И послал их Моисей высмотреть землю Ханаанскую. Тучна ли она или тоща? Есть ли на ней дерева или нет? (Числа: 13, 18)
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение.
1. Ошибка Людвига Больцмана.
2. В объятиях паутины.
3. Создатель и хранитель земного плодородия - два в одном.
4. Культурная революция в биосфере.
5. Как же быть без царя?
Заключение.
ВВЕДЕНИЕ
Старинное слово «тук» в буквальном смысле означает «жир», «сало». Но не как вещество, а как особая, содержащая его в изобилии и удерживающая в себе плоть. Жировая ткань - энергетическое депо организма. Нередко она покрывает тело того или иного существа однородным (и достаточно плотным) поверхностным слоем, толщина которого (например, у крупнейшего морского млекопитающего - кита) достигает полуметра.
Теперь же, когда говорят «тучный», имеют в виду нечто пространное, объемистое и обязательно насыщенное (как дождевая туча) некоторым полезным вещественным содержанием: тучные колосья, тучные нивы, тучный чернозем...
1. ОШИБКА ЛЮДВИГА БОЛЬЦМАНА
Знаменитый ученый Л. Больцман (австрийский физик-теоретик, основатель статистической механики и молекулярно-кинетической теории, член Австрийской академии наук, член-корреспондент Петербургской академии наук и прочая, и прочая) в своем стремлении объяснить сущность жизни был, по меньшей мере, неточен, когда сказал: «Всеобщая борьба за существование, охватывающая весь органический мир, не есть борьба за вещество: химические элементы жизни находятся в избытке в воздухе, воде и земле... это борьба за энтропию» (надо понимать, негэнтропию.- АК.).
Вторая часть приведенного суждения не вызывает сомнения. Что же касается первой его части, то она, как это видится теперь, совершенно ошибочна.
Стремление всего живого к безудержному размножению встречает на самом деле жесткое лимитирующее ограничение и сопротивление, прежде всего, из-за ограниченности на Земле доступных для жизни минеральных веществ. И только беспрерывное чередование жизни и смерти, процессов созидания и разрушения (до полной минерализации) живого вещества с последующим усвоением освободившихся химических элементов новыми поколениями организмов выводит биосферу из, казалось бы, неминуемого тупика и трофического коллапса. Природа нашла способ придать элементу конечному (количественно ограниченному) свойство бесконечного: сообщила ему круговое движение, заставила его вращаться в относительно замкнутом цикле, то есть непрерывно включаться в повторное биологическое использование.
Складирование и депонирование жизненно необходимых минеральных и органических ресурсов, создание долговременного и устойчивого банка возобновимого плодородия, регулирующего непрерывное воспроизводство жизни, приобретает отсюда фундаментальное значение для биосферы, а выяснение механизмов его возникновения и функционирования представляет значительный естественнонаучный интерес.
На эту тему в общем-то сказано немало. Уже не первое столетие существует биологическая и сельскохозяйственная научная и дисциплина почвоведение, а еще значительно раньше люди научились обращаться с почвой в своей практической деятельности, называемой земледелием. Только не надо думать, что в понимании столь многосложной проблемы уже расставлены все акценты.
2. В ОБЪЯТИЯХ «ПАУТИНЫ»
Так вот чернозем... Говорят, его мощность достигала в былые времена аж трех метров! Царем почв называл чернозем В.В. Докучаев. Как и упомянутый подкожный слой жира, чернозем резко отличается (обособляется уже всем своим внешним видом и цветом) от того, что лежит под ним, в данном случае - от материнской горной породы, но более всего он отличается своим плодородием. Тем удивительным (на бесплодном геологическом фоне), качественно новым содержанием, которое не только нам, людям, очень полезно, но, прежде всего, необходимо для эффективного функционирования всего гигантского организма биосферы.
Процесс созидания и накопления подкожной жировой клетчатки отдельно взятым живым существом всегда имеет центробежный характер, то есть направлен к периферии организма. Кроме того, выданный «на-гора» конечный продукт (вначале весьма подвижный!) немедленно, тут же подвергается переплетению соединительнотканными нитями и оказывается заключенным в сетчатую упаковку, что придает ему стабильность и достаточную устойчивость в дальнейшем относительно внешних силовых воздействий.
