Визит на Землю мне предстояло совершить нелегально, пробираясь тайными тропами. Шпионские страсти из классических детективов начала двадцатого века снова ожили в моем воображении. Разве можно было без доли юмора воспринимать ту возню, которую затеяли со мной спецы из отряда полковника Маклауда? Они придирались буквально ко всему: к моей прическе, одежде, манере говорить, ходить и так далее. Причина? Все должно по форме и содержанию соответствовать типажу среднестатистического землянина. Как будто лично я родился, вырос и жил не на Земле!
Впрочем, доля истины в их стремлении сделать меня безликим, конечно, была. На Фобос я явился в рабочем комбинезоне астронавта. В таком виде меня, без сомнения, разоблачат в течение одной минуты даже у входа в баню. Но к чему вся остальная суета? Мне что, предстоит выступать на митинге? Все кончилось неожиданно мирно и корректно. В ответ на мои ехидные реплики, один из спецов резонно заметил:
- А если ты, вдруг, вынырнешь на станции метро? Хочешь осчастливить орденом какого-нибудь карьериста из Системы?
- Спасибо! – тут же среагировал я. – Если у вас умеют рассчитывать координаты с точностью километр на два, то без маскарада явно не обойтись. Валяйте! Я потерпел поражение, но последнее слово оставил за собой.
С координатами проблем не возникло. Вывели, как в микроскоп глядели. Хлоп, и я оказался, как выяснилось, в одном из подсобных помещений столичного универмага. И, уж совсем неожиданно, в кресле напротив себя увидел…своего начальника штаба Киселева Василия Ивановича. Судьба ко мне благоволит! Его я, без всяких преувеличений, желал бы встретить в первую очередь. Дядя Вася… С этим человеком связана вся моя сознательная жизнь. Ему я обязан всем, что имею, и всем, чем я есть.
Знакомство наше состоялось в детдоме. Директором, или как тогда помпезно называли, начальником училища у нас был матерый садист и извращенец Яковлев Николай Васильевич. Способов унизить, растоптать, размазать подростка у него было великое множество. Проводил он свои воспитательные эксперименты вежливо, деликатно и непринужденно как профессиональный актер. Шмоны, обыски, проверки и всякие прочие приемы каждый раз приобретали новые оттенки.
Была у него и своя коронка – коллективная экзекуция. Наиболее строптивых воспитанников ставили посредине актового зала. Начальник училища произносил зажигательную речь, после чего “ненавязчиво” предлагал персонально каждому предать анафеме своего горе-товарища. И предавали. Кто в угоду всесильному начальнику, кто искренне думал, что перед ним отпетый негодник, кто просто боялся попасть в подобную ситуацию. Феноменальным моментом в этом процессе было то, что никак невозможно было сфальшивить. Николай Васильевич постоянно подчеркивал, что главный принцип воспитания – пронизывать и насаждать. Стоило ему учуять попытку отыграться понарошку, а делал он это безошибочно, как тут же начинал пронизывать и насаждать уже по-настоящему! Долбал он неугодного до тех пор, пока тот не сбегал. Его, естественно, ловила милиция и, в конце концов, определяла в исправительную колонию.
Часто, в своем узком кругу единомышленников, мы пытались прояснить для себя: откуда директор знает про нас буквально все? Кто с кем дружит, о чем разговариваем после отбоя, в какие игры играем и так далее. В нашем детском сознании его образ складывался в некоего сверхчеловека, идти против которого означало поставить на себе крест. На деле все оказалось предельно прозаичным и даже пошлым. Яковлев, просто-напросто умело организовал сеть тотального доносительства. Подобные деяния в детдомовской ауре расценивались как самые низкие и подлые. Тем не менее, система функционировала безотказно. Не за тридцать серебренников, а за лишнюю пайку хлеба и огрызок макухи. Такими вот, относительно правильными педагогическими методами, наш начальник добивался поголовной покорности, раболепия и слюнявой угодливости. Так длилось до той поры, пока шефами нашего детдома не стал отряд астронавтов, который возглавлял тогда дядя Вася.
Разумеется, астронавты с ходу раскусили подлинность педагогического мастерства нашего директора. Его откровенно протестировали и тот, своим уникальным чутьем понял это. Связи у него были солидные, были покровители и на самом верху. И все же он предпочел уйти добровольно. Думаю, испугался, чтобы дядя Вася не стал “пронизывать и насаждать” его самого. Махнул он куда-то в столицу и не забыл прихватить с собой пару вагонов, нажитого “непосильным" трудом, добра. Преступная камарилья, которую он выпестовал как опору своего трона, рассыпалась сама собой. Между прочим, он ухитрялся и ее держать в ежовых рукавицах, то есть, пронизывал и насаждал.
Потом мы прошли медицинское обследование, и все были приняты в школу астронавтов. Условно, конечно. Позже выяснилось, что к этой профессии оказался пригодным лишь я один. Бывало, дядя Вася подолгу отсутствовал. И тогда в воздухе витало таинственное и волшебное для детского воображения слово - экспедиция! Однажды дядя Вася произнес фразу, от которой я долго не мог придти в себя.
