Дорога петляла между скал. Ущелье становилось всё извилистее, а горы всё причудливее. Порою с гор налетал прохладный ветер, деревья на склонах начинали шуметь.
Внезапно навстречу нам выехали трое всадников. Я отметил, что две лошади были гнедыми, а третий – вороной жеребчик с белой звездой на лбу. Один всадник был без куртки. Все эти приметы подходили к тем всадникам, которые нас обогнали. Только теперь они возвращались назад. Кроме того, настоящие путешественники не могли так легкомысленно выехать неодетыми и без седельных сумок. Всё говорило о том, что это и есть те самые бандиты, которые ищут нас.
Хорошо, что женщин я спрятал за парусиной фургона. Иначе, они сразу узнали бы и свою бывшую пленницу, и беглую прачку. Что касается меня, то тут могло быть и так, и этак. Видели меня не все разбойники, а только те, с которыми я дрался. Кроме того, они должны быть уверены, что я погиб.
Троица почтительно съехала с дороги, уступая место нашему отряду. Я заметил, как странный взгляд одного из них задержался на мне. Оно и понятно. Без формы, без мушкета, без шляпы, в старом колете, с расцарапанной рожей, я привлекал внимание. Но могло быть и хуже. Что если этот бандит узнал меня?
Впрочем, ни я, ни они не подали виду, будто догадываемся о чём-то. Они продолжили свой путь, а мы свой. Вскоре они скрылись за поворотом дороги.
Эта встреча встревожила меня. Ведь интендант со своими людьми шли только до заставы. А как двигаться дальше? Если те, кого мы встретили, были бандитами, если они узнали меня, как они теперь поступят?
Конечно же, они постараются проследить за нами. Они ни в коем случае не захотят упускать нас из виду. Возможно, одного члена шайки они пошлют в деревню за подкреплением, а может быть, постараются обойтись своими силами.
Деревня уже далеко, а до заставы осталось мили четыре, или пять, не более. Значит, до заставы мы успеем добраться раньше, чем их гонец приведёт подмогу. Да и есть ли кого приводить? Ведь банда ищет нас где-то в горах. Разумнее им всем троим следовать за нами и ждать удобного случая для мести.
Так я размышлял, шагая за повозкой. Между тем, дорога привела нас к очередному повороту. Она огибала высокую скалу, конической формы. Эта скала торчала одиноким пиком и была соединена с горным массивом высокой седловиной, поросшей орешником и терновником.
Когда мы обогнули эту скалу, дорога позади нас стала совершенно не видна. И я решился на шаг, который в тот момент не казался мне опасным, или отчаянным. Я решил подняться на седловину, соединявшую скалу с горами, и скрытно понаблюдать за дорогой позади нас. В конце концов, надо же было выяснить, следуют эти трое за нами, или нет.
Я извинился перед своим галантным спутником и, сославшись на надобность, сошёл с дороги. Я просил не ждать меня, обещал скоро нагнать.
Как только отряд отошёл подальше, я влез на седловину, а высота её составляла футов сто, и под прикрытием орехового куста, взглянул на дорогу.
То, что я увидел, не обрадовало меня. Худшие из моих подозрений подтвердились. Я увидел, как из-за поворота показались три всадника. Они быстрым галопом доскакали до моей скалы и остановились. Один из них, тот, что ехал на вороном жеребчике, бросил поводья товарищу и спрыгнул на землю. Он прошёл по дороге чуть вперёд и осторожно выглянул из-за скалы, наблюдая за нашей удаляющейся колонной. Потом он вернулся к своим и что-то сказал им. Слов, из-за дальнего расстояния, я не расслышал.
Я понял, что они ждут того момента, когда наша колонна скроется за очередным поворотом. Ведь колонна пешая, движется медленно. Как только это произойдёт, они двинутся следом. И так незаметно, от поворота, до поворота, они будут следить за нами.
Я хотел было уже спуститься с седловины на свою сторону и догонять колонну, но тут главарь снова подошёл к краю скалы и выглянул. В связи с этим, мне пришла мысль, что если я выйду на дорогу, они обязательно заметят меня. Один, на пустынной дороге я буду им хорошо виден.