Но ведь и распластанный на могучем теле Земли чернозем в принципе исполнен таким же образом. Мало того, что он жирен (насыщен ценным вещественным содержанием, которое с немалым трудом было извлечено когда-то и доставлено на поверхность из неких материнских глубин), так он еще и переплетен, армирован биогенными нитями. Вырезанный из луговой дернины кусок черноземной плоти можно потрясти, помять, уронить, даже погрузить в воду, но все это мало отразится на его форме и целостности, поскольку он заключен в плотную сетчатую упаковку.
Думается, что уже после такого краткого сопоставления мы имеем все основания резюмировать: чернозем и подобные ему природные минерально-органические образования в совокупности составляют Тук Земли - глобальную поверхностно-планетарную систему, больше известную нам под названием «почва», «почвенный покров».
Сказать, что этот удивительный природный феномен есть только результат взаимодействия живого вещества с горной породой в определенных географических и климатических условиях (а так, по существу, и следует из классических определений, кочующих из одного учебника почвоведения в другой), - значит сказать не все, упустить из виду нечто весьма важное, принципиальное, быть может, даже самое главное в технологии и в самом успехе почвообразования.
Так называемое «генетическое почвоведение», исповедующее идею постепенного и непрерывного почвообразовательного процесса (идущего чуть ли не с докембрийских времен, когда континенты еще всецело принадлежали микроорганизмам), не дает ответа на вопрос принципиальной важности. Как, в силу каких обстоятельств могло осуществляться в тех далеких условиях прогрессивное (в геологической шкале времени) накопление, удержание и обособление почвенного плодородия по месту его образования? Ведь для этого в природе должна быть какая-то особая сила, способная организовать в коре выветривания неослабевающий поток необходимого для жизни минерального вещества снизу вверх, против гравитации. Кроме того, в условиях господствующих на планете геологических процессов выветривания земной коры, а также эрозии, дефляции и денудации их продукт - рыхлый полидисперсный мелкозем (физическая основа почвы) - имеет тенденцию к перемещению и выносу за пределы своей первичной локализации. Тем более что мы не знаем на Земле «более могучего дробителя материи, чем живое вещество», говоря словами В.И. Вернадского. Как на зыбкой основе жиру просто не на чем завязаться, так и почвенному плодородию не за что зацепиться. И, следовательно, нет обособления почвенного покрова, есть только биогенное выветривание горной породы. Нет почвы, есть элювий.
Вопрос нисколько не проясняется, когда термин «живое вещество» (понимаемое как ведущий фактор почвообразования) заменяют или дополняют такими общими словами, как «живые организмы», «биота», «наземная растительность» и даже «высшее растение». Конкретная физико-механическая природа фактора, способного радикально переломить деструктивную тенденцию, навязать свою волю и обратить эволюцию коры выветривания в сторону стабилизации и созидания на ее поверхности и прямо по месту первичного образования земного плодородия, все равно остается не вскрытой (завуалированной, обезличенной), научно не определенной. Но ведь этот фактор, бесспорно, существует! В противном случае нынешний почвенный покров Земли, который мы наблюдаем на полях и огородах (да и просто под нашими ногами) не был бы реальностью.
3. СОЗДАТЕЛЬ И ХРАНИТЕЛЬ ЗЕМНОГО ПЛОДОРОДИЯ – ДВА В ОДНОМ
Да, этот фактор, в самом деле, существует. Этим фактором явился все тот же, вездесущий и всемогущий дендро-морфогенез, о котором я подробно писал в предыдущей своей публикации под названием «Вселенский Арборетум». Только теперь речь пойдет уже о частном (хотя и очень важном и очень распространенном) случае из общей закономерности. Речь здесь пойдет о биологическом ветвлении.
Будучи, как и всякая фрактальная конструкция, геометрическим образом хаоса, живое дерево обнаружило универсальную способность строить из него порядок. Оно в процессе эволюции стало всюду возникать на пути материально-энергетического, а также информационного потока как стремление всего живого обуздать их и приспособить к собственным нуждам.
Впервые (когда суша была еще совершенно безжизненна, тоща и бесплодна) подобие дерева появилось в океане, причем в гетеротрофном исполнении. Его облик приобрели, в частности, двухслойные кишечнополостные животные. Затем дерево обильно прорастает внутри трехслойных многоклеточных животных (от примитивной молочной планарии из плоских червей - до человека), образуя в дальнейшем все их основополагающие морфофункциональные системы - сначала пищеварительную, выделительную, половую, нервную, а затем и дыхательную, кровеносную, лимфатическую.
