1.
– Чудная, чудная природа! Ах! Я сражён наповал! – заорал Катет и упал в невысокую траву.
– Осторожно! – вскрикнул ОднольД. – Мы всё-таки на краю пропасти. Не хватало ещё твой труп искать на дне!
Катет приподнял голову из цветущей буйной зелени, увидел, что катиться до пропасти ещё метров сто, и опять в восхищении заорал:
– Ах! Это самое чудесное место, которое я когда-либо видел!
– Этот уголок создан самим богом сразу после общего творения, – молвил Абсцисс, падая рядом. – А ведь где мы с тобой только не побывали, весь свет объездили, но такого чуда никогда не видели...
Огромный Будялмосский водопад низвергался со скал – здесь были истоки реки Лужа, которая несли свои холодные чистые воды к солёному озеру Слйин Кло*; реки, которая кормит всю Тарелканскую долину. Катет и Абсцисс находились на склоне горы. Внизу голубела долина реки, на противоположной стороне которой вздымался хребет. Именно здесь, у истоков Лужи рос единственный на Пэау удивительный реликтовый лес, населённый странными животными, птицами и насекомыми, странными деревьями и травами, среди которых вечно цвёл тот самый волшебный цветок бактра, раскрывающий свои постоянно меняющий цвет лепестки.
Ограждённая от холодных ветров, от вездесущего человека пропастями и неприступными скалами Северных Женькальер, Тарелканская долина заснула на сотни тысяч лет, чтоб проснуться однажды и увидеть, что весь мир вокруг переменился.
– Слушай, Швабриниус, – пробормотал умиленный Катет. – Не может быть, чтоб древние не знали пути в эту огромную долину.
– Не знали, Кэтис. Я ведь тебе уже объяснял, что большая часть долины – каменистая пустыня, а в озере Слйин Кло не может жить вообще ни одно животное, настолько солона там вода.
– Но кто же всё-таки нашёл этот рай?
– Бедный монах Крусик, который основал тут Лужский монастырь. И эта дорожка ведёт не только к водопаду.
Катет сел и посмотрел на извивающуюся узкую тропу, ведущую вверх по склону к лесу. Дорожка была мощена гладко тёсанным жёлтым камнем (а может, её до блеска стёрли поколения монахов?) и терялась среди деревьев. Над лесом висела скала монастыря с редко разбросанными по стене отверстиями пещер.
– Отдохнул? – спросил Абсцисс и резко поднялся.
– Мы идём в монастырь?
– Конечно. Монахи не особенно дружелюбно принимают посторонних. Это ведь не туристская достопримечательность. Но у нас ведь особая миссия.
Катет встал, поднял небольшой рюкзачок, поправил кобуру под мышкой. Они несколько секунд отряхивались от прилипчивых звёздочек-семян. Им предстояло ещё минут пятнадцать подниматься по тропе. Дорожка затейливо петляла в лесу, огибая каждое дерево.
Катет с одной стороны восхищался такой замысловатости пути, а с другой стороны недовольно бурчал, что приходится идти вдвое дальше из-за извивов:
– Нам ничто не мешало добраться до монастыря по дороге. Но тебе подавай местные красоты!
– Тропка пролегла по следам Крусика. Он был очень измождён переходом через пустыню, поэтому почти полз, голодный и обессиленный. А лес его накормил плодами, насекомыми и птичьими яйцами. Монахи почитают Крусика за святого, и эту дорожку считают извилистым путём человека к истине, – ответил Абсцисс.
Дорожка стала взбираться в гору, перешла в ступеньки лестницы, а потом – в деревянный настил, огибающий гладкую скалу. Настил опирался на брёвна, вбитые в скалу. Он висел, расширяя узкий уступ, высоко над бурлящим котлом с водой, куда падала вода водопада. Из пропасти поднималась водяная пыль, и одежда сыщиков моментально стала влажной. Катету это не понравилось, он опять что-то пробурчал, а потом, в ответ на улыбку Абсцисса, спросил:
– А монахи ходят всё время мокрыми?
– Ну и что? Они ведь этому водопаду поклоняются и считают его влагу очищающей.
Дорожка обогнула скалу и вывела на широкий каменный уступ, обрывающийся в пропасть. Со стороны скалы выстроились в ряд колонны, вытесанные прямо в стене. За первым рядом шёл второй, а вместе они образовывали галерею, огибающую площадку. Галерея вела к причудливо украшенному каменными узорами провалу в горе – входу в храм.
