22 июня поэту Джангру Насунову исполнилось бы 75 лет…
Джангр (Виктор Иванович) Насунов родился 22 июня 1942 года в овцесовхозе № 383 Яшалтинского района Калмыцкой АССР. Его стихи удивительно биографичны: «Рыдала мама тихо в уголке…», «Умер отец в Черепанове, в городской больнице. Похоронен по – христиански. Насыпали могильный бугорок, поставили деревянный крест. На нем я вырезал перочинным ножом фамилию…»
«О, чуткое отзывчивое детство», - восклицает поэт, вспоминая не голод, а людей Сибири в стихотворениях: «Чуткость», «Дядя Федя»:
И понимал я бабушкину грусть,
В тот миг припомнив сказанное ею:
Без хлеба я неделю продержусь,
А вот без чая столько не сумею.
А чай входил, он был уже в сенях,
И дядя Федя вырос у порога:
« Я чай принес. Я был вчера в Ложках.
НО, правда, чай, подпиленный немного».
Обычай древний, бережно храня,
Мы созываем всех своих соседей,
А чуть в сторонке, греясь у огня,
Глядит на нас усталый дядя Федя.
В Джангре Насунове, рожденном от русской матери и отца – калмыка, гармонично переплелись две культуры: калмыцкого и русского народов. «Не случайно поэт взял себе псевдоним Джангр. Это имя выражает не только его единокровную связь со своим народом, но и показывает глубинные корни его поэзии, идущие от истории и фольклора родного народа. « Он любил и знал историю, обычаи и легенды своих предков» (В.Айтаев. «Через тяжкий перевал»).
ПАМЯТИ МОЕГО ОТЦА
Шепчу себе: «Хотя бы повезло
И я тогда мальчишкам докажу…»
Но сброшенный каурым, как назло,
Я под кустом освистанный лежу.
Ты подошел отец, и, горячась,
Прикрикнул раздраженно на меня:
« Ты думаешь о том, чтоб не упасть,
А не о том, чтоб укротить коня!»
Мне этот день до смерти не забыть,
Когда я мчал на диком скакуне
С единственным желаньем укротить
И значит – удержаться на коне.
Бил пулемет отчетливо и хлестко,
Из рук не выпуская автомат,
Упал в сугроб под русскою березкой
В бою смертельно раненный солдат.
А где – то овдовевшая солдатка
Вдруг вскрикнув, выбегала на мороз
И падала, сраженная догадкой,
В холодный снег, как воин у берез.
После окончания Литературного института в 1971 году он выпустил первый сборник стихов «Голоса расстояний» в Калмыцком книжном издательстве, работал на телевидении, затем литературным сотрудником в Яшалтинской районной газете «Зори Маныча», литературным консультантом в Союзе писателей Калмыкии.
В 1977 году московское издательство «Современник» выпустило второй сборник стихотворений «Поселенцы». Третий сборник был издан в Элисте в 1980 году уже после его смерти.
БУМБА
Уходили калмыки с надеждой,
Что настанет иная пора.
Предо новой кочевкой, как прежде,
Зажигали в степи два костра.
Меж кострами вели караваны,
В пламя гневное сыпали соль,
Чтоб не ныли душевные раны,
Чтоб остались здесь горе и боль,
Чтоб не шла за кочевьем холера,
Чтоб не мерла в пути голытьба,
И молились, чтоб полною мерой
Оделила их счастьем судьба.
И не так уж опасные преграды,
Если Бумба у них впереди.
Уходили, свершивши обряды,
С тихой скорбью, с надеждой в груди.
Вот последний пропал за курганом,
И верблюдов – и тех не видать,
Только плакал ягненок в бурьяне,
Призывая ушедшую мать.
Вот бежит за кочевьем вдогонку
И кричит, нагоняя тоску,
И ягненка услышав, мальчонка,
Подхватил беглеца на скаку.
У кочевников стиснуты зубы
И вперед все шагают не зря:
Где – то рядом скрывается Бумба –
За чертой огневой Октября.
Родные мотивы, традиции и обычаи русских и калмыков. Они в его стихах и поэмах: «Рандун и Галдан», «Сказание о льстивом тайше, жестоком хане и самой справедливости», «Ханский подарок»Полет копья», «Джангарчи», «Поселенцы».
Это все поведали деды
В том краю, где белеет ковыль.
Говорили, что это легенда,
Или просто далекая быль.
Он ушел в расцвете своего таланта, не дописав, не договорив и не долюбив…
Где вы теперь? Как много дней
Прошло с тех пор, но вы все ближе:
Глазами памяти моей
Я с каждым днем ясней вас вижу,
И к вам, и к юности моей.
Я с каждым годом ближе, ближе…
Глазами памяти моей
Вас все ясней и четче вижу.
Я знаю, вы не любите меня,
И просто так вы шлете мне приветы.
Они мертвы, не видно в них приметы,
Намека на присутствие огня…
Но вас увидев, я стою, молчу…
А надо бы пройти спокойно мимо.
Я знаю, вам приятно быть любимой,
Но я влюбленной видеть не хочу…
Ушла в вагон…Я каюсь, оробелый,
В своей несуществующей вине.
И черные глаза над шторкой белой
Один лишь раз увидел я в окне.
Уверен я, мы встретимся не скоро.
Вокзал…Перрон… И я один в ночи…
Полночный поезд, уходящий в горы,
Не мне ли «до свидания» кричит?
Истинные таланты, как правило, не в чести у власти, потому что они не могут творить по закону, льстиво славить тех, кто сегодня на троне. Они поют так, как им велит их поэтическое сердце и дарование. Таланты вызывают зависть у посредственности, осознающей свою соразмерность с ними, и потому завидующей им. Эта тайная зависть и «друзей клевета ядовитая» ранили беззащитное сердце Джангра Насунова.