И лишь после того, как были решены основные проблемы внутреннего обустройства гетеротрофного организма, осуществлен его системогенез (если следовать терминологии П.К. Анохина), дерево приступило (причем по самому большому счету!) к обустройству внешней жизненной среды. Оно приступило к обустройству самой планеты Земля!
Ориентировочно (по данным палеоботаники) в силуре на арену эволюции выходит, наконец, зеленое дерево-автотроф (здесь и дальше в понимании дерева нам следует отойти от узко ботанических стереотипов: любое травянистое растение – тоже дерево, поскольку оно обладает всеми присущими дереву фрактально-геометрическими признаками). Именно здесь, на суше, выйдя из воды и воплотившись в высшее растение, дерево сумело в полную силу и с колоссальным размахом реализовать свой могучий созидательный потенциал.
В поисках воды и минерального питания дерево-автотроф активно проникает в субстрат (порой совершенно твердый и монолитный), выискивая в нем малейшие трещины, разъедает и разрыхляет его изнутри своим крайне агрессивным в биохимическом отношении живым веществом и всасывает найденные биогенные элементы, перемещая их вверх, против силы тяжести. Добытые таким путем дефицитные для жизни материалы идут на построение собственного тела, а затем по мере его старения и разрушения различными гетеротрофами (животными, грибами и микроорганизмами) возвращаются обратно в землю. Понятно, что здесь они переходят в водный раствор и потому могут быстро и необратимо выноситься в гидрографическую сеть поверхностными и грунтовыми водами. Но, прежде чем уйти из жизни, родительское дерево многократно оставляет после себя и распространяет в изобилии жизнеспособное потомство. Оно-то и перехватывает (хотя бы частично) поток ускользающих элементов и вновь направляет его вверх. Так возникает тенденция к обособлению малого биологического круговорота веществ на фоне большого геологического.
Но это только одна половина дела. В своем стремлении максимально развить поверхность контакта с минеральным субстратом дерево интенсивно ветвится и вытягивается своими терминалами так, что они сильно истончаются к периферии и все больше приближаются к нитям. Тем самым дерево в земле попутно становится еще и фактором текстилизации (от лат. texo - тку, сплетаю) ее поверхностного слоя без каких бы то ни было дополнительных материальных и энергетических затрат. Переплетенный нитями (задерненный) рыхлый почвообразующий субстрат теперь стабилизирован, иммобилизован и надежно защищен от разрушения со стороны внешних геологических процессов.
Интегральная мощность этого механизма, если иметь в виду всю планетарную совокупность высших наземных растений (не только древесных, но, прежде всего, травянистых), превосходит всякое воображение. В результате его длительного (в ряду бесчисленных поколений) функционирования и происходит то, что называют биологической аккумуляцией. Малопригодная для жизни или же вовсе бесплодная горная порода с течением времени преобразуется и обособляется (даже на крутых горных склонах!) в плодородное «естественно-историческое» органо-минеральное, «природное», как сказали бы истые почвоведы, тело. И нет в мире иного «технического решения», которому была бы под силу такая грандиозная задача.
Не станем, однако, при всем этом излишне упрощать действительность: почвообразование - сложный и противоречивый, многофакторный и взаимозависимый процесс, необходимо включающий гумификацию органических остатков на очень тонком биохимическом уровне. Созидание почвенного плодородия невозможно без участия великого множества функционально различных живых существ - животных, грибов и микроорганизмов. И об этом много сказано с тех пор, как Ч. Дарвин опубликовал результаты своих исследований по земляным червям. Их значение не следует принижать. Однако надо согласиться и с тем, что вся разнообразная и совершенно необходимая кооперативная (согласованная и симбиотическая) деятельность почвенной биоты (как и живого вещества, вообще) проходит под сенью и могущественным знаком ветвистой растительной системы (которая к тому же является и основным поставщиком биомассы, требующейся для образования и накопления в почве гумуса).
