Сколько уже фильмов и очерков написано об одном из островов Карелии - Мантсинсаари, и о его последних постсоветских жителях – белорусе Алексее Ивановиче Клюне и финне Матвее Матвеевиче Кюльмалуома, можно со счета сбиться. Матвей Матвеевич уж несколько лет как покоится рядом со своими родственниками на местном кладбище. Царствие Небесное душе его. И доброго здоровья и многая лета Алексею Иванычу, который радуется гостям как ребенок. Если что и не входит в детскую программу, так это непременная чарочка за встречу. Называется «пять капель». Прошлой осенью, когда я приехала сюда впервые, присоединившись к бывалой путешественнице и поэту Анне, эти пять капель коньяка спасли меня во время двадцатикилометрового марш-броска по острову. Когда я думала, что ни рукой, ни ногой уже двинуть не смогу. А после принятия эликсира жизни проскакала оставшиеся километры до дома, что твоя лосиха. По пересеченной местности. Не обращая внимания на свежие метки медведей и кабанов. Правда, на фразу неутомимого проводника «вон мясо полетело» - когда вспархивали из травы тяжелые тетерки, тоже не реагировала. Зато лисичек тогда мы с Аней «накосили» полные пакеты.
Эти рыжие ковры из лисичек, разостланные под ногами, до сих пор сняться мне по ночам. Стук яблок о мягкую землю будоражит память. Солнце и ветер, собравшиеся в тонкое гофре серебряные воды залива стоят перед глазами. Что на этот раз приготовила нам судьба?..
МЕДВЕДИКИ
Идет себе парочка медведиков по лесным тропинкам. На одном из островов, раскиданных в озере под названием Ладога. Остров же Земляничным называется, по-фински Мантсинсаари. Гуляют звери, значит, всякую там свежую травку, пощипывают - ягод еще нет. Болтают о чем-то своем, медвежьем. Принюхиваются, замечают, где другие их сородичи недавно проходили. Качают головами при виде перепаханных кабанами лужаек. Да что с тех возьмешь – кабан, он и на острове кабан! Вмятины от копыт лосиных осторожно обходят. Зайцы, куницы и прочая мелочь, кишащая в лесу, их вообще не волнует. А вот кто действительно порой достает, так это подозрительные особи, на двух ногах перемещающиеся. Нет-нет, не тот Хозяин единственной обитаемой на острове усадьбы, что с незапамятных времен здесь живет! Этот давно уже свой, можно сказать - одной крови. Он страшнее удочки ничего с собой и не берет. А если пугнуть его слегка, ну, или там по осени яблоньку в беззаборном саду заломать, то Хозяин руку за пазуху, и давай в свой невыносимый свисток дуть! Да еще крепким словцом припечатает, к совести вызывая - ягод-грибов в лесу вам мало, что ли? То ли и вправду немного стыдно косолапым становится, а может громкий свист им не по нраву, но они уходят. И даже собаку его, старую лайку Тайгу, что пару раз гавкнет да лезет спать в будку - никто здесь не трогает.
Больше всего нервируют пришлые, те, что границ таких отношений не знают и создают много шума. Эти двуногие тоже подразделяются на несколько подвидов. Туристы, охотники и вездесущие видео-фото-съемщики. От вторых, ясное дело, нужно подальше держаться. А вот с остальными можно и пошутить для разнообразия.