- В разведку пойдешь?- просто и обыденно спросил он.
Я онемел от счастья, хотя не имел никакого понятия, о чем идет речь. Но сам термин “разведка” благоухал таким ароматом романтики и героических приключений, что я тут, же испугался, как бы не отказали. Примерным поведением я, кстати говоря, не отличался. Удивительно, но Яковлев меня в свое время упустил.
- Про твои подвиги знаю,- прервал мои муки дядя Вася.- Терроризируешь учителей, как они считают, дурацкими вопросами. Вопросы, кстати, правильные. Вижу, согласен. С нового учебного года перейдешь в наш колледж. Так впоследствии и сложилось, что дядя Вася стал моим наставником, крестным отцом и даже больше – конструктором всей моей жизни. В служебной обстановке не было, разумеется, никакого дяди, а был вице-адмирал Киселев Василий Иванович. Сейчас он глядел на меня добрыми ироничными глазами и слегка улыбался.
- Изменился,- односложно заметил он. – Не узнать.
- Еще бы! Меня элементарно вывернули наизнанку и произвели нечто вроде капитального ремонта! Ведь это с вашей легкой руки я загремел на Авангард!
- Да, но теперь ты знаешь, для чего. И в штаб я тебя передвинул именно с этой целью. Видел твои терзания, понимал, сочувствовал, но есть такое понятие – конспирация.
- Перед самым отлетом могли, хотя бы, намекнуть?
- Мы можем безошибочно спрогнозировать на миллион лет, когда произойдет затмение Солнца или Луны, но предсказать то, что случится у нас под носом, увы, не выходит. Главком со своим сыном внес непредвиденные коррективы. Потому у меня не оказалось никакой возможности хоть как-то подготовить тебя к новой миссии. К счастью, это оказалось не смертельным. Мы знали, что Роберт сделает все необходимое. Как видишь, так оно и вышло.
- Грешным делом, когда сынок главкома сел на мое место, подумал, что вас тоже не оставят в покое.
- Угадал. Основания к тому были и есть. Только главком тут ни при чем. Система активно приступила к чистке кадров. Убирают всех, кто имеет отношение к событиям гражданской войны. Про трагедию Бурова, конечно, слыхал? Скоро возьмутся и за нашего брата. К слову, Яковлева помнишь?
- Еще бы! Только к чему о нем вспоминать?
- Нынешний главком – его сын. Каково?
- Лихо! Вынырнул все же! Он, случаем, не фолсмен?
- Обычный нравственный урод. Однако хватка, как видишь, покруче, чем у фолсмена. Такие вот, Андрей, дела.
- Дядя Вася, а я женился!- неожиданно для самого себя выдал я свою самую сокровенную тайну.
Наверное, в первый и единственный раз я увидел, как дядя Вася изменился в лице. Вертеть варианты он умел получше моего и, скорее всего, подумал, что у меня не все в порядке с головой. Потом, видимо, успокоился, но печать крайнего изумления свидетельствовала о его растерянности.
- Святой Георгий!- шепотом произнес он.- Как ты умудрился?
- Роберта знаете?
- Надежный парень. Ты что, женился на Роберте!?
- Обижаете! У Роберта есть сестра – Рита. Вот так…
- Наш пострел, везде поспел,- пробормотал дядя Вася.- Это событие надо бы отметить в более торжественной обстановке. Однако сам понимаешь, какая страшная проблема встала сегодня на повестку дня. Потому, в первую очередь, необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы последствия ракетного удара оказались наименее трагичными.
- Меня направили сюда с предписанием произвести рекогносцировку. В чем состоит моя миссия?
- Проинформирован о твоих уникальных возможностях. То, что необходимо сделать, под силу лишь тебе, Андрей. Наши астронавты, в том числе и разведчики, физически не смогут совершить полтора десятка пространственно-временных скачков за короткое время. Теперь коротко о сути операции.
Дядя Вася подошел к карте земного шара и жестом руки предложил мне сделать то же самое. Только теперь я убедился, как он заметно сдал. Его, в недавнем прошлом стройная и независимая осанка утратила пружинистую упругость, а походка - мягкую настороженность профессионала-разведчика. Очевидно, тяжелый груз ответственности за судьбу планеты придавил его основательно. Да разве только его?
- Записи и пометки исключить,- сказал дядя Вася.- Все должно остаться в памяти. На память не жалуешься?
- Слава Георгию, все в порядке.
- Мы открыли пять порталов, соответственно по одному в каждой части света. В данный момент они находятся под контролем разведчиков – твоих коллег по отряду. Твоя задача, Андрей, - обьединить эти пять точек в одну магистраль. Тем самым мы значительно повысим пропускную способность при эвакуации людей. Учти, обстановка архисложная. Повсюду шастают агенты Системы. Можешь представить себе, что произойдет, если хотя бы один из порталов попадет в их поле зрения!
- Какова вероятность такого события?
