ЭММА ТАТАРСКАЯ - http://www.proza.ru/avtor/dobrayam - ПЕРВОЕ МЕСТО В 1-М КОНКУРСЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Василий Семёнович твёрдо решил бежать, когда сегодня через решётку окна увидел синее небо, и плывущие по нему кучевые облака.
– Значит, весна, – сказал он соседу по палате.
– Сегодня второе марта, мы с тобой уже два года здесь, – не отрываясь от газеты пробурчал тот.
– Я уйду сегодня, а ты прикрой меня, чтобы не сразу хватились.
– Ну и куда ты пойдёшь? Тебе жена ясно дала понять, что не нужен ты им. Квартира двухкомнатная, близнецы-мальчишки, зять попивает, а тут ты ещё инвалид, с головой непорядок, говоришь с трудом. Раздражать их будешь. Подумай хорошенько.
– Я на даче буду жить. Сам построил, до единого гвоздя, всё сам!
– Может, уже продали дачу твою. Здесь платить надо, а пенсия твоя с гулькин нос.
Василий Семёнович похолодел. Такая мысль не приходила ему в голову. А вдруг? Не может быть! Его детище, собственными руками…
Ему не разрешали звонить по телефону, но у соседа мобильник имелся и всегда можно воспользоваться.
Тот понимал с полуслова и видя, как Василий побледнел и в лице переменился, протянул ему телефон.
– Марина, ты что, дачу продала?
– Нет, нет, Вася, успокойся. Я сдаю дачу, люди хорошие, мать с дочкой, да муж иногда приезжает. Там порядок, и Роби твой жив-здоров. Не волнуйся, нельзя тебе. Я приду завтра.
Жена приходила два раза в неделю, приносила вкусную домашнюю еду, фрукты, конфеты. И они вечером устраивали с соседом пир горой.
Сначала он скучал по внукам, и просил жену приводить их. Но однажды хотел что-то сказать, а не получалось. Один из близнецов громко, на весь парк, что даже все оглянулись, засмеялся: – Ты дед – дебил!
И второй тоже захохотал.
Василий Семёнович обиделся. Он не был дебилом и знал это. А речь восстановится. Обида засела в душе надолго. Жена пыталась уговаривать, что мол глупые ещё, не понимают.
– Ты не понимаешь! Кто из них вырастет? – Он ушёл в палату. Больше она их не приводила.
Вообще, надо сказать, с соседом они жили дружно. Оба после инсульта, но шарахнуло их по-разному.
У Василия быстро восстановились ноги, только левую чуть приволакивал, да рука сильно мёрзла, тоже левая. А вот с головой – беда. Иногда вдруг какой-то туман наползал, в такие моменты он ничего не соображал, только хватался за голову и стонал. Через несколько минут это проходило. Да и речь осталась невнятной, хоть и занимался с логопедом.
А у соседа с головой и с речью всё в полном порядке, а ноги не ходили. Передвигался на ходунках.
К нему никто не приходил, если не считать квартиранта, который раз в месяц приносил деньги и две бутылки пива, стоимость вычитал из квартплаты.
Жена у него умерла, детей не было.
После тихого часа, Василий Семёнович начал собираться. Решил взять только самое необходимое, а все равно пакет набрался приличный. Тогда разобрал пакет, все обратно в тумбочку сложил и взял только очки и бритву.
Денег не было ни копейки, спросил у соседа. Тот дал тысячу рублей.
Попрощались за руку, молча.
Василий Семёнович всё обдумал. Через ворота нельзя, там охранник сидит. Он знал место в заборе, где отодвигалась одна доска - видел как-то женщина пролезала утром. Но пролезет ли он, вот вопрос?
Погулял немного по двору, чтобы усыпить бдительность стража, дождался пока стемнеет и направился к нужному месту.
Конечно, он застрял в заборе. Животик отрастил от безделья, да и куртка объёмная. Неожиданно послышались шаги, и кто-то с силой вытолкнул его на улицу.
Мужчина засмеялся и насвистывая, пошёл по своим делам. А Василий Семёнович растерялся, не мог сообразить, в какой стороне метро. Пошёл наугад. Первая встречная женщина объяснила, как дойти.
До Выхино оказалась прямая линия, а там он всё вспомнил, доехал на электричке до Кратова, а дача недалеко. Калитка оказалась заперта изнутри. Звонить не стал, решил перелезть через забор, помнил, где у него лежали у забора доски, перелез легко.