Под этой благодатной сенью открылись широкие и невиданные ранее в истории Земли возможности для биологического формообразования. Континентальная жизнь после длительного периода стагнации (в отсутствие фактора, способного стабилизировать подвижную кору выветривания и создать долгоживущие запасы складированного почвенного плодородия) стала развиваться опережающими темпами в сравнении с океанической. На многие порядки воз¬росла масса живого вещества. Центр биосферы решительно и бесповоротно переместился из океана на континентальную часть планеты. Общее направление процесса эволюции биосферы стало характеризоваться стремительным возрастанием аккумуляции энергии, увеличением сложности и упорядоченности биологической организации, уменьшением информационной и термодинамической энтропии (на что, в сущности, и обратил впервые внимание физик Л. Больцман, упомянутый мною в начале публикации), возрастанием способности системы к саморегуляции.
В то же время под этим созидательным знаком на Земле сложился глобальный водорегулирующий механизм. Континентальная гидрографическая сеть стала организованной и стабильной. Коренным образом изменился характер поверхностного стока, выветривания и осадконакопления. Покрытая почвенно-элювиальным чехлом, кора выветривания оказалась защищенной от пагубного для биосферы интенсивного разрушения внешними динамическими силами и процессами. Изменился лик Земли, который в прошлом имел совершенно иной - редуцированный и примитивный - характер. И, стало быть, именно биологический дендро-морфогенез есть руководящий фактор почвообразования. И даже более того, он есть категория геологического (геоморфологического) порядка.
В.И. Вернадский как геохимик абсолютизировал глобальное значение на Земле живого вещества (его материально-содержательной части), принимая во внимание лишь общую массу вещества, заключенную в нем энергию и биохимическую (геохимическую) активность, безотносительно к воплощению этого содержания в конкретную биологическую форму. Концепция биологического дендроморфогенеза вносит существенную поправку в это представление, раскрывает активную и даже определяющую роль ветвистой биологической формы, приобретя которую, живое вещество реализует свой содержательный потенциал максимально эффективным образом.
4. КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В БИОСФЕРЕ
Перенесем теперь наше внимание к практике, которую, как известно, называют критерием истины. Многое изменилось с тех пор, как земля стала (говоря теперь уже языком экономистов) предметом труда, средством труда и орудием производства. На всей территории современной суши, отнятой человеком у дикой растительности и отданной культурным растениям, установился иной порядок. Естественное почвообразование в значительной мере приостановлено и заменено техногенными процессами, которые в совокупности именуются земледелием. Земледелие же - «система воздействия на почву с целью получения высоких и устойчивых урожаев сельскохозяйственных культур».
А чтобы урожаи и в самом деле были очень высокими и стабильными, в мире создана мощная химическая индустрия, производящая и поставляющая ежегодно на поля многие десятки миллионов тонн минеральных удобрений. За ними-то теперь и закрепили (не без основания!) старинное слово «тук», сузив до предела и предав забвению его первоначальный смысл. Полагаясь, видимо, на силу минеральных туков и передовую агротехнологию, научное земледелие провозгласило (в пику мальтузианским теориям) в высшей степени оптимистический постулат, состоящий в том, что при так называемой правильной эксплуатации почв их плодородие не только не снижается, но даже неуклонно возрастает. Посмотрим, однако, что из всего этого на деле вышло.
Раньше дерево-автотроф само заботилось о себе. Оно устремлялось в землю, сильно ветвилось и развивало там мощную текстуральную систему. Теперь попечение о нем взял на себя человек. Удобрение, орошение, рыхление, защита от неблагоприятных внешних факторов, словом - всесторонний уход за культурным растением изнежили его и лишили необходимости предпринимать усилия. Регулярное внесение водорастворимых азотных, фосфорных, калийных и прочих минеральных туков, включая микроэлементы (культурные растения оказались в состоянии усваивать их не более чем наполовину, остальное беспрепятственно уходит в гидрографическую сеть!), породило противоестественный для почвенного режима феномен: в почве стал преобладать нисходящий (центростремительный) поток биогенного вещества, вызвавший в свою очередь недоразвитие (за ненадобностью) корневой системы культурных растений.
В порядке иллюстрации привожу здесь данные, полученные Ю.С. Толчельниковым (1990). Если на типичных черноземах масса корней естественного разнотравья превышает массу его надземной части в 5-6 раз (в сухой степи в 10-12, а на горных лугах - почти в 100 раз), то на сельскохозяйственных полях это соотношение резко сдвинулось в пользу надземной части. Так, у зерновых культур (при урожайности 30 ц/га) надземная масса составляет 60 ц/га, а подземная - не более 30 ц/га. Растения в культуре, стало быть, не только потеряли способность интенсивно извлекать из геологического субстрата рассеянные в нем элементы зольного питания (а то малое, что все-таки удалось добыть, отчуждается вместе с урожаем), но и в значительной мере утратили свои текстуральные функции. Результат: эрозионная устойчивость отданных им земель существенно снизилась.