- А как ее, извини, рассчитать? На кофейной гуще? Человека могут взять на улице ни за что, ни про что – физиономия не та, место понадобилось. Как в твоем эпизоде с назначением на Авангард. Высокая, стало быть, вероятность, Андрей, высокая. Исходя из этого, порталы открыты в самых многолюдных местах, где, к примеру, семья с чемоданами и узлами не вызовет подозрения у самых бдительных филеров.
- К таким местам относятся вокзалы, аэропорты, метро…
- В основном, да. Есть у нас и кое-какие тактические хитрости. Сейчас начинается пора массовых отпусков, так что отсутствие той или иной семьи будет выглядеть вполне естественно. Остальное зависит от тебя. Ты открываешь, образно говоря, космическую навигацию. Глобальное переселение - первая часть твоей миссии. Вторую обсудим после того, как выполнишь первую. Есть серьезные нюансы, которые необходимо обсудить более основательно. Встретимся в другом месте по этим координатам.
- Василий Иванович,- начал было я и запнулся.
- С чего это ты, вдруг, перешел на дипломатический формат?- засмеялся дядя Вася. –Вопрос застрял?
- Есть одно сомнение, которое хотелось бы прояснить.
- Ты прав, сомнений в таком деле быть не должно. Я, разумеется, не последняя инстанция, но чем смогу, помогу.
- Из слов полковника Маклауда я понял, что мы владеем исключительно важной информацией. Фюрер принял решение нанести по Земле ракетный удар на полное уничтожение. Генеральный штаб землян об этом знает?
Дядя Вася пристально поглядел на меня. Уверен, прокручивать варианты или применять психологическое тестирование он не собирался. Мой наставник и без этих штучек знал меня лучше, чем себя самого. Он не стал копаться и выяснять суть моих сомнений. Он сразу понял, что я имел в виду.
- Не окажемся ли мы последними подлецами, утаив столь важные сведения от Верховного командования, то есть, от Хозяина? Твой вопрос, Андрей, далеко не праздный. И я, если это только применимо в данной ситуации, рад, что ты не утаил его в глубине души. Убеждать тебя в правильности нашей позиции и навязывать свою точку зрения считаю неправомерным. Ты должен во всем разобраться сам. Маклауд ознакомил тебя с вариантами, которые наработала машина и сопоставил их с выводами аналитиков. Но он - человек военный. А есть еще и психологический аспект проблемы. Потому ты и воспринял трагический ход развития событий с несколько иной точки зрения – с человеческой.
Рационализм теряет смысл, если он влечет за собой несправедливость. Твою родную планету хотят уничтожить, ты можешь упредить противника, но делать этого, увы, нельзя! В нравственном аспекте выходит полный абсурд. Короче, имеем ли мы моральное право молчать, когда нужно бить тревогу? Наверное, в этом квинтэссенция твоих сомнений?
- В принципе, да. Мы знаем точно, когда будет нанесен удар. За это время можно провести целый ряд привентивных мероприятий для того, чтобы свести потери к минимуму. Например, оповестить население, оборудовать подземные укрытия, усилить систему ПРО и многое другое. Однако мы встали на позицию пассивного созерцания…
- Ты упустил еще одну и, пожалуй, главную возможность, -перебил меня дядя Вася, -Нанести удар первыми. А потом приступить к реализации остальных мероприятий. Должен признать, такой вариант - самый предпочтительный. Просматривается мизерный, ничтожный, но все-таки шансик сохранить Землю. Тем более, а, вдруг, чем черт не шутит, марсиане прозевают наши ракеты и не сподобятся на ответный удар! Тогда наша с тобой совесть будет чиста, не так ли?
- Ну зачем так сразу, быка за рога?-попробовал я возразить.
- А по другому не выходит, Андрей.-дядя Вася сделал небольшую паузу. -По этому поводу мне пришел на ум психологический тест эпохи туманной юности во времена учебы в академии. Уж очень он ассоциируется с нашим дурацким, прямо скажем, состоянием души. Рассказать?
- Вам виднее…
- Фабула его такова: жил-был отец-одиночка и имел на руках двух сыновей-близнецов. Мать умерла при родах и отцу стоило немалых усилий, чтобы довести детей до старшего, как принято говорить, школьного возраста. Один сын был добрым, приветливым, отзывчивым, второй – имел нрав амбициозный, эгоистичный, обидчивый. И вот, в один прекрасный день оба сына заболели смертельной болезнью. Убитому горем отцу привидился сон. Одного из сыновей можно было спасти, ценой смерти другого. Отец пошел к мудрецу и тот сказал, что сон его – вещий. Отцу необходимо только указать пальцем на того, кто должен умереть. Вот и все. Принимай решение, мой друг, Горацио!
- Задачка ваша, дядя Вася, извините, для мазохистов! К тому же она, в высшей степени, некорректна. Вы просто – змей!
