Продолжение.
Начало: главы: 1,2
Глава третья
К селу подъехали, как стемнело. Из-за холма навстречу выкатилась луна, такая яркая – хоть иглы собирай. В загадочном и волнующем лунном свете девушка выглядела немного растерянной: ведь она полагала, что дальше предстоит добираться одной. Но ожиданиям ее не суждено было сбыться.
– Эге-гей, молодые люди! – заговорил вдруг молчаливый Касьян. – Приехали. Будьте добры слезать поскорей. Лошадей напувать надо.
– Как так? – возмутилась житомирская студентка. – Мне лошади даны до Словечно. Извольте отвезти меня туда.
– Никак нет, барышня. Лошади до Покалева. Дальше не повезу.
– Но Касьян, миленький, вы же не оставите меня посреди поля! – взмолилась девушка, заглядывая в лицо возчику умоляющими глазами.
– Зачем же посреди поля? – простодушно удивился мужик. – Рази ж у нас тут добрых людей нету? – и хитро так посмотрел на фельдшера.
Мария Мацкевич вовсе упала духом. Упрямый Касьян не хотел ничего даже слушать. Ночь. Незнакомое место. А рядом широкоплечий «взрослый» мужчина…
– Послушайте, – заговорил он своим мягким голосом, – мы ведь коллеги. Почему бы вам не остановиться у меня до утра?
– Вы женаты? – спросила вдруг Маня и покраснела так сильно, что даже ночь не смогла скрыть жгучего румянца на девичьих щеках.
– Нет, – спокойно ответил Лука Васильевич. – Но не волнуйтесь, пусть это нисколько вас не смущает.
– Как так?! – глаза девушки сердито блеснули. – Отвезите же меня хотя бы к сельской управе или в школу, – снова обратилась она к Касьяну.
– Школа стоит рядом с лесом, и потом, сейчас там никого нет. Уверяю вас, у меня вы будете в полной безопасности, – вежливо, но настойчиво продолжал Лука Васильевич. – Пожалуйста, не отказывайте мне устроить ваш ночлег.
Маня посмотрела фельдшеру прямо в глаза и… согласилась.
– Ай, да молодец! – обрадовался Касьян, неизвестно кому адресуя свою похвалу: то ли фельдшеру, то ли студентке.
Он тронул лошадей, через несколько минут подъехал к белевшей на развилке хате и выкрикнул с задором:
– Анна, выходи, я привез фельдшера с женкой!
Тут уж Манечка перепугалась всерьез. Видно, даже лицом переменилась, потому что Лука Васильевич взял ее за руку и твердо произнес:
– Не волнуйтесь. Пусть себе говорят.
Негромко сказал, но она почему-то сразу же успокоилась. Выбора, впрочем, не было; молодой девушке из приличной семьи пришлось принять приглашение холостого мужчины и войти в дом.
С первого взгляда чистота и уют жилища приятно удивили Манечку. На окнах висели полотняные занавески с ручными прошвами и кружевом по низу, на подоконниках цвела герань, стол покрывала вишневая плюшевая скатерть. В углу она заметила зеркало и портрет поэта Некрасова, напротив стояла этажерка, заставленная аккуратно книгами. За ширмой виднелась деревянная кровать, покрытая белым пикейным одеялом, а на стене висела гитара…
Девушка незаметно взглянула на хозяина дома, но уже не так, как в дороге, а с некоторым любопытством. Выше среднего роста, синеглазый, с волнистыми темными волосами… Симпатичный… Но главным, конечно же, было серьезное отношение к гостье, ни тени заигрывания или пошлых ухаживаний. Маня не стерпела бы подобного. Она больше не боялась своего попутчика, чувствовала, что новый знакомый ее в обиду не даст.
Вошла старая крестьянка, Анна, поздоровалась, похристосовалась и стала накрывать на стол. Принесла много еды – ведь была Красная горка – первая неделя после Пасхи. На столе появились куличи, колбасы, сало, яйца… Маня хотела достать и свои гостинцы, приготовленные в дорогу мамочкой, но Лука Васильевич не позволил этого: «Вам еще на новом месте устраиваться, поди соскучитесь за домашними сладостями», – улыбнулся он.
