Селение было латыгольское и незнакомое, так далеко никто из молодых еще не заходил. Как и водится в этих лихих краях, оно было обнесено заостренными кольями в четыре сажени высотой, на стенах были видны дозорные, а крепкие ворота заперты. Было темно и тихо, только вдоль стены мерцали кое-где огоньки факелов. До рассвета оставалось около часа., волколаки затаились в чаще, раздумывая, как забраться во вражье логово, не поднимая шума.. Веренея обратилась в человека и спешно, часто сбиваясь, выложила все, что вспомнила про чародея Наримунта, Ярун порывался было немедля кинуться в бой за стену, но этот рассказ охолодил его. Он рычал от досады, потому что нельзя было вцепиться во вражескую глотку сразу и безо всяких лишних раздумий. Теперь же было понятно, что задача будет нелегкая, нужно будет незаметно перемахнуть через высокую изгородь, тихо подобраться к чародею и лучше всего напасть на него, пока он еще не проснулся и не начал колдовать. Против дурманящих чар волколаки не знали защиты, и могли бороться с ними только при помощи звериной скорости и силы. Желтоглаз говаривал, что чародей чем-то похож на стрельца – сперва нужно выбрать нужную чару, вложить ее в свой разум, сосредоточиться, выбрать цель и сказать нужные слова.. На все это нужно время и потому быстрые волколаки могли поспеть раньше, чем чародей их заколдует.
Остальные также обратились в людей… известно, что для размышлений это обличье самое пригодное… Лютоборичи рассудили, что нападение на родное капище это чародеева затея, он и есть их главный враг, кроме него никому не под силу было притащить в набег диких литовских вилктаков… Не будь его ничего бы не вышло и родичи были бы живы. Мстил чародей за давнюю обиду, а все остальные только орудия в его руке.
…Думали все же недолго, Лихута был в таких делах проворен, а потому измыслил хитрость, быстро всем рассказал и они радостно принялись за дело… Веренея в волчьем обличье побежала к воротам, изображая голодную волчицу, как и было задумано, перед воротами скоро сгрудились дозорные.. Пробовали достать ее дротиками, затем принялись стрелять из луков, а она вьется туда-сюда подвывая, вертится юлой, но и обратно в лес не уходит. Вроде и поднимать спящих не надо ради такого малого дела, а и посмотреть не грех, как забьют взбисившуюся зверюгу.., дозорные стреляли по очереди, бились об заклад кому достанется шкура, а волколаки в человечьем облике тем временем подбирались к оголенной изгороди.. Из рубах и портов они связали длинную веревку с петлей и вскоре накинули её на жерди по очереди стали забираться наверх.
Когда залезли, осмотрелись кругом и увидели два десятка приземистых изб, с высокими крышами из дранки, покрытой дерном. В центре стояла изба побольше, с крышей повыше, имелся и двор, огороженный плетнем… Там на дворе спали вповалку человек десять.. Видно не все из них нашли себе ночлег в избах и потому заночевали под открытым небом.. На дворе догорал большой костер, вокруг которого сидели четверо дозорных, огонь поблескивал на их грубых шлемах, похожих на половину яйца, стянутых накрест железными полосами, защищали их доспехи из толстой кожи. Воины кутались в плащи.., круглые щиты лежали рядом на земле… Чародей же наверняка ночевал под крышей в большой избе, туда и надо было подойти как можно ближе.
Волколаки переглянулись, Лихута показал в сторону ворот: там собрались пятеро дозорных и оживленно гоняли волчицу под стенами, несложно было подойти туда тихо и перерезать людишек. Однако Ярун медленно покачал головой и указал на большую избу.. – Туда пойдем, произнес он… - А как начнем, Веренея сама к нам дойдет, а может и целее будет.. – Пошли – позвал Ярун., вы двое на дворе грызите, а я сразу прыгну в избу, попытаю счастья. Они сняли с изгороди веревку, слезли вниз и двинулись тихо узкими проходами к большой избе. Незадолго до двора обратились в звериное обличье, докрались тихо до самых крайних углов, а потом прыгнули разом на шесть саженей во двор.. Буривой на воинов у костра, Лихута на спящих, а Ярун, не глядя на просыпающихся латыголов понесся ко входу, толкнул незапертую дверь, согнулся и протиснул в низкий проем свое мощное тело.