- Да нет уж, уволь, пожалуйста. Я не Змей-искуситель, а ты - не Ева-девственница. Однако вижу - уразумел. Рациональное и чувственное не всегда идут в кильватере. Могу дополнить и некие пробелы в твоем образовании. Хозяин давно лелеял мыслишку врезать по Марсу. Кто-нибудь хотя бы в мыслях намеревался проинформировать об этом марсианский Генеральный штаб? Да вот Хозяин,, на беду свою, увлекся чистками. Не доверяет никому. Кадры, которые были на своем месте он уничтожил, а новые ни к черту не годятся. И Фюрер, не будь дурак, моментально ухватился за выгодную перспективу. Хотя выгода иллюзорная. В одном ты безусловно прав – пострадают от кучки безумцев невинные люди. А позиция наша – далека от пассивного созерцания. И многое теперь зависит от тебя.
- Я не об этом, дядя Вася! Мы, разумеется, сделаем все возможное и невозможное, чтобы уберечь от гибели планетную систему. Квинтэссенция моих сомнений в том, как могло случиться так, что кучка безумцев получила право распоряжаться судбами человечества?
- Ну, это, мил человек, Андрей, вопрос не по адресу. Я не историк, не социолог и, тем более, не предсказатель.
- Не скромничайте, всем известно, что вы один из лучших аналитиков в стране.
- А я и не скромничаю. Потому, предваряя логику твоих рассуждений на потом, сразу начну с финальной части. Коль скоро мы не сподобились создать у себя гармонию, извратили суть понятий свобода, равенство и братство к чему вся остальная суета? Зачем прикладывать поистине титанические усилия, для того, чтобы благоустроить Теллус? Стоит ли затевать рискованную и масштабную кампанию по эвакуации людей? Ведь осваивать Теллус придется тому поколению, которое привело к власти Хозяина и Фюрера. Тому поколению, которое позорно капитулировало перед всесилием и наглостью фолсменов. Тому поколению, которое, в известной степени, проявило свою несостоятельность, не сумев, понять и устранить ошибки прошлого. Ведь все эти просчеты прочно укоренились в сознании людей и вместе с ними благополучно перейдут на новое место жительства. А там, глядишь, через пару-другую столетий – получим нового, теперь уже, суперфолсмена, свалить которого ни у кого просто не достанет сил. Круг замыкается. Вот в чем квинтэссенция твоих сомнений Андрей…
Да, я знал многое, но, в то же время, полной ясности по целому ряду проблем, не имел. Роберт мне лишь приоткрыл глаза. Как поведет себя пятилетний ребенок, если в него вложить опыт и знания мудреца? Его не примут не только сверстники, но и круг взрослых людей. Он не выживет в мире противоречий и неразрешимых для него проблем. С ним произойдет то же самое, что проделал я, прыгнув в бездонную пропасть космоса. Дядя Вася тысячу раз прав! Он подкинул мне умную задачку, но я не в состоянии был ее разрешить. А все не так уж сложно. Фолсмен решил бы ее не задумываясь, оставив в живых амбициозного и эгоистичного сына. Потому что фолсмен – рационалист! У него отсуствует чувственное начало, то-есть – душа! Потому человек и спасовал перед фолсменом. Тем не менее, его поражение обернулось победой. Фолсмен обречен на гибель, человек - продолжит свой род. Однако все снова вернется на круги своя!
- Мы с Робертом как-то затеяли небольшую дискуссию на эту тему,- сказал я. Он доказывал, что современный человек претерпел качественные изменения…
- А ты утверждал, что на Теллусе все начнет прокручиваться по старому, то-есть, по уже известному сценарию. Вы оба ударились в крайности, хотя каждый из вас по-своему прав. Роберт имеет все основания ссылаться на качественные изменения, но слишком идеализирует этот фактор. Ты следуешь логике исторического развития, исходя из того, что сообщество практически зашло в тупик. Мы перепробовали все мыслимые формы социума и ни одна из них не принесла нам свободы, равенства и братства. Все, в конечном итоге, заканчивалось диктатурами, хунтами и прочими социальными извращениями.
Взять, к примеру, эпоху античности. Древние греки: каждый второй философ – не чета нынешним трепачам! Еще в какие времена, за тысячи лет до нашей эры, предупреждали об опасности захвата власти олигархами. И что же? Не спасли не токмо мир, но и самое себя от буйства человеческих страстей. Отчасти, я готов разделить твои сомнения, но учти, только отчасти. Почему? Мне выпало судьбой быть непосредственным участником всех революционных событий. Мы беззаветно верили в Идею и готовы были безоговорочно отдать свои жизни за ее торжество. В итоге мы свергли власть мафии, но получили Хозяина, Фюрера и орды фолсменов.
Теперь конкретно, к твоему вопросу, как мы бездарно все это прозевали. С Фюрером, более-менее, картина ясная. Он вознесся на волне коррупции, остатки которой благополучно обосновались на Марсе. С Хозяином вопрос гораздо сложнее. Жаль, нет с нами Бурова. Он разложил бы все по полочкам. Большой дока по части социума. Однако имею мысль, что всему виной обывательский эгоизм. Он расцвел пышным цветом в эпоху мафии, когда потребительство стало смыслом жизни каждого индивида. Новые технологии, свободный рынок, жесткая конкуренция наводнили прилавки магазинов дешевыми и красивыми товарами. Приобретение вещей, нужных и ненужных приобрело обвальный характер. Люди постепенно становились все более алчными, мелочными и завистливыми. Духовная убогость, инфантильность и невежество благопристойно сочетались с последними достижениями науки и техники.
