— Ты хотела знать, кем я работал, — неожиданно сказал Ёж, когда мы вышли из кинотеатра и я принялась нудеть на тему, как ненавижу фильмы про супергероев. — Так вот, я работал кем-то вроде инквизитора.
— Ведьм ловил? — спросила я, не найдя ничего умнее.
— И ведьм тоже. Наверное. Но в основном супергероев.
— Ээ-э, гм... Под героином которые?
Я знала, что Ёж долгое время служил опером в каком-то особом отделе, который после распада СССР расформировали. Тогда он ушёл в судебную медицину, на поприще которой трудился до сих пор. А вот о своём оперативном прошлом Ёж при этом предпочитал не распространяться. Точнее, просто молчал, не рассказывая вообще ничего. Ну, служил, ну, опером. Ну, да, в неком особом отделе. Всё.
— Нет. Приедем ко мне, покажу.
Дома Ёж достал из ящика стола жестяную коробку. В коробке оказалась вата, в которую был завёрнут осколок гранёного стакана советских времён. Только я открыла рот, чтобы поинтересоваться, что в нём особенного, как поняла это сама.
Это был не осколок. Кусок, да, но не осколок.
— Возьми, посмотри, — сказал Ёж, видя моё удивление. — Только не порежься.
Я осторожно взяла в руки гранёное стекло.
У деда в мастерской я видела трубчатые свёрла, которыми можно было вырезать из дерева цилиндрические куски. Дед потом собирал эти цилиндрики и делал мне из наиболее удачных забавные игрушки, в основном всякие вещи для кукол. Так вот — этот кусок стакана словно бы был вырезан подобным сверлом. Каким-то совершенно невероятным сверлом, оставившим после себя идеально отполированные срезы.
— Впечатляет? — спросил Ёж, забирая у меня артефакт и заворачивая его в вату.
Я кивнула.
— В принципе, сейчас такое можно сделать на некоторых станках, — продолжил он, убирая своё сокровище в жестянку, а ту обратно в стол. — Но тот, кто это сделал, сделал это обычным листом бумаги. Причём мгновенно. Не веришь?
— Расскажи!
Я предвкушала какую-то захватывающую фантастическую историю. Ёж пригласил меня на кухню, где налил свой травяной отвар, который употреблял вместо чая и поведал следующее.
— Ты знаешь, что я служил в специальном подразделении. Так вот, это был особый отдел при КГБ СССР, который ловил суперменов.
— Суперменов?
— Супергероев. Людей с паранормальными способностями. Почему-то все они были психами. В основном опасными психами, очень опасными. Возможно, среди них были просто психи — тихие, не опасные. А также и не психи вовсе. Но такие нам не попадались. Или они просто никак себя не проявляли и мы их не замечали, не знаю. Так или иначе, но мы ловили именно опасных психов. Психов-супергероев.
Я слушала не перебивая. Когда ещё Ёж разговорится на такую тему?
— Так вот. В те времена, о которых речь, я был совсем новичком, поэтому просто состоял в охране тюрьмы, где этих психов содержали. Там было очень строго, КГБ всё ж таки. И все мы проходили специальный инструктаж. Который, в частности, категорически запрещал общаться с заключёнными. Но даже там эти строжайшие правила иногда нарушались.
Ёж сделал пару больших глотков своего приторного отвара. Я для сохранения доверительной атмосферы тоже отпила немного, хотя любимый напиток Ежа мне совершенно не нравился.
— В общем, был там один зек по прозвищу Точильщик. Наточить мог что угодно до какой угодно степени. Некиношная совсем суперспособность, верно? Сидел он в камере с толстенной облицовкой из очень мягкого кирпича, на полу — вата, одет в лохмотья из ветоши. Буквально из ветоши, не шучу. Еду ему спускали сверху на гнилых нитках, безо всякой посуды — разваренную свёклу, чищенные огурцы, пустой холодец... Всё только слизистое, расползающееся. А ногтей и зубов у него не было — вырвали с корнями. И волосы ему все выжгли, даже брови.
— Зачем?!
— Чтобы не наточил. Когда его брали, он двоих оперативников ногтём мизинца левой руки так располосовал, что обоих пришлось отправить на досрочную пенсию. Своим природным ногтём, который на левом мизинце. В те времена такой ноготь некоторые некультурные субъекты специально отращивали, чтобы в носу ковыряться. Но у Точильщика он, как выяснилось, для другого оказался... А ещё один оперативник не выжил.
— И Точильщика не убили?!
— Был приказ — брать живьём. Их же ловили, чтобы изучать. Оружие делать новое, разные там секретные технологии... Но этот приказ многим нашим стоил жизни или здоровья. Я, на самом деле, такое могу рассказать... Ну да ладно. В общем, я этого Точильщика охранял. Видеонаблюдения тогда не было, поэтому должен был периодически смотреть на него сверху, через дыру в потолке. Там только такие дыры и были, в этих камерах, где подобных супер-психов держали. Как горлышко в кувшине. Каменный мешок, всё только через верх. А до этого горлышка почти восемь метров от пола, так просто не допрыгнешь. Ну и две решётки плюс ещё пара сюрпризов для тех, кто всё-таки допрыгивал. Да, и такие были... Но я не об этом.