Площадка была местом для молитв. Монахи тут вырубили низенькие скамьи, украшенные полустёршейся незатейливой резьбой. На середине площадки высился каменный обелиск, который аллегорически изображал бога водопада. Рядом с этим массивным высоким камнем лежало поваленное дерево, вокруг которого стояло человек пятнадцать в странных рваных одеждах. Эти люди молча взирали на дерево и, казалось, молились.
2.
В тот момент, когда Катет и Абсцисс вышли на алтарную площадь, в дальнем конце галереи появилась странная процессия. Впереди шёл старый монах в рваной рясе, опирающийся на резной посох. У него были всклокоченные волосы, торчащими из-под широкого золотого обруча. Чуть сзади вышагивала его свита, тоже в рваных одеяниях, постоянно кланявшихся на ходу.
Абсцисс дёрнул Катета за рукав.
– Это главный жрец водопада
– Они мог бы себе позволить одежды поновее.
– Крусик сюда пришёл не в золочёных ризах.
– Но и не с золотыми украшениями на голове, – отпарировал Катет.
– Обруч – знак верховного жреца, которым Крусик не был. Но я не понимаю, что здесь происходит.
Между тем процессия направилась к толпе монахов, которая немедленно расступилась. Главный жрец начал с гневом что-то говорить, взмахивал посохом, указывал на водопад, но из-за грохота падающей воды его слов не было слышно. Все монахи слушали, покорно склонив головы. Накричавшись, вдоволь кому-то погрозив, главный жрец «внезапно» обернулся к Абсциссу и Катету. Он властно протянул к ним руку, что-то сказал приближённым и медленно направился обратно, уводя за собой свиту. Из толпы монахов вышли трое и направились к сыщикам. Подойдя к ним, они поприветствовали их особым жестом, склонили непричёсанные головы и помолчали несколько секунд. Волосы при этом полностью скрывали их лица. Потом, видимо, старший из них поднял голову, раздвинул космы и обратился к Абсциссу, принимая его за старшего:
– Эфашоэр Гиик заметил вас и удостоил вас двоих величайшей милости: он ждёт вас в храме.
– Мы не заслужили такой милости! Мы бы с большой радостью приняли бы этот подарок, если бы были его достойны, – отказался Абсцисс в первый раз.
– Разве нам решать, какие подарки судьбы принимать, а какие нет? Никому не ведомо, за что на нас нисходит благодать.
– Мы не вполне готовы войти в это святое место, нам нужно особое очищение, чтоб не внести в него мирской злобы и несправедливости, – не сдавался Абсцисс.
– Священная влага водопада очистила вас и ваши помыслы, – настаивал монах.
– Мы не знаем, мир или бедствие внесём в вашу обитель, принесём ли пользу храму, принесём ли мы ему ещё хотя бы толику славы, – отказался в третий раз Абсцисс.
– Не за славой он он был создан здесь богом и святым Крусиком, – сказал монах, пристально глядя в глаза Абсциссу.
– Мы подчиняемся воле и желанию бога.
Монахи после этих слов развернулись и пошли по галерее. Абсцисс и Катет пошли за ними, избегая выходить на площадку.
– Что это было? – тихонько спросил Катет. – Ты ведь весь дрожал от желания туда попасть, а сам говорил какую-то чушь. Ты их заставил себя уговаривать!
– Попасть туда можно только очень немногим. Нам с тобой очень повезло. Но обычай трёх отказов должен неукоснительно выполняться.
Они подошли ко входу. Это был украшенный аллегорическими изображениями водопада проём в скале, ведущий в пещеру. Но вход перегораживала плёнка воды, вытекающей из чуть заметных отверстий в орнаменте наверху. Чтобы зайти вовнутрь, надо было пройти через воду.
Все пятеро благополучно миновали «преграду» и оказались во мрачной сырой пещере, уходящей право. Они пошли по этому коридору. Гул водопада, усиленный эхом, здесь был слышен даже больше, чем снаружи. Скальная порода, образующая пол, вздрагивала. Катет побледнел и, не зная, как скрыть свой страх, схватил Абсцисса за рукав.
Монахи остановились. Старший из них опять обратился к Абсциссу:
– Далее вы должны следовать самостоятельно, – монахи выстроились вдоль стены и склонили головы.