После революции, когда устои, так называемой, красивой жизни были сметены ураганом гражданской войны, наступили времена голода и разрухи. Тем не менее, обывательский эгоизм приспособился и к новым условиям. Те, кто оказались чуточку хитрее и наглее стали пробираться поближе к власти, к тому корыту, где готовилось варево для новой элиты. Вот та среда, та питательная почва из которой произрастают хозяева, фюреры и фолсмены. И я нисколько не сомневаюсь в том что обывательский эгоизм проникнет, в определенной степени, и на Теллус. Потому тоже склонен кое в чем сомневаться. Исключая однако идеализм Роберта и твой махровый пессимизм.
- Я не пессимист, дядя Вася, но вы сами сейчас констатировали, что сообщество перепробовало все формы социума и, тем не менее, свободы, равенства и братства так и не вкусило. А как же Теллус? Без всякой формы, анархия?
- Об анархии можешь не мечтать. Разумеется базовой основой станет самоуправление. Политологи и социологи решают эту проблему, однако изобретать теории в сфере социума – работа малоперспективная. Практика, как известно, всегда опровергала теорию. И все же… Великий гуманист шестнадцатого столетия Томас Мор, имея в виду свой проект переустройства общества, благоразумно назвал его “Утопией”. Однажды он высказался о нем, примерно, так: мы знаем, что такого никогда не будет, но говорить об этом необходимо. Сегодня мы можем переиначить остроумное замечание древнего мыслителя на современный лад: мы знаем, что идеала в принципе быть не может, но кто нам мешает к нему стремиться?
В этом был весь адмирал Киселев! Одна лаконичная фраза и все становится с головы на ноги. Другой стал бы доказывать поступательное развитие сообщества, ссылаясь на законы и категории диалектики. Сложно, заумно и потому – малопонятно. Дядя Вася ограничился одним предложением. Действительно, кто или что мешает нам стремиться к тому, что сегодня кажется недостижимым? Я почти всю сознательную жизнь посвятил освоению космоса. Для чего? Известно для чего – для утверждения жизни, разумной жизни! Зачем? Ведь всю вселенную не оживить и за сотни миллиардов лет! Безусловно, но кто нам мешает к этому стремиться? Очевидно, ограниченность мышления и узость мировоззрения обывателя. Ведь для кого-то пределом мечтаний может стать новая стиральная машина. Ну и что? Обустраивать свой быт тоже необходимо. Не в стиральной машине, видимо, дело. Важно взять за основу и принять к действию тезис, который высказал еще древний философ: если человек будет стремиться от общества только брать, ничего не давая от себя взамен, такое общество обречено на гибель. Многие ли сегодня задумываются о том, что они дают обществу от себя?
- Да, Андрей,- словно продолжая мою мысль, сказал дядя Вася. -Повозиться нам, наверняка, придется изрядно. Меня удивляет то, что социум до сих пор не сумел создать хоть какого-нибудь подобия механизма контроля над теми, кто приходит к власти. Все эти выборы, межпартийные склоки, кампании – не стоят выеденного яйца! В связи с этим, мне часто вспоминается замечательный роман Оскара Уайльда – “Портрет Дориана Грея”. Зная твое пристрастие к аналогиям, признаюсь – грешен в том числе. Так вот, некто талантливый художник написал портрет с очень красивого молодого человека. Эффект реального присутствия был настолько поразителен, что молодой человек с огорчением и обидой отметил: ваш шедевр будет вечно молодым, а я, его живой двойник, со временем постарею и стану уродливым стариком. Художник, а это был сам сатана, тут же нашел альтернативное решение – поменять условия местами. Портрет будет стареть, а Дориан, несмотря на все прегрешения, останется вечно молодым. Договор, как полагается, скрепили семью печатями и процесс пошел.
С течением времени Дориан так погряз во всех смертных грехах, что забыл про своего живописного двойника. Естественно, что хранил он портрет в укромном месте вдали от посторонних глаз. И вот, однажды, он удосужился взглянуть на свое изображение и пришел в неподдельный ужас: на него с портрета глядел до жути уродливый монстр. Наш герой был потрясен до основания, ибо понял, что этот монстр на самом деле есть не кто иной, как он сам. С той поры Дориан решил в корне изменить свой образ жизни и отныне совершать только добрые и праведные поступки. После каждого доброго дела, он забегал в каморку поглядеть на портрет – нет ли изменений к лучшему. Ничего подобного, конечно, не происходило. Тогда, в порыве злобного отчаяния, Дориан набросился на портрет и пронзил его ножом. Когда пришла полиция, то обнаружила на стене портрет красивого молодого человека, а на полу – скрюченного уродливого старика с ножом в сердце. Мораль сей басни, мой юный друг?
