В душе как-то всё улеглось с надеждой на то, что всё должно получиться.
Машка шла в универ, надо было решить кое-какие вопросы. Ветерок подметал улицу, на которой появились оставшиеся ещё с осени листья. Они пролежали под снегом всю зиму. Теперь, когда снег растаял, их подсушило солнце, они предстали перед судом неугомонного ветра. " Строгий судья, - подумала Маша, видя, как он их гонит, разбрасывает, поднимает вверх, опускает вниз, - а, может, он с ними просто играет? Всё может быть. Никто не знает, чего он хочет на самом деле".
Машка услышала детский плач. Она оглянулась. Сзади шла молодая мама, держа за руку девочку, которой было не больше двух лет. Девочка плакала и просилась "на ручки". Мама шла с невозмутимым видом, не обращая внимания на ребёнка.
- Зачем тебе "на ручки"? Иди ножками, уже большая, - почти шёпотом сказала мама.
- Я соскучилась по тебе, - сквозь слёзы, по- детски сказала девочка.
- Чего скучать? Я же рядом, давай быстрее, - напомнила мама.
Машка остановилась. Она смотрела уже им вслед: на девочку, которая соскучилась по маме, и на маму, которая очень торопилась.
Машка остолбенела, не могла сдвинуться с места. Её охватила такая обида,, которой бы хватило на всех детей мира. Она подняла голову, посмотрела в глубину неба, пытаясь кого-то увидеть.
Начались экзамены. Университет стал похож на муравейник. Одни двери открывались, другие закрывались, в одни входили, из других выходили. Одна кучка состояла из тех студентов, которые еще не сдали экзамен. Лица были как-то сосредоточены, а у некоторых даже озабочены. Другая кучка явно состояла из тех, у кого экзамен был уже позади. Это чувствовалось по всему: по настроению, улыбке, даже смеху, и, самое главное, по свободе движений, в которых проявлялась некоторая вальяжность.
Машка благополучно сдала все экзамены. После последнего подошёл Ян. Машка, как всегда, машинально закрыла щеку ладонью. Это у неё получалось непроизвольно. Эта привычка осталась у неё с детства. Она как- будто защищала себя от кого-то. Ян взял её руку и медленно опустил:
- Никогда этого не делай, слышишь? - тихо сказал он, - всё в порядке, всё нормально".
Машка опустила глаза.
- Домой поедешь? - продолжал он.
- Да, конечно, - торопливо ответила Машка.
- Когда?
- Не знаю.
- Пока будешь в общежитии?
- Да. Мне уже надо уходить.
- Ты всегда уходишь. А мне что делать?
- Прости, - сказала Маша, - мне пора.
Машка сидела в комнате, в одном ухе был наушник. Она слушала музыку. Ольга собирала вещи. Через два дня у неё самолет. Летит домой.
- И чё теперь будешь делать? - спросила она.
- Буду искать работу.
- Бабушка знает?
- Нет, конечно. Но думаю, что скажу, как только найду. Не могу я от неё скрывать, да и смысла нет. Всё равно не смогу поехать летом. Хоть к Новому году суметь бы.
Ольга промолчала. Она не знала, что сказать.
Машка прилегла, закрыла глаза. Она слушала свою любимую первую симфонию Бетховена.
- Хватит моцартов слушать, - выдернув наушник с уха, сказала Ольга, - Зоя за тобой прислала.
- Зоя Ивановна? - вскочила с места Машка.
Она помчалась пулей и через минуту была на первом этаже.
- Зоя Ивановна, я пришла, - переводя дух сказала она
- Вижу, что не пришла, а примчалась. У меня есть новость, но не знаю, понравится ли она тебе.
- Какая? Говорите, - нетерпеливо проговорила Маша. Она почувствовала, что внутри всё задрожало, - говорите.
- Молодой паре нужна няня на пару месяцев. Бабушки в разъездах, родители на работе, дитя без присмотру. Девочке годик. Такие дела. Сможешь?
Машка сначала оторопела, от неожиданности, но быстро собрала себя в руки.
- Смогу, смогу, только бы они согласились.
- Я про тебя рассказала кому надо, думаю, должны согласиться. Вот адрес, поедешь завтра, познакомишься, поговоришь. Только далековато они живут.
Зоя Ивановна протянула Машке бумажку с адресом.
- Зоя Ивановна, будет завтра...
- Да будет, будет солнце, - лицо женщины озарилось доброй улыбкой.
-
Продолжение следует.