Постояв несколько мгновений, Абсцисс пошёл вперёд, таща за собой Катета. По мере удаления от входа, Катет успокаивался, он даже стал находить это приключение интересным. Они прошли метров пятнадцать, как вдруг коридор круто свернул, в лица ударил сухой горячий воздух, разом высушивший одежду. Сыщики вошли в огромный зал, окружённый колоннадой, высеченной прямо в скале. Но грохот стал невыносимо громким. Задней стены зала не было: сыщики смотрели на колоссальные струи падающей воды. Это было завораживающее зрелище. Сыщики просто оцепенели от ощущения мощи природного явления. Они смотрели на водопад изнутри через огромный проём.
Внезапно Абсцисс ощутил прикосновение. Он резко обернулся и увидел монаха в голубых одеяниях, который приглашал пройти за ним. Абсцисс пришёл в себя. Только теперь он ощутил, что воздух был тут сух и тёпл. Здесь явно работала мощная система кондиционирования. Абсцисс ещё раз глянул на бешеные струи воды. Несомненно, это было или гигантское окно с огромным стеклом, или вообще экран, имитирующий зрелище водопада.
Абсцисс тихонько подтолкнул Катета, который никак не мог выйти из оцепенения, и они направились вслед за монахом в глубину зала, где за колоннадой виднелись несколько низких дверей. По пути отметил, насколько богато был украшено помещение. Оно было высоким, с полукруглым куполом, украшенным фресками. Из камня было высечено несколько изваяний, а за ними виднелись стены с затейливо вырезанным каменным кружевом, кое-где подкрашенным или позолочённым. Миновав дверей, они вошли ту, что сама отворилась, и оказались в коротком коридоре. Стены тут были гладко отполированными, отражающими рассеянный свет, который падал на проходящих людей. За следующей дверью стены стали мозаичными, а пол – из искусственного розового камня. Освещение было совершенным: источников света не было видно, свет исходил из-за стенных панелей. Пройдя и этот коридор, они оказались в большом холле, устланным ковром, обставленным скромной, но изящной мебелью. Монах пропустил их и исчез. Дверь задвинулась.
3.
Холл выходил тремя огромными окнами на... дворец Конгрессов в Путауне. Катет был сражён наповал: через окно он отчётливо видел спешащих людей, движущиеся тротуары, транспорт. В общем, будто они были не за тысячи километров от столицы, а в ней. Абсцисс уже не удивлялся. Отличная имитация водопада в храме и отличная имитация присутствия в Путауне – иллюзии одного рода. Из созерцания из вывел лёгкий шум. Сыщики обернулись. Передними стоял эфашоэр Гиик в голубых одеждах чистейшего оттенка, но волосы и борода были так же всклокочены, а тот же обруч на голове сиял золотом и камнями.
– Я молю бога о вашем здоровье, господа Абсцисс и Катет, – произнёс он мягким задушевным голосом. – Ведь сам бог прислал вас к нам.
– Здравствуйте, уважаемый. – ответил Абсцисс. – Бог нас вызвал телеграммой от вашего имени, и мы готовы послужить монастырю так же, как служим государству.
– Не сомневаюсь, господин Абсцисс. Только вам и вашему другу и коллеге я могу доверить это дело. Я счастлив, что вы послушались веления сердца и божественного знака и приехали к нам на помощь.
– Как, бог не может сделать того, что может сделать человек? – изумился Катет.
– Увы, он иногда проверяет, что могут сделать люди для самих себя, чем доставляет нам несказанное счастье.
– Итак, уважаемый эфашоэр, что за счастье предстоит испытать нам?
– Я считаю излишним напоминать вас о чрезвычайной секретности дела.
– Мы немы, как рыбы, – вставил Катет.
– В таком случае, давайте сядем и приступим к нашим делам, – жрец пригласил сыщиков в удобный уголок с креслами и видом на Путаун. – Примерно три месяца назад в нашу общину был принят йюэфэй Фигустя. Он был очень набожным и примерным монахом.. Он чтил законы наши, заповеди божьи и свои смирением завоевал сердца обитателей монастыря. И даже был поставлен на третью волнату пятого яна.
– Простите, а когда это произошло?
– Его ставля была повышена два месяца назад...
– Продолжайте, пожлуйста, – попросил Абсцисс, хотя монах явно ждал какого-то неприятного вопроса.