А тут еще периодическое перепахивание почвы. После каждой такой катастрофы она и вовсе лишается текстуральной основы, становясь совершенно беззащитной перед водой и ветром. К тому же тракторный плуг оставляет за собой довольно глубокие и длинные борозды. Последние, будучи нарезанными, как правило, вдоль склона (так легче пахать!), открывают путь воде, которая размывает и уносит с собой взрыхленную почву, а затем и подпочву. Появляются зияющие пустотой овраги.
Ослабление (а то и полное выключение) роли ведущего образователя и хранителя почвенного покрова вызвало в современной биосфере грандиозный всплеск денудации, которая, по оценке специалистов, уже превысила в 2,5 раза естественный фон. Огромные массы континентального складированного плодородия, которое кропотливо создавалось на Земле в течение тысячелетий, пришли в движение и направились по рекам в сторону Мирового океана, который постоянно испытывает минеральный голод и по отношению к которому суша всегда была главным источником его удовлетворения.
Казалось бы, нет худа без добра: биогенные вещества все равно остаются в биосфере. Но океан в целом обладает весьма незначительной (по сравнению с сушей) биологической продуктивностью. Так что само по себе отчуждение континентального плодородия в пользу океана (сверх установленной природной нормы) не просто малоэффективно, но крайне расточительно для биосферы.
Часть смытой почвы по пути следования в океан оседает в виде илистых отложений в поймах (и особенно дельтах) рек, которые в принципе и без того характеризуются высоким плодородием (не случаен расцвет в нижнем течении Нила древнеегипетской цивилизации), поскольку исторически, в условиях нормальной денудации, сложены были из таких наносов. Кроме того, всякого рода понижения континентального рельефа (подножия гор, днища балок, бессточные и проточные внутренние водоемы, пруды, озера, искусственные водохранилища и т. п.) стали местом аккумуляции сносимого почвенно-элювиального материала.
Именно по этой причине, вчера еще чистые и глубокие, полные разнообразной жизни озера, сегодня прекращают свое существование, а на их месте образуются линзы органо-минерального вещества. Последние по своим питательным достоинствам могут значительно превышать смытые с прилегающих полей почвы. Да только и в этом нет позитивного смысла ни в глобальном, ни в узкоутилитарном (человеческом) понимании: происходит бесполезное и даже контрпродуктивное собирание и захоронение почвенного плодородия, а, следовательно, и выведение его из биологического круговорота.
Но почва транспортируется еще и по воздуху! Так, если в Северном Китае пашут землю, эоловый «дождь» выпадает на Гавайских островах. Столь же регулярно на амазонскую сельву опускается африканская пыль, в которой, между прочим, содержатся дефицитные для влажного тропического леса микроэлементы, а также щелочные и щелочноземельные металлы. Казалось бы, и здесь беда обернулась нечаянным благом. Однако плата за такое суперэкстенсивное «природопользование» всегда слишком высока.
Достаточно вспомнить, например, как чудовищно пострадал от пыльных бурь почвенный покров США в результате стремительного освоения колонизаторами новых земель, со всеми вытекающими отсюда последствиями для экономики страны. Охваченный ими огромный регион (включая штаты Техас, Оклахома, Канзас, Колорадо и Нью-Мексико) получил название «Пыльная чаша». Равным образом катастрофическая дефляция охватила Казахстан, Алтайский край и Западную Сибирь вслед за тотальной распашкой плодородных целинных земель. Уже через несколько лет после начала поспешной кампании урожайность зерновых на этих потенциально очень плодородных землях упала до 1,5-0,5 ц/га.
5. КАК ЖЕ БЫТЬ БЕЗ ЦАРЯ?
Почвенное плодородие - экологический фундамент и щит современной биосферы - неуклонно падает. Мы теряем почву под ногами в буквальном смысле. В принципе возобновимый природный ресурс перешел в категорию невозобновимых - мы расходуем его, как нефть, газ и тому подобные полезные ископаемые. Тук Земли не только тощает содержательно - быстро и необратимо разрушается сама его физическая плоть.
