Немало следов оставил 2003 год в моей жизни. Прошёл месяц со дня вручения государственной не рядовой награды. Встречи и приёмы с областным начальством, обмывки «медальки» коньяком-фальсификатом с пролетариями – всё осталось позади. Жизнь вошла в обычное русло лишь с одним изменением: в связи с переездом на новое место жительства (отчий дом) нужно было срочно обустраиваться.
Судя по захлёбывающимся от восторга победным реляциям отечественных СМИ с трудовых фронтов, экономика страны уже начала выходить из глубокой прострации. Это не может, не радовать. Они радуются, а мне пришлось отправиться в путешествие на электричке в соседний областной центр, за элементарной штуковиной, необходимой для завершения системы отопления, собственной конструкции.
Какое разнообразие впечатлений от дороги!
Ну, вот и Харьков.
Как же всё это старое знакомое не похоже на суету моего шахтёрского городка!
О контрасте между ними, конечно, лучше даже не задумываться. Ну да, «Найди 10 отличий»… Зато на дворе стоит прекрасная погода (конец сентября).
Эх, развернись, душа моя!
Однако мне деньги точно не жгут ляшку* – дома ждёт семья, а на носу зима – нужно торопиться с отоплением.
Спустившись по лестнице, приезжая толпа иногородцев заполнила подземный переход, направляясь к выходу в город.
В глазах рябит от невообразимой палитры людской одежды на перроне. Среди нескольких сотен людей, сошедших с электрички, наверное, не найдётся пары человек, одетых в совершенно одинаковые одеяния.
Сам был одет, как обычно по-походному: неприметная куртка (удобная для подобных путешествий) с капюшоном и внутренним карманом на застёжке, в котором лежали документы. Денежки запрятаны так надёжно, что, кажется, при случае и сам не смогу найти. В руке – пакет со свёрнутой походной сумкой; с пустой через плечо – как-то не хотелось привлекать внимание щипачей** (карманников, вор. жаргон).
Был горький опыт из прошлого: во Львове, на рынке (стадион, 1992) вырезали деньги. Орудовала молодая женщина, с натяжкой могла сойти за дочку. Когда обернулся, рука воровки была в деле, но я ничего не чувствовал. Да так и к лучшему случилось, иначе её напарник или пырнул бы меня, иль бритвой по глазам полоснул – обычное дело в таких ситуациях. Того давнего урока с лихвой хватило на всю оставшуюся жизнь.
И вот теперь я двигаюсь по единственной дороге в город, где в обязательном порядке незаметные щипачи визуально проверяют толпу приезжих, опытным глазом выбирая очередную жертву. Где-то вскоре раздадутся крики, и чужие жизни наполнятся: чья-то болью и слезами, а чья-то радостью и умиротворением. Но я готов: сосредоточен, внимателен и осторожен. Ко мне ни при каких обстоятельствах не подступишься. На любое обращение отвечаю, не сбавляя шага, и не дождавшись окончания вопроса: «Нет. Не знаю. Не могу». А правая рука почти постоянно находится в кармане, в котором лежит баллончик (немецкого производства) со слезоточивым газом. Если в помощи нуждается молодая симпатичная барышня, у которой в руках нет ничего, кроме ридикюля, сразу в лоб бью фразой, отправляющей в нокдаун: «У меня не стоит!». Звучит, бесспорно, странно и дико, но действовало всегда безотказно, где я не вояжировал бы.
Сейчас можно и пошутить, мол, я даже 7-й километр (Одесса) прошёл без потерь. Заметив парочку парней, пару десятков метров дышавших мне в спину, тут же сделал манёвр и обошёл их (обменялся местами). Затем на мгновение повернулся посмотреть на прилавок… Всего лишь один миг – поворот головы, а они уже исчезли. Можно подумать, что за мной охотились не карманники, а демоны, растворившиеся в воздухе, чего, естественно, быть не может, но, как ни странно, это произошло. Мистика, да и только…
Итак, Харьков, в котором я точно знаю – жульё и ворьё долго ждало, когда моя нога ступит на их территорию. Но определённый опыт наработан в десятках поездок во времена вынужденной безработицы, и расслаблюсь только тогда, когда ощущу под собою твердь перрона родного городка. А сейчас нужно не отвлекаться и бдеть…
В толпе скорость не разовьёшь. Тут тоже должна быть особая техника передвижения, чтобы ты ни с кем не столкнулся, да и к тебе никто не прикасался. Нужно себя вести так, словно ты попал в чумной город, и только так можно уберечься от непредвиденных ситуаций, чреватых пропажей денег.
