Пунктир огней за окнами вагона
- Трассирующий след моих дорог.
Сквозь лень и скуку дальних перегонов
Мой путь в невозвратимое пролег.
Не возврати меня, березовая сказка,
В безумье равнодушных городов.
Хочу туда, где месяц в лунных красках
Пьет ночь из изумрудных берегов.
Здесь тихий посвист предрассветной птахи
Услышу сенокосною порой,
Чтобы в отцовой старенькой рубахе
По утренней росе пройтись босой.
***
-В аэропорт.
-Зачем?
- Пока не знаю.
И вот уже защелкнуты ремни.
Да, пристегните крылья; мы взлетаем.
Бог с нами – добр, заботлив и ревнив.
***
Ты – Бог, ты – Свет,
ты – Солнце, ты – Любовь.
узнать о всепричастности так просто.
Лишь отпусти «мое», не прекословь,
пометив болью зоны роста
души, когда она поет.
Твоя душа. Она - дитя полета
и тишины, что манит, и зовет.
Не остуди ее за миг до взлета.
****
ЧЕРНОЙ БОГИНЕ КАЛИ
Сколько света в черной душе твоей?
Есть ли в мире этом душа светлей?
Расскажи мне, Кали – мать матерей,
То ли мы искали в потоке дней?
Те ли песни пели мы на бегу?
Тех ли ожидали на берегу?
Помоги мне, Кали, не позабыть,
Душу в звездных далях не остудить.
Дай мне сил молиться даже в аду
И остановиться, когда дойду.
***
Черной кошкой в дверь скользнешь неслышно.
И захочешь, не вернешь. Так вышло.
Кали-мата - бред ночей вокзальных.
В блеске злата – свет очей печальных.
Махадэва - зов забытых истин.
Пламень гнева мирозданье чистит.
Виновата - вольно ли, невольно…
Кали-мата, очищенье - больно.
***
Варкала, знойная Варкала,
милостью неба помечена,
летнего счастья накаркала
тихим рождественским вечером.
Приворожила, в снах закружила,
слезы простила и отпустила.
Снов неувиденных конница
В двери ночей моих ломится.
Вновь обрекла на бессонницу
Черного пляжа поклонница.
Да и к чему церемониться!
Будешь ты, Варкала, помниться.
***
Белой пены кружево
На берегу.
Я забуду все это.
Не сберегу.
И без слез покину я
Цветущий рай.
До свидания, Варкала.
Не провожай.
***
Январь. Штормит. Гоа не спит.
Петух индийский голосит.
Свинья сопит, сосед храпит,
Собака преданно глядит.
Ворона каркнет невзначай.
И в кружке остывает чай.
***
Да поздно мне уже себя стесняться.
Какая есть, такую и люблю,
Имея право быть, а не казаться,
И веря в безнаказанность свою.
***
Я умела летать, но устала.
Я любила людей, - перестала.
И писала стихи в упоеньи,
Искупляя грехи всепрощеньем.
***
А у нашего Ярашки
целый день одни сломашки,
спотыкашки, кувыркашки,
поваляшки, выкруташки,
разбивашки, недавашки,
и, конечно обнимашки.
Вот такой у нас Ярашка.
***
Соловьиный посвист слышится у излучины реки.
У меня стихи не пишутся, не пекутся пироги.
И грустит на подоконнике неполитая герань.
Что ж ты, соловей, разбойником разбудил в такую рань?
Жаль, не быть мне певчей птицею, а тебе не петь в дому.
Потому-то и не спится нам; в доме – мне, в гнезде – ему.
***
А в приметы больше я не верю.
Горе по щеке слезой стекло.
Ты - моя последняя потеря,
Улыбаешься из рамки за стеклом.
Мне бы жизнь теперь иначе мерить.
Все, что было, - было и прошло.
Только вот последняя потеря
Улыбается из рамки за стеклом.
Мы с тобой не этого хотели.
Да о чем я? – Просто в горле ком.
Мне моя последняя потеря
Улыбается из рамки за стеклом.