– Эта ставля, однако, никак не отразилась на его поведении и примерности. Он продолжал ревностно нести службу и почти не пользовался своими привилегиями.
– И какие привилегии у него появились?
– Их для этой ставли немного. В основном это были более широкие права на отлучки из монастыря, некоторые удобства в келье, пользования книгохранилищем в полном объёме, доступ к главному капищу. Йюэфэя Фигустя, в общем, никак нельзя было заподозрить в страшном кощунстве, которое он совершил сегодня ночью. Вы видели, господа, что одна из наших святынь – дерево посаженное самим Крусиком – была взорвано несчастным грешником...
– Но к чему ему было это делать?
– Мы сами в догадках. Мы думаем, что из-за желания навредить доброму имени нашего монастыря. Мы хотели бы это узнать от него самого, однако после преступления этот злодей трусливо удрал.
– Вы хотите, чтоб мы его поймали?
– Да, я заклинаю вас! Поймайте его! Все йюэфэи всех янов требуют отмщения за надругательство!
– Необходимо выяснить некоторые подробности этого дела.
– К сожалению дела господни призывают меня в другое место. Мой приближённый йюэфэй Брюк поможет вам, – с этими словами эфашоэр Гиик встал и вышел из холла.
Абсцисс нахмурился, почесал свою плешь в форме буквы «Х».
– Ну, что ты думаешь об этом, коллега Катет?
– Что это дело не грешника, а сумасшедшего.
– Не думаю, чтоб сумасшедших лечили в монастырях, да ещё по блату.
– Не понимаю.
– Ты знаешь, сколько нужно лет служить, чтоб дослужиться до третьей волнаты пятого яна?
– Нет, но не думаю, что этот ранг так высок.
– Ты думаешь неверно. Сам эфашоэр находится на вершине пирамиды, то есть на шестой волнате шестого яна. Он шёл к этой ставле сорок шесть лет! Ставлю Фигусти имеет в мире всего не больше тысячи человек. И вдруг приходит неизвестный никому послушник и получает все привилегии за месяц! Явно у него была рука если не в монастыре, то где-нибудь вне его пещер.
– Может, он не исполнил какого-то поручения, испугался и удрал, избегая кары?
– А для чего он взорвал дерево? Нет, похоже, здесь что-то другое.
В этот момент в холл вошёл монах в голубых одеяниях. Это и был обещанный йюэфэй Брюк. Он остановился в середине комнаты и скрестил руки животе, перебирая чётки.
– Нам нужно побывать в келье Фигусти.
Монах вздрогнул.
– Это невозможно. «Не имеющий ставли да не перешагнёт порога кельи»! – процитировал монах.
– Думаю, что эфашоэр Гиик присвоил уже мне и моему коллеге какую-нибудь ставлю.
– «Поставленный на низший ян либо на низшую волнату при одинаковом яне да не переступит порога келий старших», – вновь процитировал монах какое-то правило.
– Эфашоэр Гиик уже нашёл какое-то правило, которое позволяет это сделать в исключительных случаях.
– «Никто, токмо имеющий ставлю шестого яна, не переступит порога кельи ёюэфэя, не будь на то его воли!» – продолжал занудствовать монах.
Катет пожал плечами.
– Ну, если тут не выполняются указания самого эфашоэра – наследника святого Крусика, то нам тут делать нечего. Мы не сможем помочь монастырю, если в нём противодействуют даже полицейским, – ответил Абсцисс. – Проводите нас к выходу.
Внезапно на фоне Путауна появился квадратик с изображением Гиика. Тот произнёс несколько слов и квадратик исчез.
Бесстрастное лицо монаха Брюка посерело и вытянулось. Он подумал, затем посмотрел на сыщиков. Его лицо снова стало бесстрастным.
– Следуйте за мной.
4.
Осмотр фешенебельной «кельи» йоэфэя Фигусти мало что дал. Судя по всему, он рьяно и самозабвенно штудировал «Орна эфу» и «Шиикл-хто», которые были написаны Крусиком лично в 688 году II периода, когда он проповедовал истинную веру в городе Тикс, и где Крусик принял мучительную смерть. Насколько помнил Абсцисс, учёные переносят жизнь Крусика из II в III период, а город Тикс – столица Первого государства женек – был стёрт с лица земли в 512 году I периода, за две тысячи лет до того, как его «посетил» Крусик.
