(непридуманные истории)
10 февраля 2002 года после депортации я прибыл в Шереметьево и начал обживаться в Околомосковском пространстве. Возвращаться в Мурманск с пустым карманом? – Лучше застрелиться! Остановился у дядьки в Зеленограде и пытался найти работу. В те времена без прописки никуда не брали. Можно было работать на подхвате или в сетевой сфере. Почти сразу (в марте, кажется) я начал обучение в страховой кампании НАСТА. И через несколько недель стал делать какие-то опыты страхования. Получалось плохо, потому что не было ни телефона, ни круга общения, ни жилья.
В июне в жаркую погоду на берегу канала Москва познакомился с молодой женщиной, пьяной и раздетой. У неё украли верхнюю одежду, или она её потеряла. Оставил ей номер телефона, но прежде привёз ей одеться из Зеленограда. Через неделю с небольшим она (её звали Лена) мне позвонила. Мы встретились на станции Химки, и я остался у неё жить. Тогда их с мамашей квартира в старой части города представляла бичёвник. Жили впроголодь. Но пили и боролись за место под солнцем. Летом я однажды не вернул страховые деньги (в сумме больше полутора тысяч долларов), и вскоре меня «повязали». Я лишился работы и по повестке приезжал к следователям. Через несколько месяцев я был осуждён на 3 с половиной года условно. В течение этого периода мне приходилось почти каждый месяц отмечаться у ментов в Зеленограде, так как я шёл по дядькиному адресу.
После увольнения из страховой кампании и судебных разборок я в Зеленограде и работал. Сначала нелегально дворником на станции (за дядьку). Затем опять же подменял его на время отпуска в складской конторе. Затем устроился туда рабочим АХО. И тогда же перевёз Лену в Зеленоград.
Выполнять приходилось любую работу: изготавливать и монтировать стеллажи, управляя при этом электропогрузчиком, заведовать складом спецодежды, устроенном в длинном (40-футовом) контейнере, орудовать и лопатой, и топором.
В следующем, 2004-м году, меня уволили (начальник, бывший полковник, однажды увидел меня вздремнувшим на ворохе спецодежды в рабочее время). Ещё раньше уволили и моего начальника АХО за какие-то махинации.
Затем я выучился на страхового агента Росгосстраха и три месяца работал в офисе близ центра города. Денег получал мизер, и вскоре ушёл. Правда, у нас с Леной была чёрная машина «Волга». Но настолько гнилая, что невозможно было поддомкратить, чтобы колесо поменять. И жили мы уже у некой Зои Михайловны в частном доме. Нас с ней познакомила моя знакомая по китайской фирме «Тяньши». А до этого мы пожили месяц или два у некого дворника, который любил стерильную чистоту, и «здавал» нам комнату в пятиэтажном доме (рассказ «Здаю»).
Страховые дела снова не заладились, и пошёл я в слесаря - устроился работать на Зеленоградское огромное овощехранилище, которое разваливалось, но давало приют многим ловким людям. Я к ним не относился, но проработал там ещё три месяца, познакомился с жуликом Толиком, с которым позже пришлось встретиться в новом качестве. На слесарном поприще за малостью зарплаты мы стали перегонять на тележках железо, которое сами и вырезали из бывших холодильных камер, в соседний пункт по приёмке металлолома. Вскоре мне надоело тайком от начальства гонять телегу, и я пошёл на ликёро-водочный склад (там же) к бывшему капитану дальнего плавания, с которым мы познакомились ещё при оформлении страховки на его машину. Капитан работал типа завхозом, жил неплохо, но заработать мне не давал, и через три месяца мы с капитаном поссорились.
В 2005 году, в марте нашёл работу в одной из промзон между Химками и Зеленоградом. У начальника цеха по изготовлению борцовских матов Сергея. Зарплата заметно прибавилась. И к зарплате основной прибавилась ставка охранника. Получалось до 22-х тысяч. Позже добавились 6 тысяч от Лены, которую я устроил там же уборщицей.
Но в какое-то время у бабуси жить стало непросто. Она поселила за фанерную перегородку ещё одну пару. И к Новому 2006-му году мы перебрались к Толику на 6-й этаж вместе с котом Марселем. (Обживались мы с Леной – даже кота завели). А весной 2006-го года мы узнали, что Лена забеременела (то ли китайские препараты помогли, то ли я «продавил»). Лена, несмотря на некоторые волнения, оформила декретный отпуск, но негодяй Толик незадолго до родов устроил нам «сюрприз» - он поменял свою квартиру через родственников на - московскую, и нам пришлось срочно выселяться. Причём Толик исчез не сказав ни слова, и мы ругались уже с незнакомой тёткой, новой хозяйкой.
За неделю до родов первенца Маруси мы заказали «Газель» (уже столько накопилось барахла) и перебрались к мамаше в Химки. И хотя была предварительная договорённость, что тёща комнату нашу освободит от хлама, мы увидели мрачную картину. Преодолевая ругань хозяйки хлама, пришлось срочно многое выносить в контейнер, чтобы освободить жизненное пространство. Лену, которая уже успела не одну неделю полежать в Химкинском роддоме, из-за ремонта перевели в Красногорский роддом. Оттуда затем выписали на основании, что «ещё рано». В конце июля Лена «услышала» позывы, я вызвал скорую, и на следующий день, 1 августа, Лена успешно разрешилась. Несмотря на все передряги. Правда, мы успели до рождения Маруси выпить вина в Красногорском парке. Там была вольница, и роженицы свободно гуляли туда-сюда.