Издали приметил четверых стражей порядка, «просеивающих» толпу в надежде выявить подозрительных личностей. Между мной и ними, стоящих цепочкой, расстояние сократилось метров до десяти.
Сержант посмотрел на меня, оценивая на принадлежность к преступному миру. В подобных случаях, какими критериями он руководствовался, право, я не знаю. Мы глянули друг другу в глаза – доля секунды, и я начал выбираться из людского потока на свободное пространство, обходя массивную колонну и, соответственно, милиционеров. Ещё несколько шагов и мне даже дышать легче станет. Краем глаза заметил: двое служивых двинулись мне наперерез с другой стороны колонны. Видимо, у них сложилось впечатление, что я пытаюсь избежать встречи с ними, что весьма подозрительно. Выходит, мне есть что-либо скрывать.
В итоге прямые направлений нашего движения должны пересечься – законы геометрии невозможно нарушить. Увеличив скорость, попытался их прямую пересечь до того как мы встретимся, но они поступили соответствующе, поэтому моя задумка провалилась и я «споткнулся» о голос сержанта:
- Здравствуйте! - далее он представился, приложив руку к козырьку. - Сержант…
Моя реакция на обращение людей чужих и, как следствие, опасных, всегда быстра и новизной не отличалась. Но тут иное дело, и ничего не оставалось делать, как остановиться.
- Добрый день!
- Паспорт предъявляем, - прозвучало нелепое (в моём понимании) требование.
- Я похож на разыскиваемого? - растерянно спросил, оказавшись впервые в подобной роли.
- Нет.
- Так, в чём же дело? Идёт человек, и пусть себе идёт своей дорогой, его, наверное, дела ждут, если он отправился за тридевять земель.
- Такой порядок, иначе вы будете задержаны для выяснения личности, - странно, конечно, но в голосе отсутствовала та стальная нотка, которая должна была бы звучать при подобной постановке вопроса.
В это время из-за колонны вышли ещё два милиционера – младшие сержанты. У одного из них глаза светились каким-то электризующим блеском, и что-то в их глубине было необычное, незнакомое, яркое и тоже время пугающее; у второго – щёки ещё не видели бритвы, поэтому создалось впечатление, что коротко стриженную полноватую девушку втиснули в мужскую одежду, надели на неё милицейское снаряжение и пинком выгнали на улицу – блюсти общественный порядок.
- Значит, у меня преступный профиль? - я не сдавался, продолжая слабо сопротивляться.
- Значит, такой порядок, тебе же объяснили, - угрюмо сказал милиционер с блеском в глазах.
- Попрошу вас предъявить паспорт, - не меняя интонации, повторил сержант, как оказалось, старший группы.
На второе требование о паспорте, я ответил вопросом:
- Вам предъявить паспорт, партбилет или удостоверение. Но предупреждаю, если удостоверение, то у меня их несколько; не подумайте ничего плохого, они все на одну фамилию, и у каждого свой номер.
Тирада произвела на стражей порядка разное впечатление. Самый молодой милиционер и ещё один младший сержант (из первой пары) – улыбнулись, а, стоящий рядом с ним, его коллега, несколько угрожающим тоном, произнёс:
- Сначала давай паспорт, а дальше мы уже сами определим, разговорчивый ты наш.
- Гражданин, не пререкайтесь, - подал голос третий младший сержант, стерев улыбку с лица.
- Уже гражданин? Иду себе, никого не трогаю, - продолжал гнуть свою линию. Некстати в голове появился булгаковский Шариков и, улыбаясь, начал нашёптывать: «Ты ему скажи, мол, какие мы вам товарищи. Одни в семи комнатах…».
И я вслед за ним начал повторять: - Ну да, какие мы вам товарищи, - затем, словно сбросил с себя чужое очарование, не стал повторять чепуху о комнатах, достал паспорт и молча отдал.
Сержант сверил меня с фото на документе, что было несколько унизительно; также проверил прописку.