- В аллегорической форме писатель изобразил на портрете человеческую совесть… Весьма поучительно, если бы…
- Если бы такой проект подлежал реализации. Представь, в каждом доме висит в красном углу подобного рода портрет хозяина. Зашел в гости и сразу видишь, с кем имеешь дело. Нет никакой необходимости в полиции, детекторах лжи, воспитательных проработках и прочих атрибутах подобного рода. Вся нравственная жизнь человека регулируется сама собой.
- Дядя Вася! Вы ведь не настолько наивны! - возразил я. -Что стоит мерзавцам создать, например, подпольный синдикат по изготовлению поддельных портретов, невосприимчивых к фактору времени и грехам людским? Вот и пусть себе висят.
- Эх, молодежь,- огорченно вздохнул дядя Вася.- Ничем и никак вам не угодишь. Сунешь палец в рот, ан глядишь – и нет пальца. Тоска зеленая…
- Ну почему, кое-чего вы все же достигли. Сомнения мои, представьте себе, исчезли. Вы ведь этого хотели?
- Вот это напрасно,- серьезно сказал Дядя Вася. –Сомнение есть первая ступенька на пути познания истины. Когда исчезает сомнение, истина переходит в догму. А догматизм, сам знаешь, какие влечет за собой последствия…
Все то я прекрасно понял и давно раскусил маленькие хитрости моего наставника. Он искусно и незаметно втянул меня в то, что астронавты называют психологической разминкой. Своего рода установка под видом творческой дискуссии. Слава Георгию, я теперь в своей стихии. Сосредоточен, максимально сконцентрирован на выполнении задачи, от которой, как сказал адмирал Киселев, зависит очень многое…
*
Конкурс затягивался. Основные участники по различным причинам отошли в сторону. Шансы мастера значительно возросли. Теперь он уже знал, для чего предназначен конкурсный мраморный блок. Он создаст из него Давида. Того самого Давида, который победил злобного и самоуверенного великана. Это ли не символ Флоренции?
К сожалению, в силу сложных религиозных и политических передряг, городская казна оказалась пустой. Это означало, что ему не заплатят за работу. Ситуация складывалась сложно и неблагоприятно. Отец и братья постоянно досаждали ему, требуя денег. Какие деньги, если он, увлеченный замыслом создать Давида, вот уже два года перебивается всякого рода мелочными заработками? Из Рима пришло предложение принять заказ одного из влиятельных кардиналов. Условия договора были крайне жесткими: в течение трех лет изваять пятнадцать фигур; эскизы и фигуры представлять на утверждение кардинала; в случае неприятия – все переделывать заново. Однако не это смутило мастера. Сама работа представлялась ему неинтересной. Она лишала главного - возможности творить самостоятельно.
Под давлением отца и братьев, мастер был вынужден все-таки подписать договор на самых кабальных условиях. Этот заказ болезненной занозой терзал его душу едва ли не до конца дней. Он приступил к работе и успел изваять три фигуры, как неожиданно получил известие о том, что старшины Флоренции утвердили его Давида. Заказ кардинала был отложен. Три года сверхчеловеческого труда стали смыслом его жизни. Весь мир с его суетой и интригами растворился в другом измерении. Пятиметровый мраморный блок оживал под руками мастера, являя изумленным от восторга зрителям, шедевр, которого еще не знала Италия. Это был его триумф! Со слезами на глазах, стоя на пьедестале скульптурной композиции, мастер глядел на своих земляков. Благодарные, одухотворенные лица были осенены гордостью и достоинством. И мастер осознал, что достиг высшей вершины творчества – он выразил Человека!
Рычаг маяткника едва достиг первой четверти, как в космос
пошел сигнал о том, что на планете Земля состоялся гений. И, словно в ответ, точка на эллипсе, вдруг вспыхнула нежной и мягкой радугой. Узник поначалу буквально опешил от своей неожиданно дерзкой и удивительной догадки: космос реагирует на то, что происходит на Земле! И не только – на Земле! Вселенная, по-видимому, принимает информацию от всех источников разумной жизни! Многоцветие точки, в свою очередь, означает, что такая информация может быть как положительной, так и отрицательной! Высший Разум собирает всю эту информацию и соответственно корректирует ритм жизни вселенной!?
Пораженный внезапным озарением, Узник не сразу постиг, что сделал для себя, по сути, глобальное открытие. Как, собственно, понимать и дифференцировать информацию на положительную и отрицательную? Чувство страха от столь масштабного проникновения в новое, непроизвольно стало сковывать его мысль. А что тут понимать? Всю совокупность информации, так или иначе, определяют поступки людей! А поступки достаточно легко можно подвергнуть элементарной классификации: хоро
шие, добрые – положительные; злые, подлые – отрицательные!
