Он смутно слышал, как над ним кто-то тихо разговаривает. Чувствовал, как чья-то рука мягко коснулась его собственной. Голоса доносились слишком смутно. Открыв глаза, он ничего не мог разглядеть почти десять минут. Всё плыло и шаталось, будто Ворон только что спрыгнул с ужасно быстрой карусели. Где-то над самым ухом раздался звон чего-то железного и приятный женский голос, который сейчас почему-то резал слух, спросил:
-Как Вы себя чувствуете?
С трудом повернув голову, Ворон пристально всмотрелся в женщину, не совсем понимая суть вопроса. Когда же он наконец вник, его хриплый голос произнёс:
-Как носок после стирки.
Женщина рассмеялась.
-Шуточки у вас, молодой человек!
-Это я ещё не шутил, мадам, - слабо хмыкнул Ворон. – Где я?
-Как это «где»? В больнице. Центральная больница, молодой человек.
Слова медленно ползли до мозга. Когда же Ворон их понял, в его памяти всплыло ночное происшествие, и слабость как ветром сдуло. На её место пришла всепоглощающая пустота. Он невидяще посмотрел на санитарку и хрипло произнёс:
-Простите, мадам Флёр. Мне нельзя быть здесь.
На лице женщины проступило недоумение, быстро сменяющееся лёгким испугом. Она хотела что-то сказать, но Ворон приложил палец к своим губам и тихо спросил:
-Где одежда? Прошу Вас, мадам, я должен уйти.
-Но… Но вы же ранены…
-Я не хочу здесь быть, мадам. Уверяю Вас, мои раны не опасны для жизни. Я медик и понимаю, о чём говорю.
-Молодой человек… - Заикаясь, попыталась возразить мадам Флёр, заламывая пальцы.
Ворон встал с больничной койки. Внимательно посмотрев в глаза медсестры, он вкрадчиво прошептал:
-Вы сейчас же дадите мне одежду и позволите спокойно покинуть госпиталь.
Словно заколдованная, мадам Флёр механически ответила:
-Я сейчас же дам вам одежду.
С этими словами она достала маленький ключик и, отперев тумбочку у кровати, вытащила костюм Ворона. Ничего больше не говоря, мадам протянула одежду молодому человеку и вышла за дверь. Криво улыбнувшись, Ворон оделся и покинул больничную палату.
***
Джек Миллс всей душой проклинал английский дождь. Он твёрдо был убеждён, что в Англии всегда шёл какой-то особенный дождь, самый мерзкий и промозглый. Сидя за столом, он закинул на него ноги и смотрел в окно на размытую из-за мокрого стекла улицу. Закуривая дешёвую сигару, начальник тюрьмы погружался в мысли, в которых дома его ждала жена и огромный рыжий кот, который всё время истошно мяукал, если был чем-то недоволен. Дома Джека ждал горячий ужин и тёплая мягкая кровать. Дома ждал уют, но для того, чтобы вернуться в этот уют, надо было отсидеть на посту ещё целых три дня.
Джек Миллс шумно выдохнул, устало прикрыв глаза. Для него было невыносимым слушать дождь, поэтому он уже хотел было встать из-за стола и включить радио, как в коридоре послышались размеренные гулкие шаги. Чей-то голос приказывал остановиться, но шаги продолжались. Они приближались, Джек напрягся. Он слышал, как один из офицеров крикнул, что «это будет последним предупреждением», но некто в коридоре не отреагировал. Выстрел. Ещё один. И ещё.
Дверь медленно открылась, и Джек Миллс чуть было не упал со своего старого стула. В проёме стоял Ворон. Глаза его были почти стеклянными, отсутствующее выражение лица стало странной пожизненной маской. Он хлопнул дверью прямо перед носом офицера и медленно подошёл к столу начальника тюрьмы.
-Мистер Миллс, - хрипло заговорил он, посмотрев тому в глаза, - верните меня в камеру. Я отсижу весь срок.