Катет пролистал «Книгу откровений» – своеобразный дневник набожных дел, которую должен вести каждый монах. В ней Катет отметил, что больше всего йюэфэй Фигустя уделил внимания незначительно двенадцатой проповеди в «Орна эфу» и довольно обширной, изобилующей обстоятельными подробностями быта и жизни древних женек восьмой части «Шиикл-хто».
Абсцисс и Катет посетили также и огромную библиотеку Лужского монастыря – уникальную сокровищницу древнейших книг. Правда, в хранилище их не пустили. Абсцисс довольствовался изумительными копиями одного из самых старых экземпляров «Орна эфу». Абсцисс и Катет были поражены столь древнему фолианту. Экземпляр «Шиикл-хто» был более позднего периода. Но самое главное – сыщикам были выданы те самые экземпляры копий, над которыми трудился Фигустя.
Сыщики разделились, разбирая записи. Полтора часа они внимательно переносили заинтересовавшие их места на свои носители. Самое же печальное, что они понятия не имели, на что нужно обращать внимание. Косвенно это как-то должно быть связано с деревьями, но как?
Их работа была прервана появлением монаха Брюка. Он поклонился сыщикам, как бы извиняясь за вторжение, после чего бесстрастно попросил их следовать за ним. Он привёл Катета и Абсцисса то же самое помещение, где у них была беседа с эфашоэром Гииком. Он был уже там, был взволнован, хотя и старался скрыть своё возбуждение. Гиик жестом предложил сыщикам сесть, а сам продолжал ходить по помещению.
– Я вас оторвал от дела, – начал эфашоэр, – чтобы просить ускорить расследование.
– Мы пытаемся понять психологию Фигусти и его интерес к некоторым первоисточникам вашей веры. Некоторая ограниченность... – начал было Абсцисс.
– О! Я теперь прошу вас об изменении направления поисков.
Сыщики удивлённо переглянулись.
– Только что мне сообщили, что Фигустя взорвал ещё одно дерево в урочище Кехдля в трёхстах километрах от Визгдона. Мои агенты уже разосланы по стране для охраны деревьев Крусика от уничтожения и надругательств. Но я не имею доступа в Тою. В этой провинции наше вероисповедание запрещено законом, – эфашоэр хрустнул пальцами. – А там целых три дерева святого Крусика!
– Как же быть? Мы еще не вполне поняли причину этих преступных действия Фигусти. – возразил Катет.
– А я полностью поддерживаю мнение эфашоэра, – отрезал Абсцисс. – Мы немедленно вылетаем в Тою. Я думаю, что сейчас нужно прежде всего спасти святыни. Более того, если цель Фигусти – деревья, то они же становятся отличной приманкой для его поимки. Нам нужно как можно быстрее попасть на аэродром Тарелки. Но если скакать по шоссе по ущелью, это будет слишком долго. У вас есть более быстрый способ уехать из монастыря?
Гиик помялся, но потом согласился:
– Вы правы. Промедление принесёт нам много бед. Йюэфэй Брюк проведёт вас к моему личному самолёту.
5.
Лифт поднял сыщиков на вершину горы, распахнулись стенки, пол лифта подался вперёд. Они оказались в небольшом помещении, обитом на вид мягкой тканью. Задней стенки у комнатки не было. Там была видна открытая дверь в салон самолёта. Монах и сыщики вошли в него, двери закрылись. Как только уселись в мягкие кресла и закрепились, нос самолёта начал подниматься, пока он не стал вертикально. Потом последовал мягкий размытый удар, через пластик самолёта блеснуло солнце, пронеслись вершины гор, леса, блеснула вода. Потом самолёт после эволюций выровнялся и полетел вниз, в долину. Внизу мелькали излучины реки Лужа, потом появились окраины города Тарелка...
… Сыщики почти сразу же попали на рейс Тарелка – Тоя. Гравитационный прыжок – и вот уже видна дельта реки Пуривер, в которой на многочисленных островах располагался древний город Тоя...
… После небольших формальностей на гелодроме сыщики пересели в поезд, отправляющийся в Тотаун. Двести шестьдесят километров, тридцать пять минут езды – уйма времени. И только сейчас сыщикам удалось переговорить более менее спокойно. Они подключили носители к мониторам кресел, загрузили свои записи.
– Итак, Кэтис, что же у нас есть по этому делу?
– Сумасшедший Фигустя продолжает наносить вред природе. Мы его увидим в лечебнице, если его не растерзают монахи.