Только спрыгнул, видит бежит к нему собака – вроде Роби, в темноте не поймёшь. Он даже не успел испугаться, Роби повалил его на снег, лизал лицо, руки, скулил и вел себя, как ненормальный, от радости и восторга.
– Узнал, проказник! А я думал, ты забыл меня.
Снег был ещё довольно глубокий и они тихонько побрели к гостевому домику.
Дверь была открыта, и Василий Семёнович понял, что Роби и живёт тут.
Вскипятил чайник, нашёл заварку, сахар, печенье и только собрался чайку попить, как случилось то, чего он больше всего боялся.
Приступ, причём сильнейший, туман не просто густой, а чёрный, и Василий Семёнович потерял сознание, упал, ударившись головой о стол.
Сколько был без сознания не помнил. Очнулся – незнакомая молодая женщина даёт нюхать ватку с нашатырём. Она помогла ему сесть на диван. Голова кружилась, болела ушибленная шишка. Но сотрясения вроде не было, не тошнило.
– Пойдёмте в дом, ляжете в своей комнате, отдохнёте. Это Роби меня привёл к вам. Вбежал, тянет за халат, чувствую, зовёт куда-то. Умнейший пёс. А Светочка его как любит! И он её. Она у нас особый ребёнок – аутист. Здесь ей лучше стало. У нас лошадка, из цирка списали, а мы купили, Марой зовут. Пёс ваш замечательный - Роби, птичек кормим. Тихо очень. Не прогоняйте нас, пожалуйста, – она заплакала.
– Я и не думал, живите, сколько хотите.
– Вашу комнату мы не занимали, она закрыта. Там всё, как было.
Она уложила Василия Семёновича на кровать, укрыла. Потом принесла на подносе чай и бутерброды. Но он уже спал.
Утром его разбудил Роби – скулил и скрёбся в дверь. Пришлось вставать.
Женщина хлопотала на кухне.
– Меня Жанной звать. А вы, я знаю, Василий Семёнович. В прихожей фото большое висит, где вы с Роби. Не стесняйтесь, говорите больше. Я курсы логопедов закончила, будем заниматься.
- Светочка может говорить, но не хочет. Такие они – аутисты. Роби любит, лошадку нашу Мару, птичек, ну и меня. Вот и весь её круг общения. С отцом и то нет контакта. Он стал всё реже приезжать…
– Постараемся подружиться. Может она меня говорить научит. В интернат я больше не вернусь. Это решено. Буду здесь в гостевом домике жить, если не возражаете.
И тут случилось невероятное. Вышла в пижамке Светочка и сразу направилась к Василию Семёновичу.
– Дед Вася, ты с нами будешь жить? Я тебя узнала, ты с Роби на фотке.
И забралась к нему на колени. А Роби улёгся рядом. Василий Семёныч погладил её по головке, поцеловал в макушку. Жанна потрясённо молчала.
После завтрака пошли смотреть лошадку. Старушка Мара прилегла, согнув ноги и Светочка ловко забралась в маленькое седло.
А дальше Василия Семёновича чуть инфаркт не хватил – с какой скоростью они носились по участку!
Потом Мара также опустилась на колени, и Света слезла.
– Быстро! Слишком быстро! – взволнованно сказал он.
– Ничего, мы привыкли, Светочке нравится.
– Давай, ты теперь, – приказала девчонка.
Сменили седло, и деду пришлось вспомнить молодость – давно он не ездил верхом. Ему даже понравилось.
Потом кормили птичек. Кормушки висели везде, где только можно повесить.
Весь день прошёл без приступов. Погода стояла солнечная, тихая. Закат розовый, красоты необыкновенной. Счастье – вот оно! Так думал Василий Семёнович, а потом приехала жена.
– Я никуда не поеду, – твёрдо сказал он.
– Что ж, настаивать не буду, поступай, как знаешь, – она оставила продукты и деньги и уехала.
А весна бурно вступала в свои права. Зацвела мать-мачеха, пробивалась молоденькая травка, почки набухли и вот-вот лопнут. Летали шмели и первые бабочки.
Василий Семёнович говорил всё лучше и лучше, а Светочка всё чаще смеялась.
Мару выпустили гулять по участку и она щипала первую травку и объедала кусты. Мужик, что приносил сено и овёс, возмутился: – Где это видано, чтобы лошадь гуляла по участку? Впрочем, что с вас взять, с убогих!
Жанна потом сказала Василию Семёновичу: – Он назвал нас убогими. Это значит, что мы у Бога? Под защитой?
– Пожалуй, так и есть, – ответил он.