На днях, например, топали одни такие к дамбе. Нагулялись тут, наснимали. И отправились назад, на берег, к лодками. А медведики взяли да такой номер провернули: один им в спину зашел, и на тропе расселся. А второй обогнал, да на дамбе встречать-провожать гостей приготовился, в аккурат у самого причала. Бедолаги, в этой осаде несколько часов томились. А куда им деваться? По обеим сторонам – Ладога, впереди и позади мишки поджидают. С очень-очень крепкими объятиями. Никто из туристов медвежьей ласки не жаждал. Поэтому сидели человечки в неизвестности, пока медведям эта забава не надоела. Голод не тетка, а незнакомых туристов лопать, себе дороже может выйти. А может, они заразные! Да и Хозяину острова вряд ли такое понравится. Он может свой свисток и на ружье поменять. Поэтому мишки, отдохнув, подались снова в лес. Туристы тут не первые и не последние…
БЕЛАЯ РАДУГА
Утром залив между островом и переправой затянуло таким густым туманом, что ранние рыбаки с берега напротив, где деревенька стоит, смотали удочки и принялись ждать у моря погоды. В это время к самой воде прикатил внедорожник, из которого выбрались три девушки среднего возраста и светлый отрок. Длинноволосый водитель утонченной наружности помог им выгрузить из авто огромные походные рюкзаки. Особой заботой были окружены кофры с аппаратурой. Не обнаружив на причале обещанную им лодку для переправы на остров, девушки принялись звонить Хозяину. Выяснилось, что он не может встретить званых гостей. Делать нечего – пошли по прибрежному селению искать других лодочников. Кто спал, кто ссылался на занятость, и некому было увлечь девушек в непроглядный туман…
И тут пробил час чудес. Они стали свершаться буквально одно за другим. При виде первого все повернулись к Ладоге и замерли на мгновение, а потом фотографы полезли расчехлять кофры и защелкали камерами, стараясь запечатлеть невиданное ими доселе природное явление. Из матового киселя, растелившегося перед ними, яркой дугой выступала… белая радуга! Она становилась то ярче, то чуть притухала, то подсвечивалась по краям невидимым солнцем. Белая! Радуга! «Дивна дела Твоя, Господи!»
И второе чудо не замедлило себя ждать. Сначала глухо, потом все громче зарокотал мотор и из этой пелены, откуда ни возьмись, выскочила лодка. На берегу временно забыли про радугу и с надеждой стали наблюдать за траекторией движения плавсредства. Притихшая моторка скользнула мимо, прошла чуть дальше. Вдруг, мотор с новой силой рыкнул, лодка сделала резкий разворот и… собралась уйти обратно в туман. Наблюдатели вскочили с поваленного бревнышка и замахали руками с криками: "Стойте! Подождите, возьмите нас собой!" Капитан с помощником словно того и ждали - мотор стих, мужички взялись за весла и покладисто причалили в нужную точку. Груз и пассажиры (ну, да, мы это были, мы!) - на борту, водитель внедорожника выпущен из объятий и свободен, как ветер, курс - на остров под белой радугой!
Юнга - ровесник нашего голубоглазого Костика, сидя на носу лодки, указывал отцу путь к нужной протоке. Мы осторожно поворачивались, снимая пенистый гребень за кормой, и уважительно косились на фингал под серьезным глазом пацана. Белая радуга перемещалась перед нашей лодкой, словно указывая путь к острову. Через туман постепенно проступали верхушки деревьев, потом проявилось побережье. У самой воды виднелись палатка, резиновая лодка и сидящие у костра люди. Заметив наше судно, они замахали руками, и мы в ответ. Привет-привет!
Но вот наша лодка пробралась по протоке и осторожно причалила вглубь острова, встав под старым каменным мостом. Ну, вот, мы на месте, лодочники отчалили. Оказалось, что это сын и внук Хозяина - не оставили нас без помощи, спасибо им! На прощание предупредили – не ходите у болота, там по пятнадцать клещей с себя снимают за раз… Но страхолюдные клещи были для нас пока абстракцией. Стоим, озираемся. Яркие краски, четкие линии стволов деревьев и дорожек... Здесь, на острове, тумана и в помине нет! Пора в поход, до дома пара километров, а Хозяин нас уже заждался.
Помимо Костика, в нашем составе его мама Аня, Ира и я. Костик в этой экспедиции выступает в роли режиссера будущего фильма о военной истории Мантсинсаари. Девушки наши - писательницы. Я - наблюдатель и сеятель тихой паники, но не станем забегать вперед. А первые наблюдения были таковыми. Грибам еще рано, до ягод тоже далеко. Но всюду цветет земляника, и нежно розовеют набухшие бутоны яблонь в заросших усадьбах. Из-под ног шарахаются полутораметровые «шланги» - ужи. Я не менее прытко шарахаюсь в другую сторону. Маленький отряд, следующий за мной, то и дело останавливается как вкопанный, потом, сетуя на мою реакцию – молчаливую, но доходчивую, смело продвигается дальше. Держась опять же за мной. В таком порядке мы три дня почти все время и передвигались по острову. Попытки моего слабого сопротивления сметались безоговорочным «ты же одна в сапогах»! Даже не знаю, какой тут поставить «смайлик» - скорее всего, подойдет рожица с выпученными глазами и стиснутыми челюстями.