Первого августа из Мурманска приехала и старшая дочь Света, которая первое время помогала нам, а затем стала осваиваться в Москве с моей помощью и отдаляться от нас.
На новом старом месте обживались сложно, но было ощущение, что тёща с появлением внучки меняется в лучшую сторону. Да и мы со своими заботами старались не замечать её вывихов. Долгое время ещё в её комнате жили молдаване, Костя с женой. Как-то они там обходились, подкармливали мамашу, но денег за жильё не платили, как и все предыдущие многочисленные любители дармовщины. Съехали только через год или два.
Лена кормила Марусю грудью три месяца. Затем мы перешли на молочную смесь с жутким названием «Нутрилон». Вскоре к нашему облегчению Маруся перешла на ряженку, выпивая до двух литров в день. И долго ряженка заменяла ей всё другое. С этой ряженкой мы даже ездили в мае 2007 года в Мурманск. Там снова «знакомились» с двоюродными братьями Анатолием и Игорем, и другими родственниками. Но принимали нас в Мурманске друзья: Андрей, с которым мы ходили в море, и его жена Татьяна. И хотя они жили далеко на окраине, нам было просто и свободно. И затрат там никаких не несли. Маруся ещё ползала, и её «охранял» Бара, великодушный и красивый овчар. Тогда же я успел оформить пенсию «по старости» и развестись с первой женой Галушкой, которая до этого и не хотела слышать о разводе.
Летом 7-го года неожиданно уволился мой «шеф», главный механик Олег, и я остался на механической работе один. И мне пришла мысль просить у «генерала» прибавки к зарплате. Тот вызвал начальника цеха Сергея. И Серёга на меня «наехал». Мол, какой я слесарь? (Не объяснять же им, что в мореходном училище слесарных наук не «читали»). Я больше просить не стал, а сразу подал заявление на увольнение, тем более, что Лена была уже официально оформлена и могла получить деньги за декретный отпуск. Мне же пришлось искать новую работу. И я даже целый месяц ездил на другой конец Москвы, в Перово, на тяжёлую работу по перемотке и упаковке ленты «стрэч». Что-то я там заработал и решился идти учиться на монтажника башенных кранов. Это в 55-то лет. Учился и одновременно работал. Иногда даже махал кувалдой. И суставы тогда ещё у меня не «скрипели».
Не прошло и года верхолазной работы, как я получил травму. И на месяц отправился в больницу на Карамышевской набережной. Близ дома, где жила тётка моей жены Полина Ивановна. Которая сначала приняла участие в нашей судьбе, но когда мы на несколько недель в связи с рождением ребёнка её «забыли», отказала нам во всём: «Больше мне не звоните!»
Я лежал в больнице. Лена без меня пила, получив деньги за сданные путёвки (мы собирались уже ехать в дом отдыха), и таскала за собой Марусю, которой ещё не было и двух лет.
Меня после больницы оставили в «Рентакране», но в качестве складского работника. И вместо 40-60 тысяч я стал получать около тридцати. Хотя мне приходилось с наладчиками иногда выезжать и в «поле» (на объекты). Благо, оформили страховку в размере 95 тысяч рублей. Но не прошло и года, меня вытурили и оттуда! По сокращению.
С тех пор (а пишу я в сентябре 2015 года) я нигде не работал. Хотя 20 мая 2011 года родилась вторая дочь Александра. Я оставался «сторожевой собакой». И те небольшие сбережения всё таяли и таяли. И Лена так нигде и не зацепилась. И ни рубля не заработала. Правда, были какие-то отчисления от Соцзащиты. Но в 2014-м году и Соцзащита отказала под предлогом, что ребёнок получил место в садике, и мама может идти работать.
Затем рассказ может пойти о работе на кранах и травме, о рождении второй дочери в Околомосковской жизни, и рождении первой внучки Лизы в Мурманске… Что-то где-то уже и написано…
…2 ноября 2015 года Лена начала работать в столовой одной из школ города Химки. С перерывами (загулами) она доработала до конца мая. Мы ещё раз (последний) съездили в Белоруссию на всё лето, и к работе Лена больше не вернулась, хотя её в школе ждали. А в июле 17-го года моей Лены не стало. Было ей всего – 48 лет. Официальный диагноз – пневмония. Был у неё при жизни бронхит… И она любила всё, что укорачивало её жизнь: кофе, водку и сигареты. Но младшую дочь Александру кормила грудью до последних дней. Саньке было уже 6 лет, она начинала стесняться и пряталась у мамы под просторной кофтой. Хотя какое молоко могло быть у пьющей женщины. Я называл его «кумысом».
А сейчас, когда мы видим что-то интересное и необычное, я говорю сам себе: «Как жалко, что этого уже не увидит Лена?» Была она хорошей мамой и женой, но иногда в мозгу у ней что-то переключалось, и уносило её в другой мир. Я уже собирался всё бросить, что завоёвано в новом для меня пространстве, забрать ЕЁ и ДЕТЕЙ, и уехать всем вместе НА СЕВЕР, где я прожил почти полвека, где всё мне знакомо и понятно… Но не успел. Её снова унесло в ТОТ МИР, и она уже не смогла из него вернуться.
23 сентября 2015 года -
22 августа 2017-го