Вмиг разорваны были двое ближних латыголов, сидящих у костра - ненадолго хватило кажаной брони, третий успел упасть, перекатиться и закрыться щитом, а четвертый метнулся бегом со двора, истошно вопя – Волколаки напали…» Услышав крики обернулись дозорные у ворот, один затрубил в рог, а двое полезли вниз.. И тут огромная косматая тень вылезла на них из-за стены и сбила вниз .мощной лапой дудящего воина.. Веренея также вступила в дело…
Во дворе закипела битва, Лихута растерзал еще двоих, пока остальные, пробудившись, вскочили на ноги и заметались кто куда.. Кто-то успел схватить щит, кто-то копье, на ком то была броня, а кто выскочил в одной рубахе…Волколаки широко и мощно махали когтистыми лапами стараясь зацепить побольше метавшегося народу, осталяя кровавые раны, сбивая с ног. Старались побольше изранить, пока враги не опомнятся и из кричащего стада не превратяться в грозную дружину…
Ярун тем временем ворвался в избу и принялся кромсать вражеские тела когтями, стараясь разметать людей по стенам, очистить себе дорогу, но тщетно, плотная человечья толпа не давала ему пробиться дальше. Он то и дело поднимал морду под самый потолок, пытался высмотреть в темноте проклятого чародея. Дружинники же быстро пришли в себя и потеряв четверых похватали щиты и сумели перегородить избу живой стеною, из-за них вскоре повылезали копья и изнутри кто-то громким гортанным голосом начал раздавать приказы… А затем в дальем углу Ярун увидел, наконец костлявую фигуру старика, он рванулся к нему, но властный высокий голос произнес «-Смежай очи своя…» и тут Ярун зашатался, споткнулся и повалился на стену из щитов. Латыголы возликовали, взревели и ринулись вперед, повалили на землю огромную тушу, придавили сверху щитами и стали рубить и колоть изо всех сил. Ярун призвал всю свою ярость.., извернул шею и разгрыз верхний щит, давивший в горло, разгрыз вместе с рукой хозяина, тут же копье вонзилось ему в глаз, но волколак не унимался уже впадая в предсмертное безумие, высвободил лапу и разодрал от шеи до живота второго дружинника.. Еще три копья пропороли его насквозь, а потом посеребренный клинок вошел снизу в пасть и вышел наружу в основании черепа…
Двор уже опустел, несколько воинов успели скрыться в узких переулках, другие заперлись в соседних домах, восемь окровавленных тел уже лежали на земле, когда Лихута и Буривой услышали предсмертный Ярунов рев. Проход в избу успели перегородить щитами и выставили посеребренные копья. Тогда Лихута заскочил на крышу, а за ним прыгнул Буривой, и оба они принялись кромсать кровлю, разметывая в разные стороны дерн и щепки. Однако внутри сидели бывалые воины… тут же из щелей в крыше замелькали копейные острия, норовя пропороть лапы, а из соседней избы полетели стрелы впиваясь в толстые загривки волколаков.
Лихута первым пробил дыру в крыше и уже собрался было нырнуть внутрь, когда высокий голос чародея произнес те же страшные слова «-Смежай очи своя…», и тут он словно подкошенный, споткнулся, повалился набок и скатился вниз гулко ударившись тяжелой тушей о землю.. Взревев Буривой ринулся через крышу.. упало мощное тело на поднятые кверху щиты, ударили копья, зашипела плоть волколака от предательского серебра.. Зашатались щитники, двое упали под тяжестью огромного зверя, но остальные устояли, навалились, стали давить щитами и телами, что есть силы упираясь друг в друга… А сзади промеж щитов смертельно жалили копья.. Буривой страшно рычал, прижатый к стене, бил, по щитам, перекусил одно копье у самого острия, но другое вошло ему в горло пригвоздив крепко к бревнам… Другое серебряное вошло сперва в грудь, а затем пронзило сердце.., оставив в груди оплавленную дыру..
Торопливо и споро выбежали наружу латыгольские воины.., там недалеко от входа Лихута пытался ползти, но будто бы тяжкие оковы сковали его конечности, глаза его налились кровью, будто бы тяжелее всего ему было сейчас не заснуть немедля беспробудным сном… Дружинники обступили его со всех сторон и ударили сначала в копья, а затем видя, что он не в силах пошевелиться подступили близко и заработали топорами, мечами и длинными ножами-пробойниками. Несколько минут они кромсали Лихутино тело, наконец, изрубив его в куски, отступили …
Стало тихо, и в тишине вдруг раздался глухой скрипучий смех, будто закаркала ворона, из избы вышел костлявый сутулый человек, с длинной черной бородой в сером балахоне, поверх которого была одета черная козлиная шкура, на шее его висели разнообразные обереги и ожерелья… правый пустой рукав балахона безжизненно висел, а левой рукой человек тяжело опирался на узловатый посох темно-бурого дерева с вырезанным большим глазом на навершии…
- Ну что Скиргайла, вывел ты волколачий корень? Ха-ха-ха побили детей Лютоборовых прибежали внуки, пожрали дружины твоей, впредь не будешь торопиться и послушаешь советов мудрейших. Латыгольский вождь вытер посеребреный меч и вложил его в ножны, бросил на землю щит, снял шлем с полумаской и встряхнул промокшими от пота волосами. Был он не молод, щербат, хищное лицо все покрыто шрамами, короткая борода была с проседью.. Он злобно посмотрел на колдуна, но не ответил…
Дружинники отходили от боя, одни проверяли лежащих на дворе, другие, бросив щиты, садились на них и переводили дух.. Видя окончание драки, отворялись двери соседних изб и поселенцы со страхом глядели оттуда на залитых кровью воинов.. Из за горизонта блестели первые признаки рассвета…
Чародей Наримунт Дрыгна подошел к искореженным останкам Лихуты и что-то шепча себе под нос стал внимательно рассматривать.., потом обмакнул конец посоха в его кровь.., закрыл глаза и принюхался.. Вдруг он вздрогнул и, резко повернув голову, уставился на крышу соседней избы, хотел было закричать., но тут огромное тело бросилось на него… Еще в полете клыкастая пасть сомкнулась у него на шее, Веренея упала, перевернулась и разогнув спину швырнула костлявое чародеево тело перед собой. Голова оторвалась и туловище полетело вперед хлеща кровавым фонтаном во все стороны, она разжала пасть и голова старика стукнулась об землю… Латыголы кинулись к оружию, но Веренея не стала ждать, а изо всех сил метнулась в сторону ворот по дощатым отмосткам. В несколько мгновений тяжелая зверюга прогремела по доскам, запрыгнула на изгородь, слетела вниз и побежала к лесу… На самой опушке ее нагнало солнце.., едва коснулись ее первые лучи, как косматое чудовище съежилось, уменьшилось и обратилось в крепкую девушку в изорванной рубахе, бегущую на четвереньках.., лицо и рот ее были измазаны в крови… Веренея остановилась, поднялась на ноги и поглядела назад.., слезы ручьями текли из глаз ее, и сердце жирной чернотой заливала тоска…