– Лучше вспомним маршрут святого Крусика. Из Тарелканской долины он перешёл Брысский перевал и направился к местечку, где сейчас стоит город Страхсбург. Там посадил два дерева.
– Одно из них – в урочище Кехдля – Фигустя уничтожил. Куда дальше пошёл святой?
– Потом Крусик чуть не утонул в реке, но всё-таки переплыл её и повернул свои стопы к Жереке. По пути он рассаживал деревья в местах. Где сейчас расположены Ведрнбург, Скагие, Бругие, всего три дерева. В Жереке – древней столице Гонаарии – Крусик жил долго и много проповедовал, посадив не менее пятидесяти деревьев, но с тех пор сохранилось только одно. Далее наш святой направился в Тикс, хотя судя по всему это была не столица тогда, а провинциальный городок. Какой именно — не установлено. Не задерживаясь в Тиксе, Крусик пошёл на запад вдоль Пуривер, пока не добрался до её притока Гонаарки, где посадил три дерева в различных деревнях Путя, Друтя и Кагия. В последней Крусик был схвачен женьками, увезён в Тикс и там казнён.
– Да Крусик был настоящим лесоводом! Он сажал деревья одного вида или разные?
– Те деревья святого, которые выжили и охраняются принадлежат только одному виду, который произрастает только в Лужской долине. Его необычность – имеет два ствола на одну крону. Деревья иногда погибали, а адепты веры подсаживали новые, поэтому в Жереке почитается только одно.
– Так у нас восемь деревьев. Монахи не могут попасть в Тою, поэтому Фигуста прежде всего поедет уничтожать деревья в Путю, Друтю и Кагию.
– Да. Именно туда мы и едем. Что ты нашёл в «Шиикл-хто»?
– Восьмая часть очень обширна. Неужели Фигустю интересовали обычаи древних?
– Там было что-то о ценностях?
– Конечно. Несколько страниц описывают быт одного городка. Если ценности были настоящими, то в том городе жили одни миллионеры, которые пожертвовали Крусику на постройку монастыря несметные сокровища. По крайней мере женщины и мужчины там, если верить писанию, носили на себя россыпи драгоценных камней и килограммы золота. Крусик мельком упомянул, что богатства отправил в Тарелканскую долину. Однако на следующей странице поведал, что построил на деньги храм, что его были достойны милые женьки, которые уверовали и примкнули к новой религии.
– «Орна эфу» не так интересна. Сплошные проповеди. Он их писал в тюрьме злой и уставший. Он уже тогда предвидел свою смерть. Книга написана на древнегонаарском. Двенадцатая проповедь посвящена вопросу жизни не ради денег. Но деньги Крусик советует тратить для спасения. Я неважно знаю древнегонаарский, но одна фраза, кажется, очень похожа на ключ к разгадке «сумасшествия» Фигусти.
Абсции пролистал выписки на экране и проявил текст:
«Борети меёрёе ау, кюай а мотвейе эфу ийа-иту. А нойетйе ной-наой. А литйе ийаой в иев-надляйной дут ствокйийт: пэауой и волнатой. Э ийа ролтроседйя огиаж надляйной и дчакуйя он ит сота»
– Текст весьма витиеватый. Примерно это означает вот что: «Многие интересуются: “Что я делаю с их сокровищами?” Я не скрываю правды. Я»... гм... Получается чепуха. Слушай дальше: «Я лью сокровища в корень между двумя стволами, землю и воду... Эти сокровища взрастят дерево и будут поддерживать всегда».
– Туманно, но зато всё становится на свои места. Крусик прятал сокровища в корнях деревьев! – Катет вскочил с кресла. – Вот зачем Фигустя уничтожает деревья Крусика!
Абсцисс пожал плечами:
– Сядь. Я не уверен в правильности перевода.
Катет успокоился:
– Не сомневаюсь, что Фигустя перевёл так же!
Тут на экран выскочило сообщение для Абсцисса: «Упущена возможность поимки Ф в Скагие. Жду информации. Гиик.»
– Мы были правы: Фигустя в Гонаарии.
Абсцисс ничего не ответил.
6.