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНЫХ ХАРАКТЕРОВ
Так вот, о старожилах Мантсинсаари. В некоторых СМИ пишут, что они, мол, много лет прожили в молчаливой вражде. Два бобыля на одном острове, а друг с другом не общались, и даже якобы остров между собой поделили. Уточняю – не во вражде дело. Вот что нам Алексей Иваныч, очень недовольный такой вольной интерпретацией журналистов, рассказал: «Мы с ним, с Матвеем, просто разные очень были. Поначалу я к нему часто захаживал. Но у финна ведь, какой характер? Приду я, значит, в гости, рассказываю, рассказываю ему что-то, мне же хочется с живой душой поговорить! А он сидит себе и молчит. Час молчит, два.… Ну, и сколько можно одному болтать? Мне его молчание не по душе было, а ему моя болтливость не нравилась, видать. Так и перестал я к нему в усадьбу приходить. Но когда мы на рыбалке сталкивались или в лесу, кивали друг дружке, приветствовали».
Конечно, они совсем разные! Говорун егерь, с уклоном в романтику и философию, и молчун-зверобой, проводивший недели и месяцы в своем крепком баркасе посреди Ладоги на промысле нерпы… Матвеевский баркас, кстати, до сих пор выглядывает из темного проема лодочного сарая у протоки. Покойный хозяин перед смертью успел его порубить, привести в негодность. Тоже из-за особенностей национального характера, видать. И старое судно хранит свою верность тому, кого уже нет. По нежилой усадьбе Кюльмалуома ветер гоняет стрекоз и ласточек. Окна в доме затянуло легкой паутиной. Все здесь в целости, даже от пожара, что бушевал на острове, спасатели успели уберечь опустевшую усадьбу. И по-прежнему, как и прошлой осенью, стояли мы у осиротевшего дома и слушали музыку ветра – подвешенные между небом и островом колокольчики…
ВСТРЕЧА. ДОМ.
Алексей Иваныч встретил нас, не скрывая горячей радости: «Девчоночки вы мои дорогие, ну, здравствуйте»! И давай обнимать-целовать! Ирину, этакую Дюймовочку, сильно трясти поостерегся. В доме сразу ухой окуневой принялся потчевать. Я как дочь рыбака обед оценила по заслугам. Правда, целого окуня – лапоть настоящий, а не окунь, не осилила, только половина в меня влезла. Остальные оказались не голодными. «Всё худеете», – попенял им Хозяин. А сам очень осунулся, между прочим. Много болел этой зимой и весной, признался нам, да вот упал недавно так сильно, что ребра повредил. Да, не просто человеку одному жить на сотне квадратных километрах.… Хотя Алексей Иваныч на переезд к детям или к другой родне сам же категорически отказывается. Привык он уже к отшельнической жизни. Сын Иван приедет, поможет чего и назад, на материк. Гости один за другим с весны до осени. Наедут – схлынут. И опять остается он один, в крепком старом доме посреди леса. Тихонько копается на огороде, рыбачит. Со старой своей Тайгой парой слов перекинется. Собака нас узнала. Голову кареглазую под руки подсунула, от любви даже застонала как-то не по-собачьи, длинно, басисто. Радуется людям.
В единственном жилом доме острова Мантсинсаари – лишь одна жилая комната. Просторная, с окнами по всем стенам и печкой-лежанкой. Здесь время от времени проводят ночи рядом с койкой Алексея Иваныча разные люди, из разных городов и даже стран. На окнах нет занавесок, хозяин дома их не вешает из принципа, чтобы подчеркнуть свою холостяцкую независимость. Здесь соседствуют на стенах и полках иконы с портерами бывших вождей СССР и Белоруссии. С фотографиями друзей и внуков. На старом табурете возле изголовья хозяйской постели – несколько засушенных веточек ландыша. Для крепкого сна. На столе у окна – солнечная батарея. В старом книжном шкафу полки прогибаются от книг. Я не глядя взяла в обе руки по томику. В одной обнаружился Ницше, во второй – стихи карельских поэтов… Большинство остальных книг – патриотические, советских авторов. Еще в доме имеется большая кухня с крепкой плитой, сени и холодная комната. Там время от времени приходят в себя охотники, крепко отметившие удачный промысел.
ГЕНЕРАТОР СТРАХА.
