Вот что мне увиделось
Часом пик это время не было, и все пассажиры метро входили в поезд и располагались свободно. В вагон, где я стоял, прижавшись к надписи «не прислоняться», зашла женщина, пожалуй, что средних лет. Любой не слишком молодой женщине всегда хочется дать немного меньше её действительного возраста, наверное, затем, чтобы предоставить ей шанс удержаться на этом рубеже. Ещё раньше появления этой женщины из открывшихся дверей в вагон проник сильный аромат. Затем появилась она, словно Венера из пучины людской, хлынувшей к нам с перрона. Элегантно развернувшись, интересантка повернулась лицом к двери, откуда к нам явилась, и приняла уверенную, полную достоинства позу. Источая сильный запах парфюма, запах скорее навязчивый и удушливый, чем утончённый и дорогой, она всем своим видом демонстрировала процветание и благоухание.
Я оторвал глаза от книжки и стал изучать ароматную даму. У меня сразу же возникли сложные ощущения. Что-то в этой женщине было от прежней роскоши или от ещё не достигнутого полного и безусловного благополучия. Короткая норковая шубейка была на вид дорогой, но не шикарной. Замысловатая причёска должна была показывать долгие труды парикмахера и могла бы заявить о себе как о произведении искусства, но некоторая незавершённость, небрежность в последнем акте работы говорило больше о самодеятельности. Доколенная юбка тонкого сукна с натягом облегала бёдра, которым всё-таки было тесновато, они явно просили большей свободы. Изящные сапожки показывали хорошую выделку кожи и стильность обуви, но металлические декоративные пряжки казались просто крашенными под благородный металл пластмасками. И всё же она была хороша, главным образом, своими повадками. Даже со спины, которую я созерцал, женщина имела вид стильный и презентабельный. В любой толпе, немного поводив носами, её могли определить как источник щедро расточаемых благовоний. Прекрасно зная, что её персона всегда привлекает к себе внимание не только своим душистым запахом, женщина сразу, но как бы невзначай приняла красивую балетную позицию. Из дородной Венеры она на глазах превратилась в стройную Одетту. Чудесным образом все несовершенства в её экипировке в этот момент отошли на второй план. Мужчины рядом сидящие и женщины близко стоящие, обратившие на неё внимание, исподволь уже следили за ней. Миледи метрополитена как будто почувствовала этот переломный момент и ещё красивее изогнулась. Одной рукою слегка на отлёте она держала дамскую сумочку, а другою, вылезшую из рукава, похожую на шею лебединую, она пыталась дотянуться до верхнего поручня. Но очень не хотелось менять позу, ни ей, ни зрителям-мужчинам, поручень же был далековато. Кавалеры в вагоне, конечно, были, но их галантность не распространялась так далеко, чтобы предложить ей место или подать поручень. Да вот незадача – поезд тронулся, фигурантка неловко качнулась и с дробным перебором ног, пробежав изрядное расстояние, едва-едва удержала равновесие. На какое-то время она лишилась своей грации и аромата, который силой инерции был отнесён в другой конец вагона. Впечатление было сильно подпорчено, гармонии как не бывало.
Наверное, это только я такой придира – всё время у меня наготове ложка дёгтя! Медовая наша красавица (хотя лица её я не рассмотрел) нисколько не была смущена. Она вновь заняла срединное место на площадке, предоставляя возможность всем вновь оценить её красоту и ловкость. Её поза демонстрировала уверенность в своих неоспоримых качествах, которые, конечно же, ещё не до конца были раскрыты. Голову она держала высоко и прямо, а мизинец свободной руки был немного оттопырен от кулачка в перчатке. Я думаю, что это был слуга пальца указательного. Когда надо было направить внимание собеседника на какой-нибудь предмет, то хозяюшка наверняка использовала именно мизинец. Это выглядело и изящно, и благородно и экономно, в духе нашего времени. Наконец, моё внимание привлёк последний аксессуар незнакомки – на длинных ручках дамская сумка. В любой дамской сумочке самое интересное и самое непредсказуемое это её содержимое. Наиболее нужные предметы, как то: телефон, кошелёк, проездной, находятся в сумке на глубоком дне, заваленные другими вещами, такими как ремкомплекты лица и кожи, духи для разных случаев и мест, маленький аптечный пункт, какие-нибудь новокупленные, но ещё не всем показанные безделушки и т.п. Наиболее ожидаемое событие – чей-нибудь звонок остаётся неуслышанным, зато появляется новая тема для обсуждений: где во время пропущенного звонка была хозяйка, что делала, почему не ответила.
Но мало кто видел, что на задней поверхности сумки висел ремешком перехваченный за горло маленький пушистый зверёк. Тонкий кожаный ремешок этот почти у самого верхнего края сумки держался на петельках и охватывал всю её по кругу. Натягивая его, можно было сузить раструб сумки, её прожорливую горловину от любопытных глаз и посторонних рук. Удавленный и висящий в петле зверёк, был как живой и очень похож на маленького бельчонка. Шерстка особенно на хвосте нежно колыхалась от движения воздуха в вагоне. Передние лапки не были видны. Казалось, что они согнуты в локотках и держатся за краешек сумки, чтоб хоть как-то ослабить удавку. Мордочкой он чуть заглядывал в неё, как бы ища там спасения и корма. Задние лапки пушистика были вытянуты вдоль отвесно висящего хвоста и показывали маленькие чёрные подушечки и крохотные коготки. Когда вагон раскачивался, повешенный зверёк выглядел оцепенелым – шерстка волнилась, хвостик перемещался, а тельце не двигалось. Похоже, что сапожной иглою проткнули толстую кожу сумки и нежное брюшко зверька, чтобы закрепить его намертво. Хотя по замыслу эстетически образованной хозяйки, наверняка разбирающейся ещё и в искусстве, этот красивейший представитель фауны, пришпиленный к сумке своей мучительницы, должен был изображать любовь к природе, вкус и шик обладательницы.
Но для того ли дался доверчивый бельчонок охотнику, ловцу, таксидермисту в руки, чтобы демонстрировать мёртвую красоту свою людям?
Каждому кто в наших парках – Сокольниках, Измайловском, Лосином острове, Кузьминках, Кусково, Филёвском, Мещерском, Тушинском, Серебряном бору наблюдал и кормил белок, испытывал по-настоящему радостные чувства от прикосновенности к этой хрупкой неуловимости, к этому неповторимому никаким мастером совершенству и изяществу, к этой первозданной лесной красоте. Маленькие пушистые зверьки – душа русского леса. Дети наши, сызмальства восприявшие машинную цивилизацию, также радуются любому контакту с этой прелестью, живыми белочками. Особенно счастливы те посетители лесопарка, у кого с руки подкормилась трепетная белка. Очень осторожно, короткими прыжками, с нарастающим беспокойством подбирается она к человеку. И с тревогой вглядывается зверёк то в руку, то в лицо подателя, как будто даже и в душу. И не у всякого возьмёт ведь! Иной кормилец, приманив-таки белочку, накормит да ещё изловчится щёлкнуть, другой неловко повернётся и спугнёт её с руки, а к иному, как не старайся, даже и не приблизится. Может, чувствует что недоброе?
А Господь наш всегда протягивает свою тёплую руку, давая нам пищу духовную, а мы боимся, мы не привыкли, излишне осторожничаем, отвергаем, не веруем. Знаем ведь по своему земному опыту, что рука дающего может быть рукою охотника, ловца или таксидермиста.