Мерный столб, предусмотрительно забитый американскими почвоведами вровень с поверхностью тучного когда-то чернозема (штат Флорида,1924 ), к настоящему времени «вырос» (обнажился) уже более чем на метр. Очень грозный симптом! Сходная тенденция наблюдается во всех регионах распространения черноземных и других высокоплодородных эксплуатируемых почв. Но если чернозем - царь почв и он оставляет нас, то как же быть без царя?
Положим, не всюду на Земле катастрофа развивается так быстро, а приведенный пример не является среднестатистическим. Однако доподлинно известно, что из 3,5 млрд. га плодородного почвенного покрова, освоенного человечеством за всю историю земледелия, уже вышло из строя 2 млрд. Но и оставшаяся в хозяйственном обороте площадь, равная 1,5 млрд. га, прогрессивно сокращается. Особенно ускорилась потеря почвенного покрова за последние десятилетия. Она составляет сейчас, по разным оценкам, 8 - 15 млн. га в год.
Тук Земли пришел в состояние вырождения, упадка, инволюции, деградации. Земледелие уже сегодня вынуждено переходить в ряде регионов планеты преимущественно на режим искусственного плодородия. Допустим, урожайность сельскохозяйственных культур можно какое-то время поддерживать в условиях этого режима на высоком уровне путем неимоверных энерговложений в каждый гектар возделываемого поля, рискуя вызвать негативные экологические последствия. Но оскальпированная Земля стремительно теряет приобретенный в течение миллионолетий водорегулирующий механизм, что сопровождается изменением гидрологического режима, аридизацией и опустыниванием огромных территорий.
Такой поворот событий вызвал в ученом мире глубокую озабоченность и определил переориентацию земледелия на зональные почвозащитные системы, в основу которых положена главным образом минимизация механической обработки почвы.
В агрономическую практику последних десятилетий вошли плоскорез, безотвальное и бесплужное земледелие. В ряде случаев их использование принесло весьма обнадеживающие результаты, особенно в пострадавших от дефляции засушливых регионах. Однако подобные, паллиативные по своему характеру, меры едва ли способны радикально изменить тенденцию.
Как не вспомнить в этой связи дальновидного В.Р. Вильямса, который придавал решающее значение посевным многолетним травам с их мощной текстуральной системой в сохранении почвенного покрова и поддержании его плодородия. Ныне эта агрономическая парадигма, как отвечающая объективному и непреложному принципу дендро-морфогенеза в живой природе, не только сохраняет свою актуальность, но и обретает новые перспективы.
Так уж вышло (и на то были объективные предпосылки), что генеральное направление эволюции земледелия с самого начала стихийно пошло по пути отбора и внедрения в производство главнейших продовольственных культур преимущественно в качестве однолетних форм. В этом, как теперь видится, была далеко идущая (хотя и совершенно вынужденная, неизбежная) стратегическая ошибка цивилизации. И вот почему. Однолетние формы культурных растений заставляют ежегодно осуществлять, как правило, глубокую вспашку для подготовки почвы к очередному посеву, а это максимально повышает риск разрушительной эрозии. Теоретически, если бы удалось получить многолетние аналогичные формы растений (хотя бы хлебных злаков), то их внедрение даже на части обрабатываемых земель могло бы иметь огромные позитивные последствия в деле сохранения почвенного покрова Земли.
Возможно, в этом и кроется одно из перспективных направлений экологической стратегии человечества. В принципе непреодолимых биологических барьеров на этом пути нет, особенно если учитывать возможности генетической инженерии.
Да только хватит ли на это воли у одержимого, как и прежде (и даже еще больше), сиюминутной выгодой «человека разумного»?
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Универсальный (вездесущий и всемогущий) дендро-морфогенез как фундаментальное и всеобъемлющее свойство Природы получил очень мощное и очень специфическое проявление в биологической сфере.
Проникновение в кору выветривания биологического ветвления на определенном этапе эволюции биосферы явилось основополагающим фактором образования и одновременно защиты континентального почвенного плодородия от внешних деструктивных воздействий.
Убедительным экспериментальным доказательством того стала прогрессивная утрата почвенного плодородия (тука Земли) на фоне ослабления присутствия названного фактора в почвенном покрове вследствие его интенсивного хозяйственного использования в процессе земледелия и растениеводства.