Если в различных отраслях экономики бывшего СССР с кадрами дело обстояло более-менее нормально, то на шахтах ЦРД постоянно ощущался дефицит квалифицированной рабочей силы. Да-да, именно ведущих рабочих профессий: забойщиков, проходчиков и ГРОЗов (лесогонов).
Со стороны посмотреть на те условия, в которых находятся шахтёры-крутовики, можно вздохнуть и лишь сопоставить их труд с ежедневной двадцатичасовой работой каторжан на средиземноморских галерах. Среднестатистический мужчина вряд ли выдержит подобное физическое издевательство над собственной плотью. Необходимо добавить: многолетнее издевательство…
Частые наборы комсомольцев из других регионов для работы на шахтах не давали ожидаемого результата. Ярким примером мужского бессилия молодых граждан Украины перед недрами Донбасса служит история ВОВ А. С. Гозуна, включённого в состав добровольцев-киевлян, которые в 1955 году приехали покорять угольные пласты Дзержинска (г. Торецк с 2016 г.). Гозун – единственный из 100 человек, кто остался работать в шахтёрском городке, и то, выучившись, трудился горным мастером на участке ВТБ шахты имени Дзержинского (Центральная с 2016 г.).
Вот и вся романтика!..
По поводу завербованных комсомольцев на шахты ЦРД, существует зафиксированная история прибытия трудового десанта на шахту им. Н. А. Изотова П/О «Артёмуголь».
Комсомольцев сразу привезли на шахту, один из них долго вглядывался в её контуры. Затем обратился с вопросом к случайному прохожему:
- Землячок, а шахта Изотова, как раньше называлась?
- 4-5, - последовал короткий ответ.
- Так я уже здесь был, - скороговоркой произнёс комсомолец, подхватил чемодан и побежал в сторону вокзала.
История, конечно, больше похожа на анекдот, но у неё оказались очевидцы, сохранившие этот «анекдот» для истории Донбасса.
И точно такой же случай (один в один) произошёл на территории Дзержинска.
- Землячок… а шахта «Северная»?..
- Имени К. Е. Ворошилова.
Сцена с вокзалом повторилась.
И если несколько процентов молодых энтузиастов от каждого набора оставалось работать на шахтах, то это уже был большой плюс. Правда, они почти всем оставшимся составом трудились на вспомогательных участках, и уж никак не на основных профессиях.
Бригады забойщиков и проходчиков, укомплектованные людьми, разными по возрасту и интересам, в конце концов, становились сплочённым мини-коллективом, ориентированным на победу, в каком-нибудь шахтном соревновании или просто выполнения госплана.
А вот лесогоны…
Да, лесогоны Центрального района Донбасса – это не просто бригада горнорабочих, от которых полностью зависит ежедневная добыча угля на участке, и в целом по шахте!
Забойщик может срубать уголёк и за себя, и за своего коллегу, сегодня по болезни не вышедшего на работу, а хороший рубака ещё срубит и за того парня, который вообще не ездит в шахту, хотя умудряется платить алименты на двух детей.
У лесогонов иначе…
Перефразируя выражения В. Ленина о том, что Россия выстрадала марксизм, не без доли смущения, и в то же время можно смело сказать: «Любой добычной участок ЦРД выстрадал своих лесогонов».
И совершенно правильно будет, если попробовать детализировать последнее высказывание:
- А бригаду князя Гвидона выстрадала вся шахта «Южная». С нескольких человек удерживали комсомольские взносы – это в отдельных случаях позволяло ссылаться на них: наш актив делает всё возможное для выполнения плана, но горно-геологические условия…
Без небольшой миграции, впрочем, как и остальные коллективы, бригада не могла обойтись. Люди приходят в поиске лучшей доли – люди уходят в поиске лучшей доли, а Гвидон, молодой актив и Кирилл Петрович продолжают составлять ядро команды ГРОЗ. Участки меняются, начальники порой ведут себя, словно в учебном пункте учатся (знания есть – толку нет), а Гвидон, Кирила и мы – как тридцать три богатыря…
Украшением бригады, бесспорно, был Кирилл Петрович, которого на шахте знал и стар, и мал. Как он появился в этих местах, или кто его за руку привёл из белорусского захолустья, – неизвестно. Возможно, работа в шахте пошла в зачёт армейской службы – как вариант. В послевоенное время такая альтернатива практиковалась, что, конечно, не идёт в никакое сравнение с обычным поиском будущих «вербованных»…
Итак, 1977 год. Всё та же бригада ГРОЗ князя Гвидона, давний знакомый Кирила Петрович и ваш покорный слуга (автор) в её составе продолжают «стране давать угля».
Несколько человек, почти половина коллектива, живут в разных районах города. Гвозди (обычно: сотка, 100 мм) для отшивки и ремонта деревянного рештака получаем в порядке строгой очерёдности. Это закон!