Смотря на них, годящихся мне в дети, начало охватывать веселье. И пошла эта волна не из того места, где в мозгу таится таинственный гипофиз (булгаковский), а откуда-то из района сердца-груди – непонятно. В следующее мгновение прозрел – душа моя даёт сигнал: живи – веселясь, веселись – живя. И если так, тогда, значит, не просто существую – я живу и нужно этому радоваться. Однако тут же пришёл в себя: данное место не слишком удачное для радости, но если душа просит…
- Ну, что там? - нетерпеливо спросил второй сотрудник:
- В порядке, - сержант перевёл взгляд на мою руку, - а что в пакете?
- Личные вещи. Абсолютно ничего могущего заинтересовать наши органы, честное слово, - произнёс я, как можно больше фальшивя, стараясь, чтобы они почувствовали мой испуг. И тут же начал за спиной перекладывать пакет из одной руки в другую, дальнюю от стоявшего милиционера, словно пытаясь спрятать нечто объёмное, и одновременно как будто предпринял попытку ужать содержимое свёртка.
Сержанты мгновенно среагировали – оживились. По телу, следом по лицу пробежала дрожь, будто «волна предвкушения» – вот он, наш миг…
По их реакции заметил – слегка перегнул палку. Нужно тормозить, потому, как в их глазах легко читается: одно моё нечаянное резкое движение, и меня мгновенно завалят на грязный пол и скуют, прежде чем успею хоть слово сказать.
- Ребята, я сейчас осторожно возьму из внутреннего кармана удостоверение, и покажу его, - не знаю, почему я произнёс слово: «осторожно», но именно оно возымело на них провоцирующее действие.
Правая ладонь медленно поползла в карман.
Занятная сцена получилась: четыре пары глаз вперились в мою руку, и сошлись, словно в лаборатории пучки лазеров на одной точке – манипуляция под курткой.
Да, эти глаза нужно было видеть, чтобы представить себе, как человек может на ровном месте испытать испуг.
У самого молодого даже лоб покрылся испариной.
С другой стороны, четверо здоровенных лбов… Быть может, они недавно вышли из учебного подразделения, и лишь то обстоятельство, что они в этой форме, словно под покровом девственности, ещё не вкусили всех прелестей своих полномочий! И именно благодаря этой девственности, мои бока остались целыми (шутка)! Это предположение опирается на наблюдение манеры их поведения. Правда, один из них, почувствовав себя рейнджером, пытается вести иначе, чем его товарищи. Но все в целом они ведут себя, словно это дежурство – первое в новой должности. Одним словом, девственники!
Милицейский квартет ждал чего угодно, но только не того, что могло появиться из кармана неказистой курточки – удостоверение ГУ.
Раскрыв красную книжицу, сержант пробежал глазами по печати и подписи; потрусил головой, словно не веря своим глазам, сверил с ФИО в паспорте, и вздохнул с облегчением, будто в конце своего длинного пути сбросил тяжёлую ношу с плеча. Возвращая оба документа, он взял под козырёк, назвав по имени и отчеству:
- Счастливого пути!..
- Спасибо, ребята! Хорошо служите, бдительно. Была моя воля – я вас отметил бы, видит Бог, - покровительственным тоном поблагодарил милиционеров за службу, чем окончательно ввёл их в ступор.
Коллеги удивлённо посмотрели на своего старшего товарища. Самый молодой, похожий на девушку, по рабоче-крестьянски, просто так, вытер лоб рукавом форменной куртки.
Документы ушли в карман, поближе к сердцу. Повернулся и, пройдя несколько шагов, ощутил: милиционеры смотрят мне вслед. Остановившись в трёх метрах, развернулся вполоборота.
Сержант, проверявший документы, тут же отреагировал:
- А можно полюбопытствовать: за что вас наградили?
- Да за шутки, ребята, - после секундной паузы, уточнил. - За шутки под землёй.
- Шахтёр? - удивлённо он спросил.
- Неужели по рукам не заметно?
- Да, заметил.
Тут уже я удивился: зачем тогда нужно было разводить всю эту антимонию, если ты увидел, что перед тобой стоит шахтёр? Ведь потомок Прометея не может быть ни жуликом, ни щипачом, потому как он каждый день перелопачивает тонны золота, только чёрного. А термин «жульничество» вправе применить к шахтёрам разве что только отъявленный циник.
Однако время не ждет, и я возобновил свой путь в обычном режиме бдительности и недоверия ко всему, что передвигается на двух ногах…
* Изменённая фраза вора-рецидивиста Егора Прокудина по кличке «Горе» из фильма «Калина красная» (реж. и гл. роль – В. Шукшин, 1974 г.).
** Щипач – карманник, вор. жаргон.
17.07.2017