Колонна уже подошла совсем близко к очередному повороту. Даже бегом я не смогу догнать своих товарищей, раньше, чем они пропадут из виду. Тогда конные бандиты без труда настигнут меня и расстреляют, как в тире. Вряд ли возможно, чтобы из шести пуль ни одна в меня не попала.
Конечно, мои спутники, услышав стрельбу, могут поспешить мне на помощь. Но они пешие. Пока они добегут, конные бандиты уже скроются. Верхом ехал только шевалье де Жиак. Но что он сможет сделать один, против троих? Да и решится ли он оставить без командования солдат и вверенное ему имущество? У него приказ доставить повозку и отряд новобранцев на заставу. Именно это он будет делать в первую очередь. Придя на заставу, он просто доложит о том, что слышал позади стрельбу и что я пропал без вести. Решение будет переложено на командира заставы, а у того свои заботы. Да и поздно посылать солдат к месту стрельбы, ведь пройдёт уже два, а то и три часа.
И с моральной точки зрения, шевалье де Жиак будет прав. Он охраняет даму и выполняет приказ. Не разорваться же ему.
Вот и осталось мне одно – сидеть тихо и ждать, когда бандиты уедут. Когда они скроются из виду, пойду следом. Надеюсь, у Катрин хватит сообразительности ждать меня на заставе, под охраной военных.
Я осмотрел склон седловины и заметил удобную расщелину, в которой я мог бы спрятаться так, чтобы меня не было видно ни с той, ни с другой стороны.
Прячась за кустами, я начал осторожно спускаться к расщелине, но тут неустойчивый камень сорвался из-под моих ног и со стуком покатился вниз. Я замер.
-Эй, кто там? – донеслось снизу.
Я молчал. Ещё оставалась надежда, что бандиты поленятся лезть на седловину, приписав падение камня естественному обвалу породы, или действиям какого-либо животного.
-Диего, остаёшься с лошадьми, Люка за мной, посмотрим, что там такое.
Проклятие! Сейчас они меня обнаружат. Что делать? Стрелять? Но у меня один ствол, у них четыре. Прицельный выстрел возможен только с двадцати шагов, а учитывая кусты и камни, которые закрывают обзор, даже меньше. Нет, принимать бой невыгодно.
Я вскочил и побежал той же дорогой, что и пришёл сюда. Разумеется, бандиты заметили меня и бросились в погоню. Расстояние между нами было шагов сорок, или пятьдесят. Они не хуже меня понимали, что прицельный выстрел из пистолета невозможен, и не хотели тратить впустую заряды.
Склон состоял из огромных глыб, между которыми было много опасных щелей. Перемахнув через гребень седловины, я, прыгая с плиты на плиту, помчался вниз к дороге. Стоит допустить один неверный шаг, нога попадёт в трещину, и конец. Разбойники бежали за мной почти так же быстро, как я.
Наконец, я спустился к дороге, а они всё ещё прыгали по склону. Куда теперь? Догонять обоз? А если они сядут на коней? Тогда догнать меня им будет нетрудно. И тут мне пришла мысль самому воспользоваться их лошадьми. Конечно, их охраняет разбойник, но он один. Это мой шанс. И вместо того, чтобы бежать направо за колонной, я бросился налево, вокруг утёса.
Так, обежав скалу кругом, я выскочил к тому месту, где под охраной третьего бандита стояли лошади. Бандит сидел в седле, левым боком ко мне, с пистолетом в руках и напряжённо оглядывался по сторонам. Чтобы освободить руки, он привязал поводья двух других лошадей к шишке своего седла.
Подбегая, я метнулся вправо, специально, чтобы ему было неудобно целиться с правой руки. А времени, чтобы разворачивать лошадь у него не было. Но он перехватил пистолет в левую руку.
Я упал на колено, чтобы уменьшить для него площадь цели, и взвёл курок.
Выстрелы грянули почти одновременно. Мой – чуть раньше. Видимо, это и спасло мне жизнь. Моя пуля, войдя в его грудь, вероятно, сбила ему прицел, и он промахнулся.