В Тотауне Абсцисс развил бешеную активность. Его агенты следили за всеми возможными путями проникновения Фигусти в тоянские деревни. Однако следующее сообщение обескуражило. Судя по приметам, Фигустя открыто закупил у одной из фирм ценное оборудование и переслал его в Тотаун. Оборудование прибудет завтра. Но это было ещё не всё. Компаньоном Фигусти назывался Брюк. И этот Брюк регулярно связывался с Лужским монастырём.
Это шло в разрез с версией Катета и делало невероятным предположение, что Фигустя скрывается. Абсцисс поручил подробнее узнать, какое оборудование закуплено.
Следующее сообщение вообще поразило сыщиков. Гиик сообщал, что «злодей Фигустя взорвал дерево в Бругие». Эфашоэр требовал усиления поисков.
На следующее утро в Тотаун прибыл поезд в котором ехал злодей Фигустя. Тут же он был задержан и привезён к Абсциссу и Катету.
7.
В комнату ввели высокого бородача. Лицо прикрывали огромные чёрные очки.
– Привет, Фигстон! – Катет был сама любезность.
– Привет. Что за эскорт? – знаменитый неуловимый преступник покосился на агентов и уселся. – Прошу учесть, что я за собой никаких преступлений не имею и не оказал сопротивления при задержании, которое, как я считаю, незаконно.
– А вас никто не арестовывал, йюэфэй Фигустя!
Фигстон вздрогнул.
– Я где-то наследил рясой?
– О, да! – вскричал Катет, увидев, что Фигстон спокоен. – Оказывается ты стал настоящим бедствием для флоры! Да ещё и оскорбителем религиозных чувств!
– Ого! И как я это проделал?
– А зачем ты взорвал четыре дерева святого Крусика? Причём, последнее – только вчера.
Фигстон сначала удивился, но потом задумался.
– Старая лиса Гиик! Испугался, что моя доля слишком велика. Решил меня устранить от делёжки.
– Если бы не сегодняшнее задержание, точно бы посадил бы. Что вы там придумали за аферу?
– Да предложил Гиику сокровища Крусика. О них говорят уже сотни лет, но никто не догадался, где они, потому что неверно переводили его записи. Гиик долго сопротивлялся, но потом согласился. Начать мы решили с деревьев в Тое.
– Это вы сразу так решили?
– Конечно. Ведь Крусик с сокровищами женек направился именно туда. А когда его поймали, то никакого золота при нём уже не было.
– Но в «Шиикл-хто» прямо говорится, что собранные деньги Круси послал в Лужский монастырь, – уточнил Катет.
– В монастыре их нет. Их искали сотни лет монахи. Они ощупывали каждую пещеру, простукивали каждую стену, разрыли каждую могилу. Ну а двенадцатая проповедь прямо указывает,где нужно искать сокровища.
– Но ведь есть и другой перевод. Но ты ему не веришь?
– Зачем верить в то, что не даёт результата? Это была подсказка, вот и всё. А Крусик, естественно, зашифровал текст, как смог.
– Дело в том, слово «вера» у древних гонаариков была одушевлённой. Поэтому слово «стволкуийт» и пишется через «у», а не через «ой»! И перевод становится совсем не таким: «Я лью (? – вкладываю!) сокровища в корень веры между двумя столпами веры: землёй и водой». И этот перевод канонический! «Корень веры» – Лужский монастырь. Два столпа веры – вода и земля – водопад.
– Я настаиваю на своём переводе. Иначе деньги бы давно нашли!
– А на какие средства был вообще построен Лужский монастырь?
– Ну, мало ли!
– Бедный Крусик без гроша в кармане ходит по свету, собирает деньги для постройки монастыря и закапывает эти деньги в землю?
– Но и Гиик меня поддержал! А он ведь на этих текстах собаку поднаторел больше моего!
– Гиик взорвал четыре дерева – так спешил тебя опередить.
– Глупый старик. Я ж купил прибор, чтоб просветить корни. Более того, собирался искать остатки тех деревьев, которые не выжили...
– Фигстон, не связывайся больше с монахами. Полиция уже задержала людей Гиика, когда они хотели подорвать пятое дерево, посаженное их святым. Я ему уже послал сообщение, что преступники задержаны с поличным. И приложил счёт за услуги.
– Он, небось рвёт теперь на себе нечёсаные кудри.
– Нет, он тихо радуется, что избавился от тебя.
Май-июнь 1981, июнь 2017
Печатается по изданию П.Бройлер. Лужский монастырь. Издательство «Женька телеграфъ», Путаун-81.
---
* Слёзы монахов