Ёж глотнул ещё отвара и продолжил:
— С виду он был похож на обычного работягу с завода. Собственно, он таковым и был. Просто очень хорошо умел точить, натачивать... Запредельно хорошо. Вопреки всякому там сопромату и прочим законам физики. Такие ножи корешам своим делал... По этим нереальным ножам его и вычислили. Ну а я тоже с детства ножами увлекался, точить тоже очень люблю, люблю острый инструмент...
— И ты с ним заговорил?
— Ну да. Даже, можно сказать, подружились мы, в какой-то степени. Он мне несколько ценных советов дал насчёт заточки... Обратила внимание, какие у меня дома ножи острые?
Я пробурчала что-то невнятное. Ножей дома у Ежа я всегда боялась и ничего хорошего в такой их остроте не находила. Порезаться ими было — как нечего делать, причём порезаться сильно.
— Это всё по его рецептам... Ну а потом приехала к нам некая комиссия, типа, проверающие. Они, конечно, были в курсе нашей специфики, но, видимо, не совсем. Или просто не верили. Понять их можно — пока подобное своими глазами не увидишь, поверить трудно. Однако их глупое недоверие стоило жизни нескольким людям. Они, понимаешь ли, захотели наших заключённых персонально допросить . На предмет причин задержания, условий содержания и всё такое прочее.
— Точильщик попытался убежать?
— Угадала. Он был первым на допросе у этой комиссии. И последним. Привели его в специальную камеру, а там эти проверяющие... В общем, дали ему бумагу и угольный карандаш, самый мягкий. Но, главное, дали бумагу. Обычную писчую бумагу, не туалетную и не промокашку. А такую бумагу ему давать было нельзя. Резалась когда-нибудь бумагой?
— Да уж конечно...
— Ну вот. Написал он там всё, что просили... Ну, я не знаю точно, но листов исписал много. А один лист утаил, спрятал. Как потом выяснило следствие, наточил его обо что-то под столом буквально за полминуты. Наточил и свернул в трубочку. И этой трубочкой, значит, м-да...
Ёж задумался.
— Он ей стакан просверлил? — нетерпеливо спросила я. — Бумажной трубочкой стеклянный стакан?
— Если бы только стакан, — вздохнул Ёж. — И ничего он не сверлил, просто тыкал. Сначала череп замглавы комиссии проткнул, затем череп его сопровождающего. Затем замки в допросной продырявил. Затем ковоира, первого, второго... А третьим я был. Пил, понимаешь, чай с дежурным из этого стакана...
— Он тебя пощадил?
— Да. Дежурный был мужик опытный, успел выхватить пистолет. Но Точильщик ему сразу же ствол наискось срезал, вместе с затвором. А следом и висок дежурному. Двигался он как точил, немногим хуже. Просто как... Как те, что в кино. Только без показухи, незаметно.
— А ты что?
— А я только ушами хлопал. Стою, значит, с этим пустым стаканом, как столб. А Точильщик всё машет передо мной этой своей трубкой и улыбается беззубо... Когда я рапорт сдавал, мне майор обмолвился, что он таким образом её сушил.
— Трубку?
— Ну да. Она ж бумажная, чтобы от крови не размокла, нужно было её тут же отряхивать и просушивать. Вот он и шустрил ей, как вентилятор... Подмигнул мне, значит, стакан трубкой проткнул и дальше поскакал. Типа, изобразил, что я вроде как случайно уцелел, повезло.
— А ты что?
— А я ему из своего табельного в спину... Весь магазин...
— ...
— Он за несколько секунд убил пятерых человек. И неизвестно, скольких бы убил ещё. Да и всё равно из здания бы не вышел, даже со своей волшебной трубкой. Там целая система периметров была, да и снаружи кое-что. Понимали же, кого охраняем и на что такие способны.
— И всё же...
— Да знаю я! Сейчас уже не уверен, как бы поступил, проживи тот эпизод заново. Да и тогда... Меня за тот случай повысили — типа, правильно всё сделал, пресёк побег особо опасного заключённого, подвиг почти что. Но чувствовал я совсем другое, конечно...
Ёж допил отвар и поставил чашку в мойку.
— Непросто всё. Мертвец, которому тонкостенной трубкой срезали висок, выглядит... В общем, забыть подобное трудно. Даже с моей нынешней практикой. Особенно если минуту назад он был жив и ты с ним спокойно пил чай. А он шутил, о семье рассказывал, планами делился... Так что непросто всё. Ой как непросто.
— А стакан?
— Стакан разбился. А этот вырез я себе на память взял, он уцелел.
— И тебе позволили?
— Да как-то не обратили внимания. Там потом такая буча поднялась...
Мы помолчали.
— А ты говоришь, супергерои, — наконец выдал Ёж. — Супергерои, значит, со сверхспособностями, м-да...
— А ещё?
— Что ещё?
— А кто ещё в той тюрьме сидел?
— В другой раз. И так буквально все подписки уже нарушил.
— Ёжик, миленький!..
— В другой раз! Или и другого не будет. Истории про супергероев она не любит, как же...
Я горестно вздохнула, Ёж усмехнулся и мы пошли спать.