Я тут же вскочил на ноги и бросился к лошадям. Горное эхо ещё носило раскаты выстрелов, его тело ещё не успело коснуться земли, а я уже прыгнул в седло и ударил лошадь пятками. Лошади взяли с места в карьер. Я промчался мимо двух бандитов, уводя за собой их лошадей. До меня донеслись их проклятия и яростные ругательства. Потом хлопнули два выстрела. Меня это не сильно беспокоило. Расстояние было уже шагов сорок. Пули ещё сохраняли убойную силу, но попасть можно было только случайно. Да и кони поднимали столько пыли, что вряд ли они вообще видели цель. Потом грянуло ещё два выстрела. Бесполезно. Расстояние было уже шагов сто. Тут даже из мушкета не просто попасть. Ими руководило отчаянье и злоба, Ведь я здорово облапошил их – убил их товарища и увёл лошадей. Такого оскорбления они не могли мне простить. Их одурманенный гневом разум не желал признавать столь позорного поражения. Вот они и выпалили мне вслед из всех стволов, надеясь на чудо.
Однако рыжая кобылка, которую я вёл в поводу, захрапела и упала на колени. Повод натянулся, и моя лошадь замедлила свой бег. Видимо, шальная пуля всё же её зацепила. Я отвязал от седельной шишки поводья. Причём, сначала я освободил вороного жеребчика, ибо его повод был привязан выше, а уж потом раненую кобылку.
И тут мой взгляд упал на седельную кобуру, в которой оставался ещё один заряженный пистолет. Я подумал, что раз уж эти господа разрядили своё оружие в мою сторону, почему бы мне теперь не разрядить в них своё?
Я развернул коня и помчался на врагов, на ходу вынимая пистолет. Я хотел выстрелить шагов с двадцати, чтобы уж наверняка достать кого-нибудь из них.
У моих врагов не было времени, чтобы перезарядить оружие. Они не стали ждать, когда я подъеду на достаточное расстояние, и бросились наутёк.
Один из них, более сообразительный, зигзагами кинулся к кустам, надеясь укрыться за камнем. Второй, видимо, потерявший от испуга ум, побежал прямо по дороге. Я настиг его и почти в упор всадил ему пулю между лопаток.
-Ву аля, - крикнул я, вкладывая дымящийся пистолет обратно в седельную кобуру.
Между тем, последний бандит, услышав выстрел, остановился. Поняв, что я истратил последний заряд, он зло улыбнулся и, не спеша, вытянул из ножен шпагу.
Я мог бы и не принимать боя. Ведь у меня было преимущество в скорости. Я мог спокойно уехать к нашему отряду. Но мне показалось недостойным уклониться от поединка. Убегать от двоих мне не было стыдно. Но теперь враг был один. Шпага против шпаги, это по-честному.
Я вынул шпагу и спрыгнул на землю. Коня я отогнал ударом клинка плашмя. Что ж любые дела надо доделывать до конца. Если оставить его в живых, так он может удрать к барону и рассказать ему обо всём. Тогда барон будет знать, где нас нужно искать.
Тут я на деле испытал честность бандита, который вдруг неожиданно швырнул в меня камнем. Расстояние было шага три, и я еле успел отклонить голову. Камень задел вскользь мой висок, так, что искры сыпанули из глаз.
-Извини, амиго, - с ухмылкой сказал он, – сюрприз не получился. Придется проткнуть тебя по вашим дурацким правилам. Ты куда предпочитаешь получить удар, в сердце, или в печень?
-Всецело полагаюсь на ваш вкус, - ответил я.
-Тогда в печень, - сказал он. – Тебе всё равно, я мне приятно будет посмотреть, как ты корчишься в пыли.
Вдруг, он сделал быстрый выпад. Я отбил и тоже бросил в него остриё своего клинка. Он тоже отбил.
-Тюфяк! – сказал он. – Ты неуклюж, как корова.
Я ничего не отвечал. Было ясно, что он нарочно заговаривает мне зубы, чтобы посеять страх и неуверенность.
Мы снова обменялись несколькими разведочными выпадами. Я почувствовал руку опытного фехтовальщика. Он был быстр, ловок и уверен. Но я тоже не новичок.
-Ты знаешь, что я сделаю с твоей сучкой, когда прикончу тебя?
Мы снова обменялись быстрыми короткими ударами.
-Сначала я… - медленно смакуя, произнёс он.