Боже праведный, да разве можно собрать воедино и дать качественную оценку всему тому, что он сам натворил в течение своей жизни!? А в жизни он никогда не был святым. Прав был шеф Системы, упрекая его в том, что и он до ушей погряз во всякого рода мерзости. По крайней мере, он тоже вложил немалую лепту в массовое уничтожение себе подобных! Но ведь шла бескомпромиссная борьба! Борьба во имя гуманизма и добра! Борьба за установление справедливости для большинства! И кто бы мог подумать, что борьба между добром и злом на Земле непосредственно влияет на процессы, которые развиваются во вселенной!? И когда отрицательный потенциал достигает своего апогея, на Землю обрушивается шквал катаклизмов. Воистину,
кара небесная! Да ведь люди даже не подозревают, что навлекают на себя и на своих потомков всякого рода несчасться, потому что каждый, персонально их создает!
Узник понял, что творец раскрывал перед ним самое сокровенное. Никому не доступные тайны своей личной жизни, мастер явил его взору не просто, как хорошее и плохое, а в тесном единении со всем мирозданием. Теперь Узник стал воспринимать события под совершенно иным углом зрения. Он видел, как формируется и крепнет характер человека, в хаосе бытовой суеты возникают интриги и зреет зависть, больное честолюбие порождает коварство и наносит болезненные раны. Все это было для Узника не ново, он сам пережил нечто подобное. Но одно дело вычислять и упреждать жизненные перипетии умозрительно, и совсем другое – видеть их воочию одновременно в комплексной взаимосвязи.
Молва о талантливом скульпторе, конечно, не могла не привлечь внимания самого значительного лица в Европе – папы римского. Мастер получил категорическое указание явиться в Рим. Отложив на неопределенный срок все заказы и личные дела, мастер снова оказался в Вечном городе. Перспектива нового заказа повергла его в ужас: изваять тридцать Давидов!? Папа что, белены объелся? Да на это просто не хватит жизни! Действительность превзошла все ожидания. Папа оказался личностью своенравной, честолюбивой, коварной, упрямой и так далее, и тому подобное. Очевидно, в те времена, в эпоху феодальных распрей, непрерывных войн и политической неразберихи, такими качествами и нужно было обладать. Сколько их отравили и отправили на тот свет различными иными способами? Бывало, через год, через месяц, через неделю, а то и через день.
С первой встречи между папой и мастером возникло, в высшей степени, неравное противостояние. С одной стороны, владыка христианского мира, окруженный роскошью и шедеврами мирового искусства; с другой – мастер, который такие шедевры создавал. И, как выяснилось позднее, так и не смог использовать свой дар для создания, хотя бы, материального достатка. Папе было достаточно шевельнуть мизинцем, чтобы мастер, за свое дерзкое неповиновение, оказался в подземельях Ватикана. Од-
нако, ко всем своим недостаткам, папа обладал острым и проницательным умом. Он отчетливо представлял, что может увековечить свою персону только через посредство гения. В этом своеобразном синтезе яростного стремления подчинять и, не менее яростном желании отстоять свою независимость, явилось рациональное зерно. Папа велит отлить из бронзы статую с его изображением в полный рост. Бесмыссленно доказывать, что с бронзой он не работал! Папа сказал – делать! Потерян целый год…В итоге - папа в восторге. Мастер от этой работы радости не испытал. Скорее к мрамору, отвести, наконец, душу…
Очередной каприз церковного владыки оказался еще менее предсказуемым. Последовал приказ расписать плафон Сикстинской капеллы. Мастер снова пытался доказывать, что живопись не его призвание, он не умеет работать красками! Папа остался при своем мнении. В отличие от бронзы, живопись увлекла мастера. Оценивая первоначальный план росписи, он пришел к выводу, что композиция получится посредственной. На этот раз папа согласился с его доводами без возражений.
- Странный ты, человек,- с отеческим укором произнес он,- То категорически не хотел приниматься за работу, то теперь сам предлагаешь объем в десять раз больше прежнего. Как прикажешь тебя понимать?
- Я художник, святой отец…
- Делай, как считаешь нужным. Я в тебя верю.
342
Время потеряло для мастера всякий смысл. Оно измерялось тем что было сделано. Не раздеваясь, без еды и отдыха, месяцами он корчился под самым потолком, теряя зрение и подвижность суставов. Однажды, он спустился с лесов вниз и вместе с ботинками… снял с ног лоскуты кожи. Преодолевая отчаяние и боль, мастер с фанатическим упорством двигался к конечной цели. Папа оказался неплохим пророком. Его капризы принесли мастеру всемирную известность и славу. Имя мастера прошло сквозь века и рядом с его именем неизменно скользила тень – серая, едва заметная тень папы римского – Юлия Второго…
Маятник качает время… Мастер создал за свою яркую, полную страстного огня жизнь, немало шедевров. Венцом его гениального творчества стал архитектурный ансамбль собора Святого Петра. Сумел он, наконец, найти путь к примирению и со своим единственным соперником на звание лучшего художника Италии – великим Леонардо да Винчи. Камнем преткновения, который разделял их практически всю жизнь, была ревность к искусству. Леонардо в порыве отчаянного откровения, однажды упрекнул мастера:
- Вы довели свой рисунок до такой грани совершенства, через которую переступить невозможно. Тем самым вы лишили молодых художников возможности творческого роста! Неужели нельзя было оставить что-нибудь и для других?