В первый день мы погуляли, обследуя окрестности, вернулись, и наговорились с Хозяином. Следующие два дня были распланированы с учетом дальних походов. Костик и Аня настроились на съемку в военном бункере и возле других огневых точек. Тема гибели на острове двух наших десантов в войну, боевое прошлое Мантсинсаари, требуют тщательной подготовки. И, как выяснилось, мужества. Вот с этого момента я затрудняюсь с выбором жанра для дальнейшего повествования. Придется заглянуть в свой дневник, в который я решила записывать все, что с нами там происходило. Судя по записям, романтика быстро покинула мое воображение, потому что в воздухе запахло триллером по мотивам оскароносного фильма «Выживший»…
Из дневника: «11 июня, 2017 г. Слава Богу, что мы уже в доме! И мы все живы!»
Ага, это во мне на полную мощность еще генератор страха работал. Хотите, смейтесь, хотите, нет, но смертная сень коснулась кончиков моих нервов и застряла там надолго. Для привычных к лесным походам людей, и тех, кто не ведает страха (были среди нас такие отважные, хоть и в единственном лице), ничего сверхъестественного не произошло. У меня же седых волос прибавилось. Если показать короткометражный фильм, то в мозгу отпечатались яркие картинки такого содержания. Идут себе по острову через леса и поляны три женщины и хрупкий мальчуган, вооруженные фотоаппаратами, треногой, вышеупомянутым Хозяйским свистком и одной малюсенькой петардой. Последний предмет больше беспокоил воображение (за себя говорю), чем утешал. По инструкции при встрече с диким зверем велено было твердой рукой поджечь его от спички и смело бросить перед носом… клыкастой пастью… когтистой лапой.… В общем, караул! Так мы и шли себе, поругиваясь на «козлов-комаров» и время от времени соскребая ножом с брюк клещей. На привалах валились на тропинки, вытягивая гудящие ноги. Слушали птиц, радовались солнцу, которое палило все нещаднее, давая некоторую надежду на то, что лето все же будет не только на календаре. Шумно приветствовали огромного зайца-русака, который тоже нами заинтересовался, но ему не понравился звук свистка. И вот, после очередного короткого привала, мы двинулись по глинистой дороге в нужную сторону, уже привычно, раз пять, перепутав повороты «налево-направо». Навигатором нам служили записи маршрута в обычной тетрадке.
Я в сапогах, напоминаю, и поэтому я во главе экспедиции. Костик с Аней замыкающие, Ира между нами. Костик весело (но почти без перерыва) дудит в свисток. И тут я даю «по тормозам» так резко, что его свист получается почти паровозным.
- Что там опять?
- Так…. Я дальше идти не хочу!
- Почему?
- Мы наступаем на пятки медведю!
Прямо под ногами у меня красуется свежайший отпечаток лапы, с четко вырисованным каждым пальцем с внушительными когтями. На многочисленные вмятины от копыт лося и кабанчиков, (больших и детских, между прочим), мы сейчас не смотрим. Внутри меня включается генератор, я очень хочу домой. Не просто к Алексею Иванычу. А туда, где меня ждут родные и близкие. Осторожно оглядываясь вокруг, я понимаю, что медведю этого не объяснишь. Пятиминутная пауза, во время которой мы по инерции снимаем след, для пущего эффекта я даже ставлю рядом свою руку. Увы, мне, большинством голосов решено продолжить поход. Юный режиссер нервно посвистывает. Дальше адекватного описания опять не получится. Скажу одно – я снова мысленно следила за нашими передвижениями с высоты птичьего полета. О, нет, это не значит, что моя душа отлетела и видела нас со стороны! Еще нет. Но какой-то там «глаз» передавал мне панораму, где извилистыми тропами по лесу острова бродит крохотная стайка беспомощных людей, а слева и справа, позади и впереди на полных правах хозяйничают звери. И тот медведь, что оставил нам след. Где он, с какой стороны наблюдает за нами? Сыт ли мишка, в каком он настроении? Это медведь-юноша или невменяемая молодая мамаша? Какое нас разделяет расстояние?! Взлом всех моих мыслительных программ…
МУДРОСТЬ РЕЖИССЕРА.