И вдруг его шпага резким движением отбросила мою и молниеносно проткнула колет на моей груди. Отбить удар я уже не успевал. Тело моё само повернулось вокруг оси, и из-за этого, его клинок не вошёл в грудь, а прошёл под кожей, скользнул по рёбрам и вышел подмышкой.
В ответ я успел полоснуть его лезвием по щеке. Расстояние было слишком близким, чтобы колоть.
Он отскочил. На его правой щеке от уха до подбородка осталась глубокая рана. У меня из отверстия на колете тоже текла кровь. Как глупо я попался, а ведь знал эту бандитскую уловку – ударить, не закончив фразу. Человек подсознательно хочет дослушать до конца, и удара в этот момент не ждёт.
Мы оба были готовы продолжить бой. Но тут неожиданно ко мне подоспело подкрепление. На дороге послышался топот копыт. Это шевалье де Жиак примчался мне на помощь. В руке его был взведённый пистолет.
Бандит не захотел связываться с двоими и зигзагами бросился в кусты.
Когда де Жиак успокоил коня и прицелился, он увидел перед собой только качающиеся ветки.
-У вас кровь, господин Соваж, - крикнул он. Вы ранены?
-Пустяки, - ответил я. – Клинок прошёл вскользь.
-Кто эти люди?
-Бандиты. Вы их не узнаёте? Они следили за нами.
-Ах, и правда! Это те самые всадники, что попались нам навстречу. То-то они сразу показались мне подозрительными. Сейчас я поймаю для вас коня.
Пока де Жиак ловил моего коня, я подобрал брошенные пистолеты и снял с убитых патронташи. Обыскивать трупы я постеснялся, хотя мы отчаянно нуждались в деньгах. Раненую кобылку де Жиак пристрелил, а жеребчика привязал к луке своего седла. Вскоре я вскочил на свою гнедую, и мы благополучно догнали наш небольшой отряд.
Там Катрин заключила меня в объятия, а Розита умело перевязала, изорвав на бинты половину той простыни, в которую были завёрнуты вещи её госпожи.
-Какие у тебя ловкие руки, - заметил я.
-Раненых перевязывать мне не впервой, - деловито отозвалась она.
Потом, я рассказал де Жиаку все подробности своей стычки с бандитами, утаив только предысторию. Де Жиак восторженно цокал языком и посмеивался в усы. Разумеется, я не желал никаких объяснений с законом, потому, я высказал сердечную благодарность шевалье за его помощь, объявил его своим спасителем. Впрочем, он, и вправду, был храбр. Услышать на дороге стрельбу и так в одиночку броситься на помощь малознакомому человеку, тут нужно иметь смелое сердце.
Потом, я заявил, что половина трофеев по праву принадлежит ему, ибо именно его смелое вмешательство решило исход дела. Он сначала отказывался, но, когда я сказал, что обижусь, согласился. Так ему достались два пистолета, патронташ и вороной жеребчик. Я же удовольствовался гнедой кобылкой, на которой совершил все свои сегодняшние подвиги, двумя пистолетами и вторым патронташем на десять зарядов.
Катрин объяснила де Жиаку, что её подорожная грамота пропала вместе с вещами, которые отобрали бандиты. Шевалье обещал замолвить за нас словечко, перед начальником заставы.
Ещё часа через полтора мы прибыли на заставу. Там был шлагбаум, крепкий каменный блокгауз, конюшня. А через дорогу стоял трактир, поджидавший не столько путешественников, сколько свободных от наряда солдат.
Наш храбрый попутчик доложил коменданту о наших несчастьях и подтвердил, что подозрительная троица действительно тайно кралась за отрядом, вместо того, чтобы ехать своим путём.
Мы сняли комнату в трактире. Вечером офицеры любезно пригласили нас на ужин. Катрин сменила своё дорожное платье из зелёного сукна, на бархат, без вуали. За ужином Катрин выказала себя приятной собеседницей и буквально очаровала коменданта. Я поражался её способности легко находить со всеми общий язык, не прибегая к томным ужимкам, как это делают другие дамы.
.Интендант, понимая наше бедственное положение, подарил мне одну из своих рубашек и старую седельную сумку, в которую мы потом сложили свои нехитрые пожитки. Всё-таки кожаные клапаны лучше защищают вещи от дождя и пыли, чем обрывок простыни.