясь умопомрачительной болью, по ощущениям граничащей с экстазом.
Падая с унитаза навеки, Сергей Полупопов знал, что сотворил свой последний шедевр. Это мгновение было самым счастливым в его окончившейся жизни, последним выкриком в которой, были всего лишь два слова:
- Серина! Шифоньер!
P.S.
Газета «Вечерний Домск»
Рубрика «Новости культуры»
«17 марта 2014 года в картинной галерее имени О.О. Засадникова состоится выставка работ Сергея Полупопова, под громким названием «Shit and Beet» . Этот талантливый художник-провидец отличался особым подходом к живописи, и творил свои шедевры совершенно удивительным образом. К сожалению, сам автор скоропостижно скончался от сердечного приступа, так и не дожив до своей первой выставки, к которой он стремился всей душой. В его картинах выполненных в одной цветовой гамме, он запечатлел судьбы молодых женщин, живущих в предвкушении радужного будущего, полного надежд и тревог. Все эти женщины видели смысл своего существования исключительно в обретении любви. Любовью пронизаны все шедевры мастера. В центре композиции портрет прекрасной негритянки. Она была музой художника, его единственной любовью, а после и наследницей его творчества. В целом, эта выставка стала возможной только благодаря этой самоотверженной девушке.
Выставка открыта с 17 марта по 1 апреля. Стоимость входного билета пятьсот рублей. Так же на выставке вы можете приобрести одноименную книгу «Shit and beet» написанную Сериной Ивановой о Сергее Полупопове. Книга содержит много интересных подробностей и шокирующих деталей, описывающих жизнь и творчества мастера. Стоимость книги одна тысяча рублей. Сама Серина обещала посетить выставку сразу после возвращения из Африки.»