Последние дни августа.
Солнце безумствует в безответном небе, и даже воздух застыл призрачным облаком густого зноя.
Ни ветерка.
Инка сидит в глубине большой беседки, сплошь увитой виноградом, и мечтает.
Ее мечты - обычные девичьи мечты, то есть, ни о чем.
Ей что-то грезится, сладкое и манящее, не имеющее очертаний. Обещание.
Она поднимает голову и видит висящую почти над ней кисть зеленого винограда. Неторопливо она срывает одну за другой светлые ягоды, и сладкий и свежий их вкус тоже обещает. Обещает что?
Близится вечер, и прохлада потихоньку просачивается бог весть откуда.
- Инка! - слышит она далекий зов и нехотя поднимается. Мир грез исчезает и обычная жизнь обрушивается на нее, когда она выходит из беседки, превращаясь в обыкновенную девчонку в полинявших джинсах, да старенькой белой футболке.
Необыкновенны только ее глаза, словно составленные из кусочков сияющего изумруда, и жутко фотогеничные, делающие Инку на снимках неземной красавицей.*
- Инка! - говорит уже тише мать, заметив ее. - Помоги, Стрельцовы приехали.
Сердце Инки замирает, и почти тут пускается в неистовый галоп: Андрей!
- Все приехали? - интересуется она как бы невзначай, подходя к длинному столу, покрытому белой скатертью с вышитой мережкой. Мамина слабость. Происходящая из простой семьи, она всегда ощущала себя аристократкой. Белые скатерти, серебряные ложки, картины на стенах... Высоченная яблоня укрывает все широкой тенью, и в этой тени почти не чувствуется жары. Но мать не проведешь, и, пряча лукавую улыбку, она отвечает:
-Все, все! Помоги с салатом.
Инка послушно режет овощи, но мысли ее неспокойны, блуждая где-то. И вот когда уже почти все готово, она промахивается и попадает по пальцу. Кровь немедленно расцветает алым цветком на загорелой коже.
- Иди уж, горе мое луковое, - беззлобно говорит ей мать, все понимая, - сама доделаю!
-Да палец-то перевяжи! - кричит она вслед дочери. Но та уже не слышит, ее слух весь обращен к голосам в гостиной, звук которых доносится из открытых окон.
Инка пробегает легкой тенью по коридору и поднимается в свою комнату. Она наспех залепляет порез лейкопластырем и открывает двери шкафа.
-Что надеть, что надеть, что надеть? - бьется в ней. И наконец она решается. Надевает белые шорты и светлозеленую футболку, распускает и снова затягивает в узел длинные светлые волосы.
Теперь самое трудное. Как войти в гостиную, чтобы не попасть сразу под удар его насмешливых глаз. Еще бы, студент первого курса академии! Он всегда смотрит на нее, не скрывая легкой ухмылки, отпуская по ее адресу шуточки. Она вспоминает об этом и ее лицо вспыхивает: пусть только попробует пошутить на этот раз!
Но перед самой дверью решимость опять покидает ее.
О, эта пытка застенчивостью! Кто победил ее в себе, того уже не испугать ничем.
... Инка входит в гостиную, охватывая всех быстрым взглядом. Василий Николаевич, отец Андрея, поворачивает к ней оживленное лицо:
- А вот и Инка наша пришла. Как поживаешь, русалочка?
- Хорошо!- смущается та.
Она здоровается, почти не слыша себя. А отец продолжает:
- Ах, юность! Ты все расцветаешь, прелестница. Сколько мальчишек свела с ума, признавайся! - Он добродушно улыбается и Инка почти успокаивается. Она проходит к дивану и усаживается на него, не глядя на Андрея, но чувствуя его каждой клеткой напряженного тела.
Андрей сидит в кресле у окна и перелистывает какой-то журнал. Он просто сидит, но взгляды присутствующих невольно обращаются к нему. Ему всего восемнадцать, но он уже мужчина, с той едва уловимой властностью, что так странно сочетается с еще нежной кожей лица.
Он поднимает голову и привычная насмешка появляется в его глазах, когда он смотрит на Инку.
Неискушенность не позволяет Инке заметить, что и он взволнован, и вся эта его бравада лишь отчаянная попытка скрыть его истинные чувства.
Она вспыхивает и задирает голову повыше, пытаясь выглядеть независимо и гордо.
Отец Андрея помимо воли наблюдает за ними, пряча улыбку.
Молчаливый заговор взрослых, все замечающих, но делающих вид, что никто ничего не видит.
*относительно глаз ничего не выдумано: у моей подружки Ленки Ярошенко были именно такие глаза, а изображение чудесного лица ее украшало не одно фотоателье нашего города. Все остальное - чистая фантазия.