К тому моменту, когда мы нашли предпоследние ориентиры, и до блиндажей в соседнем леске осталось перейти последнее заросшее травами поле, в моих ушах стоял непрерывный гул. Прошли поклонный крест – в память Священномученика Уара Липецкого, что служил священником тут в Крестопоклонной церкви (1910-1916гг.). Молитвы я вспомнила немногие, зато прочувствовала приоритет качества перед количеством. На негнущихся ногах, я добрела почти до середины поля, всем существом чувствуя взгляд внимательных зверских глазок впереди и… Наступила в последнюю «каплю», на языке минималиста! Очень свежую, еще теплую, можно сказать с душистым парком! В нос мне ударило всем, чем пахнет медведь изнутри! Тут уж перевес оказался на стороне желающих вернуться. Наша Аня искренне не понимала, какого рожна мы не хотим преодолевать оставшиеся полсотни метров до вожделенных блиндажей. Ира пояснила ей, что дело серьезное, несмотря на кажущуюся нелепость ситуации. Жизнь вроде как дороже непредсказуемости в данном случае. Слава Богу, конец моим мучениям положил Костик:
-Режиссер здесь я, приказываю свернуть съемки! Их сегодня не будет! Прочь из этого места, кишащего дикими зверями!
Вот она – мудрость режиссера, человеколюбие которого не забросило меня в пасть зверя! Ну, или, по крайней мере, спасла от близкого инфаркта.
Дорога назад, может, и не была менее безопасной, зато очень быстрой. Дыхание восстановилось лишь при виде прекрасных полей перед домом Хозяина, над которыми нас все эти дни встречала криками шумная семейная пара лесных птиц. Аня решила, что это были чибисы. Из-под ног вспархивали вальдшнепы. Зацветали первые ландыши, и земляника…
VANESSA ATALANTA. ДО СВИДАНИЯ, ОСТРОВ!
Оставшееся до отъезда время мы посвятили мирным впечатлениям, интервью и съемкам того, что окружало усадьбу. Алексей Иваныч, наконец, получил возможность всласть наговориться. Аня и Костик так и сыпали вопросами, а я радостно строчила в дневнике…
Наш Хозяин, то и дело, испрашивая прощения за болтливость, говорил и говорил. Старался успеть, пока люди рядом, высказать все, что на сердце накопилось. В его байках перемешивались быль и вымысел, память о давно пережитом и прочитанном в книгах, печальном и смешном. Реальном и мистическом. Прямом, как пуля в лоб. Замысловатом, как одному ему известные тропинки в лесу. А свой лес он любит и знает, с закрытыми глазами любую дорогу найдет.
- Я как-то по зиме вышел из дома в Рождество и крикнул: «Лес! Я тебя поздравляю с новым годом! Желаю, чтобы тебя никто не рубил!» А лес мне в ответ радостно так: «У-у-гу-у!»
Пришло время прощаться. Время объятий у крыльца и обещаний новых встреч. На обратном переходе к дамбе медведей не было, как и следов недавнего их пребывания. Не было дивной белой радуги, не было и тумана. Накрапывал легкий дождь, пропитывая влагой крылышки бабочек-адмиралов. Vanessa Atalanta, которую недавно исключили из Красной книги России, присев в колею от мощных колес квадрацикла, воскресила в памяти греческий миф о героине охоты на вепря – Atalante, которая бегала быстрее всех людей на Земле. И которую бросил отец, мечтавший иметь сыновей. И её кормила дикая медведица до тех пор, пока девочку не нашли охотники…
Лодка уже ждала у причала, а на том берегу спешила за нами под дождем замечательная женщина за рулем серебристого автомобиля. Мои спутники планировали скорую поездку на Мантсинсаари, обсуждали будущие книги и фильмы про этот остров. Я смотрела через заднее стекло машины, как он исчезает в пелене дождя и думала о той тишине, в которую привычно погрузился одинокий дом и его Хозяин, о тоске Тайги, спрятавшейся в будку, о россыпи земляники, которая вот-вот покроет остров. И еще вот о чем - промокает ли шерсть у медведя? Надо будет дома книжки о мишках почитать!
P. S.
Домой мы с Аней привезли на себе парочку клещей, тут же именованных в Каспера и Хьюго Босса. Срочное медицинское обследование показало, что «пареньки» с Мантсинсаари здоровы, но, покусав нас, они испустили дух. Ну, что же – не зря, видать, тамошние медведи воздерживаются снимать пробу с приезжих туристов!