Иногда лесогоны уходят в третью смену (в ночь), и тогда получить гвозди в «кладовке», находившейся в 100 метрах от АБК – проблематично. Если процесс выписки и получения начать утром, то, после бани, нужно ждать ещё три часа до открытия материального склада. И если осилишь поставленную задачу, тогда столкнёшься с новой помехой: куда их до вечера пристроить? Ну, право, не домой же отвозить, чтобы потом опять их через весь город тащить на шахту?
Конечно, можно дома выспаться, а во второй половине дня приехать на предприятие и исполнить свой долг. Но эту экскурсию придётся проделать за 4-6 часов до работы, и вместо нежной постели, нужно шагнуть в дождь, или снег…
Казалось, нет решения проблемы с гвоздями, без которых нельзя обойтись, и которые мы начинали ненавидеть. Однако бригадир волевым решением нашёл выход из неудобного положения. Выспавшись после упряжки, Кирила Петрович на складе получал выписанные гвозди (будь они неладны), а городской рабочий-очередник, сойдя с автобуса, сразу направлялся к его дому, и, забрав ведро с ними, относил его в нарядную участка. Все оставались довольны: и овцы целы, и волки сыты, а Кириле делали иногда какую-нибудь поблажку.
Почему выбор Гвидона пал именно на Петровича?
Причина довольно проста. Многосемейный дом, больше похожий на барак, в котором он жил, находился от АБК всего в 50-ти метрах. Бывало, что очереднику фартило – выходной день, тогда Петровичу приходилось: и получать, и самому приносить материал на шахту.
Наступила моя очередь идти за гвоздями. В этот день по графику у Кирилла был выходной.
Впервые шёл к нему домой. Поспрашивал у встречных, где он живёт. Подойдя к нужной двери, по ней осторожно постучал костяшкой пальца – нет реакции. Робко толкнул незапертую дверь, не желая сталкиваться с неизвестным миром. Вошёл в подобие коридора, за ним открылась картина времён Аракчеева, лишь с одним отличием: возле стены, как раз напротив дверного проёма, стоял включенный телевизор. Как я понял – это был зал, то есть комната, выполняющая функцию гостиной. Посередине стоял грубый деревянный табурет (наподобие армейского – ещё живо воспоминание о службе в СА), а на нём, сложив руки на коленях, сидела женщина в тёмном платье, такого же цвета платке, и в глубоких резиновых калошах, чем-то схожих на шахтёрские чуни.
Табурет оказался не единственным предметом мебели, как сразу мне бросилось в глаза. Кроме него, у окна ещё находился стол и тумбочка, видимо, сделанные одним и тем же мебельщиком, что мастерил и табурет.
Обстановка более чем скромная. Я ощутил себя человеком, пришедшим за помощью к колдунье. Для полной картины не хватало пучков травы, висевших в углу, напрочь забитом паутиной.
М-да-а. Вообще-то, страна уже 16 лет бороздит просторы Космоса, а тут…
Я вновь постучал, но громче, и на этот раз по дверной лутке; позвал хозяйку:
- Добрый вечер, хозяюшка!
Женщина повернулась на стуле – описанный выше визит за чудесами выявился сущей правдой, только ступа с метлой отсутствовала.
Не ответив, она рассматривала меня, явно ожидая нового вопроса.
- Мне Кирилл Петровича увидеть бы.
- Зачем?
- Гвоздики нужно забрать. Он должен был получить, а я забрать… - начал мямлить, поёживаясь под её буравящим взглядом, чувствуя, что здесь произошло что-то неправильное.
- А он где? Уже на наряде? - хозяюшка начала допрашивать.
- Вообще-то… - тут я чуть было не высказался, что сегодня выходной день у её мужа, и если она не отдаст мои гвозди, то всей бригаде придётся без рештака гнать лес, собирая его по завалу, но, самое главное, завтра лесогоны её благоверного в хвост и гриву… Но лишь сумел тихо произнести: - Я только с автобуса, и ещё не был в нарядной.
Женщина посмотрела на мои покрасневшие уши, и понимающе покачала головой…
Уже потом в шахте, на рабочем месте, я узнал, что наш тихоня Кирила Петрович, оказывается, на 8 лет моложе своей жены. А мой визит за гвоздями подтвердил женскую догадку о мужниной измене.
Упряжка в точности повторилась с описанной выше работой на завале…
На следующий день приехал рабочим автобусом, а не так, как вчера – рейсовым, на полчаса раньше начала смены. В нарядной уже находился Кирила. Перед ним стояло ведро со злополучными гвоздями, а на меня из морщинистых глазниц смотрели уставшие глаза инквизитора Средневековья.
- Извини, конечно, Кирилл Петрович, но ты сам виноват.
P. S. В дальнейшем семь раз отмерял, прежде чем что-либо ответить в сложившейся щекотливой ситуации, дабы случайно не «заложить» человека, даже если он – трижды… Кирила.
06.07.2017. Яцкое