Она подошла к двери своей квартиры, достала из сумочки ключ с брелоком в виде деревянной черепушки, на мгновение замерла и прислушалась. Из квартиры не доносилось ни звука, но она знала — он там. Она немного помедлила, стараясь оттянуть неприятную встречу, затем вставила ключ в замочную скважину и повернула. Гладкая коричневая черепушка качнулась и ее глаза вспыхнули зеленоватыми искорками, поймав свет тусклой подъездной лампочки. Она толкнула дверь и вошла в квартиру.
Он сидел в темной гостиной в своем любимом кресле — она отчетливо различала его силуэт на фоне окна. Лица видно не было — только нервные руки на коленях. Свет из прихожей выхватывал из темноты только эти колени, обтянутые потертыми синими джинсами, и длинные тонкие, как у пианиста, пальцы. Она видела, как эти пальцы вертят ключ с таким же как у нее брелоком, только глаза его черепушки загорались кроваво-красным.
Она помнила, как они покупали эти безделушки в каком-то странном маленьком магазинчике, когда путешествовали по Мексике. Ей сразу не понравились красные стекляшки в глазах черепа. Не то что бы они пугали, просто становилось как-то не по себе, когда глубины кристаллов загорались багровым огнем, ловя лучики света. А он только посмеялся и сказал, что красный — его любимый. Когда это было? Года полтора назад. Хотя нет, уже почти два…
И полгода… Полгода, как он ушел. Вернее — как она заставила его уйти.
После возвращения из Мексики все изменилось. Не сразу… Но в какой-то момент она почувствовала, что все рушится: их совместные планы, надежды, мечты, жизнь… Вроде ничего особенного не происходило, но постоянно возникающие нелепые ссоры по мелочам разрушали ту ауру теплоты и нежности, которая их связывала.
И любовь… Нет, она не ушла… Но стала какой-то совершенно иной. В часы разлуки казалось, что они нужны друг другу как воздух, но оказываясь рядом, тут же начинали задыхаться, словно душа друг друга.
И однажды она поняла, что больше не может это выносить. И попросила его уйти. Может, не навсегда, на время…
Он не хотел. Не просил, не умолял, но его глаза излучали такую боль, что ее сердце разрывалось на части. И стиснув зубы, она стояла в этой самой гостиной, стараясь не разрыдаться, пока он рассовывал по карманам какие-то свои мелочи. Она слышала, как звякнули ключи на тумбочке в прихожей, как тихо закрылась входная дверь… Она бессильно опустилась на пол, чувствуя как обжигающие слезы стекают по ее щекам, а грудная клетка вот-вот взорвется.
Ей позвонили утром. Бесстрастный мужской голос сообщил, что его машину вытащили из реки час назад. Вещи, документы — все было там, кроме… Да, кроме тела. И то самое первое случайное совместное фото из автомата, на котором она и записала ему номер своего телефона. Она даже не знала, что это фото до сих пор живо… Мужчина говорил что-то еще, а она стояла в прихожей и смотрела на скалившийся череп с кровавыми глазами. У нее не было сил видеть эту жуткую улыбку! Резко выдвинув ящик тумбочки, она смахнула туда ключи и с грохотом задвинула ящик обратно.
***
«Уходи!» — произнесла она почти беззвучно, но он услышал. Пальцы замерли, тело напряглось… Она судорожно подавила вздох, едва сдерживая желание броситься к нему — такому близкому и желанному. Затем резко отвернулась, прошла на кухню и не включая свет, прикрыла за собой дверь.
Сквозь матовое стекло она видела, как он с минуту постоял в прихожей, затем услышала, как звякнул ключ, брошенный на тумбочку и хлопнула входная дверь.
Она открыла холодильник, вытащила початую бутылку водки, и отвинтив пробку, сделала большой глоток прямо из горлышка. Отправив бутылку на место, она вышла в прихожую, повернула рычажок замка, запирая входную дверь, затем привычным движением выдвинула верхний ящик тумбочки и не глядя смахнула в него ключ. Очередной коричневый череп злобно сверкнув стекляшками, отправился к своим многочисленным красноглазым собратьям.