Мастер в ответ лишь недоуменно пожал плечами. Он не понял упрека. По- другому творить он просто не умел. Узник, пораженный увиденным, долго не мог придти в себя. Творец показал ему на примере своей реальной жизни все, чего он не мог постичь раннее. Это было грандиозно, великолепно, неповторимо! Да разве можно выразить подобное словами! Теперь он знает суть процесса творения. А что же, Странник? Узник тихо и непринужденно рассмеялся. Странник по наивности обещал открыть ему истину. Какая нужда ее открывать? Люди с незапамятных времен знают, в чем суть истины! Не зря ведь бытовала когда-то, и бытует сегодня поговорка: совершай добрые дела и добро возвратится к тебе сторицей. По аналогии можно воспроизвести и противоположное: не делай зла людям, ибо зло вернется к тебе сторицей! Итог таков, что следует бояться не кары божьей, и не гнева вселенной! Бояться следует самого себя! Человек, который совершает зло, подобно бумерангу получает его обратно. Отчего все складывается так, что человек, зная сущность высшего закона бытия, на каждом шагу его игнорирует?
Неужели каждое, в порыве гнева сказанное слово, находит отражение в тех процессах, которые творятся во вселенной? Возможно, потому что из мелких частичек зла складываются большие. Выходит так, что все мы есть прямые участники не только того, что происходит на Земле, но и во Вселенной!
Почему мне дано об этом знать слишком поздно? А что я мог
бы сделать, знай об этом раньше? Выступить публично по телевидению и рассказать о том, что видел? Как вселенная реагирует на деяния людей и воздает им по заслугам? Кто бы мне поверил!? Те, кого содержат в домах милосердия, не более. И что дальше? Создать религиозную секту и проповедовать необходимость творить добро? Да такое уже было и есть! Только почему то те, кто истово веруют, молят Бога о ниспослании здоровья, богатства и долголетия персонально себе, а не соседу, например. Не так давно, во времена мафии и коррупции бытовал тезис: когда будет хорошо мне, тогда станет хорошо и другим. Никому не приходило в голову сказать: когда будет хорошо всем, тогда благодать коснется и меня! Почему? Потому что надо было морально оправдать те несть числа преступлений, которые совершали “избранные”. Мафию сокрушили и новое общество, в том числе и нового человека, стали строить под эгидой страха. Страха перед наказанием. Расстреливали одних, чтобы хорошо было другим. И что из этого вышло? Ничего хорошего.
Люди стали замкнутыми и подозрительными. Они не верят в справедливость. Убийцы ходят безнаказанными, воры гуляют на свободе, казнокрады сидят в министерских креслах.
Нет, страх совершенно бесполезное средство на пути к истине. Ни один человек за свои злодеяния и подленькую сущность не будет нести ответственность на страшном суде и вариться в горячей смоле. Это всего лишь поэтическая аллегория. Просто он растворится без следа в органической природе и в виде химических соединений хотя бы частично возместит тот ущерб, который нанес людям при своей никчемной жизни. Те же, кто шел к высшей цели и видел ее достижение в стремлении к добру, станут атомами бесконечной совокупности вселенского Разума. Именно в этом единственный путь познания истины и неизменность принципа справедливости: каждому, да воздастся, по заслугам его…
- Что посеешь, то и пожнешь.- с грустью произнес Узник. Глянув на маятник, он понял, что период созидательного творения завершает свой путь, и скоро наступит финальная фаза.
- Кто это был?- спросил Узник, хотя прекрасно знал ответ.
- Перед тобой творил Микеланджело Буанарроти,- тотчас ото-
звался Странник.
- Да, я об этом сразу догадался. В то время его называли неистовым флорентийцем…
В этот миг Узник увидел Мысль. Яркая и чистая, словно утренняя звезда, она пронеслась сквозь пространство и время и растворилась в бесконечной глубине вечности. Действительно, мысль? Да, ведь Странник говорил, что мысль можно видеть. По ней он пришел ко мне. Но это значит…
Через три дня гения не стало. Смутная, едва уловимая догадка перешла в уверенность. Странник видел Его мысль, а это значит, что ему самому осталось пребывать на Земле три, два, один день, а, может быть час или всего несколько минут! Узник вполне осознал смысл своего нового открытия, но сожаления не испытал. Он перевоплотился, стал кем-то другим и этот, другой, уже начал жить в новом измерении.
Картина, которую развернул творец, свернулась, и Узник снова получил возможность обозревать грандиозную панораму вселенной. Однако то, что он увидел на этот раз, повергло его в безумный ужас: и точка, и эллипс пылали кровавым вселенским пожаром. Узник все понял в одно мгновенье. Зло, которое люди веками копили и передавали из поколения в поколение, готово было вывернуть наружу свое смертоносное нутро. Стихию, осознанно взлелеянную и выпестованную человеческим, разумом, обуздать более никто не мог.
- Они пожали то, что посеяли!- прошептал Узник. - Боже, праведный! Грядет Апокалипсис…