Узором никого не удивить,
Коль вышит он неряшливо и слепо…
И золотая, праздничная нить
В плохом узоре выглядит нелепо.
И блеск ее не дарит торжества,
Души не тронув, проплывает мимо…
Как теплые хорошие слова
В плохих стихах тусклы и нелюдимы.
Сейчас в это трудно поверить, но перед ним в конце жизни были закрыты все двери творческих организаций, и поэту пришлось работать лакировщиком на мебельной фабрике. Им, своим трудовым коллегам, женщинам мебельной фабрики, он посвятил свое последнее стихотворение, написанное 12 марта 1978 года: «Хочу, чтобы вы не ведали печали»:
…Петь хотел и хочу без обмана.
Только, братцы, по чьей же вине,
Я сижу без копейки в кармане,
В нашей очень богатой стране?
Нищета, передряги, утраты,
Только пелось и петь я хочу.
Мне за песни не дорого платят,
Я за них своей кровью плачу.
Не считаю себя недотрогой,
Но всегда я боролся со злом.
И как трагически звучат последние строки:
Бреду без друга и без денег,
Как пес бездомный и больной,
И шарф, как порванный ошейник.
Как привязь, тащится за мной
Брату Ивану
Куда б ни шел, где б ни был в этом мире
Со мною зной и лютые снега:
Рожден в степи, а вырос я в Сибири.
Мне дорог лес и степь мне дорога.
Я как сайгак, бродил в таежной чаще
И рвался в степь, грустил я каждый день.
А вот в моей Калмыкии все чаще
Я по тайге тоскую как олень.
Как хочется увидеть шар земной,
Все уголки, все ручейки и горы,
И всех детей, всех женщин до одной,
Но смерть не отменяет приговора:
Пробьет мой час, и я во тьму уйду,
Где ни степей, ни лепестка, ни стебля.
Хотел бы превратиться я в звезду,
Чтобы всегда глядеть на нашу землю.
А может звезды – это души, души
Певцов, когда – то живших на земле.
И мы всегда, на море и на суше,
Глядим на них, светящихся во мгле.
Не потому ль мы путь по звездам ищем
К своим домам, к родимым берегам,
Что на земле они в ином обличьи
Светили, - путь указывая на
БЛАГОПОЖЕЛАНИЕ
Есть у солнца цвет определенный
Ярко – золотистый, но под час
Кажется оно иссиня – черным
И тоску усиливает в нас.
Средь людей бытует поговорка,
В жизни ей прописка навсегда:
«Самый белый хлеб бывает горьким,
Если в доме страшная беда».
Я хочу, чтобы всюду на Земле
Было солнце СВЕТЛОЕ над вами,
Сладкий хлеб дымился на столе.
Х Х Х
Я не живу бездумно – лихо,
Встречаю трудности в пути.
И ты уверенно, но то тихо
Ушла, сказавши мне: «Прости».
И словно тяжкое пророчество
Твой хмурый взгляд и твой кивок.
Бегу в толпу от одиночества,
Но и в толпе я одинок.
Весь мир исчез… Почти не видит,
Он – тень, он – отблески огня…
Вернись ко мне, забудь обиды
И мир вернется для меня.
Андрею Далаеву
В степном краю озер и рек не мало,
Но в них вода горька и солона.
И жухнут травы, шепчутся устало,
И ждет дождей степная сторона.
Звенит жара, внушающая страхи,
Она ни мне, ни вам не по нутру,
Но, расстегнувши ворот у рубахи,
Я втиснулся в упругую жару.
Жара, жара, отмеченный потерей,
Я шел к тебе, меняя города.
Ты мне нужна, чтоб я себя проверил
И сам в себя поверил навсегда,
Чтоб улеглись и горечь и досада,
Ушли совсем из сердца моего.
Жара, жара, щадить меня не надо,
А ну, давай, посмотрим кто кого!..
***
Х Х Х
А я люблю уединенье…
Оно не бегство от забот.
Там тени пляшут, как виденья,
Виденье тенью промелькнет.
Там не куражатся, не славят,
Изрядно выпив араки,
Заумным умники не давят,
Не утомляют дураки.
Там грусть, раздумия, мечтанья,
Там плачет скрипкою печаль.
О, радость тихая в молчаньи,
Когда печаль не застит даль
И в светлый день, и в непогоду
Я не ропщу и не молю…
Как ласку милой, как свободу
Уединение люблю.
Х Х Х
Добрым быть ничуть не тяжело.
Выгодно и менее опасно,
И сосед, когда встречает зло –
Остается добрым, безучастным.
Боль и страх я испытал не раз,
Но с начала жизни и до гроба
Не хочу быть добреньким в тот час
В тех местах, где торжествует злоба.
Х Х Х
Ни строки б не написал до гроба,
Ни за что б не взялся за перо,
Но Добро иной считает Злобой,
Злобу принимает за добро.
Ни строки б не написал до смерти,
Тихо б жил без радостей и бед,
Но так много гнусности на свете,
Той, что затемняет жизни свет.
Джангр Насунов прожил короткую, но яркую жизнь. Его прах покоится на кладбище села Яшалты. Центральная районная библиотека с 2004 года носит его имя. Поэт оставил нам бесценное творческое наследие: стихи и прозу, сказки, легенды, публицистику. Большинство его произведений до настоящего времени не публиковались.
Если вы хотите проникнуть в тонкий, душевный мир настоящей поэзии, откройте томик стихотворений Джангра Насунова. Вы не пожалеете!
Анатолий Безнощенко