С дороги Манечка устала, почувствовала, что проголодалась, и с удовольствием кушала, а Анна все не могла налюбоваться на студенточку и удивлялась: где это фельдшер прятал такую молоденькую женку? Манечке, застенчивой по характеру, было не очень приятно выслушивать такие догадки, но решила она ничего никому не объяснять и сделать так, как посоветовал ее новый знакомый. После ужина Лука Васильевич играл на гитаре и пел:
Дивлюсь я на небо, та й думку гадаю:
Чому ж я не сокіл, чому ж не літаю?
Чому ж мені, Боже, ти крилець не дав?
Я б землю покинув, та й в небо злітав…
Голос у него был замечательный… Стал и гостью упрашивать спеть. Манечка взяла гитару, напела любимый романс: «Утро туманное, утро осеннее…», – и вдруг заметила, как в синих глазах фельдшера заблистали слезы… Он сказал, запинаясь, что впервые встретил такую славную девушку, и страшно доволен тем, что Маня попала нечаянно в гости именно к нему, благодаря обманщику из земской управы, который не хотел искать лошадей…
– Нет, не думайте, что я объясняюсь в любви так поспешно… – говорил Лука Васильевич, с нежностью глядя на свою гостью. – Не знаю, какое чувство у меня зародилось в душе, глядя на вас, Мария Владимировна… Я не мог налюбоваться вами, когда вы спорили. Кажется, смотрел бы всю жизнь при лунном свете… А теперь вы еще лучше.
Он вдруг спохватился, лукавинка блеснула в глазах, и добавил строгим тоном:
– Но вас надо направлять в отношении политики, вы очень молоды и неопытны. Попадись в дороге подлый осведомитель – долго ли пропасть? Сама судьба послала мне вас…
Тут входит Анна, прерывает романтический монолог фельдшера и бесцеремонно спрашивает:
– Не пора ли стелить вам постель? А то устали с дороги. Уже поздно и надо ложиться спать, нечего меня стесняться.
Маня вскочила и взглянула на нее так строго, как только смогла. А Лука Васильевич сейчас же громко сказал:
– Анна, возьмите подушки, теплое одеяло, простыни и постелите у себя в «банке».
Она жила через дорогу и одну комнатенку сдавала инкассатору земского банка, когда тот приезжал за выручкой на почту. Лука Васильевич проводил свою юную гостью и пожелал ей спокойной ночи.
Теплой и тихой была апрельская ночь на первой пасхальной неделе. Воздух благоухал нежными ароматами ранней весны, и сытный живой дух шел от вспаханной сырой земли…
На цыпочках прошла Маня через хату, где на широких полатях спало пятеро детей Анны. Хозяйка была слегка обижена скрытностью молодых, зажгла свечу и молча постелила постель. Манечка не могла ее так отпустить, поблагодарила за все и поцеловала, на что женщина отвечала:
– Ничего, ничего, знаю я молодоженов. Только от кого хорониться? Все равно увижу вас вместе.
Девушка рассмеялась, потушила свечу, в окошечко увидела, как Лука Васильевич ушел к себе и… сейчас же крепко уснула. Проснулась очень поздно. Бодро вскочила и видит: стоит на табурете большая миска с водой, душистое мыло в обертке «Сирень», а рядом висит полотенце.
Едва успела умыться, как вошла Анна, приветливо поздоровалась и говорит: «А ваш-то уже ждет под окном. Нарядный, в белой рубашке…» Маня звонко рассмеялась, потому что она была вовсе не той, за которую ее принимали, но Анна почему-то упорно не верила.
Лошадей нашли только к вечеру – не таким-то простым оказалось это в разгар весенних полевых работ. И тех дали, благодаря новому знакомому Мани. Видно было, как уважают крестьяне своего фельдшера. Целый день провела практикантка в фельдшерском пункте и вела прием больных вместе с ним. Пришлось и пообедать у Луки Васильевича, только к 6-ти часам лошади были поданы. Гостья заплатила Анне за хлопоты; хозяйка наконец убедилась, что девушка говорила правду, но очень жалела об отъезде такой умницы.
В дороге Маня размышляла: какой хороший фельдшерский пункт сумел оборудовать Лука Васильевич! Был там большой шкаф с медикаментами и малый с инструментами, стол с перевязочными материалами, еще один – для записи больных и кушетка. Словом, все для того, чтобы оказать первую помощь и лечить людей.
«Может быть, у меня тоже после окончания фельдшерского будет такой пункт, и я буду лечить своих пациентов и хорошо к ним относиться. И непременно полюблю село, где придется жить долго. Здесь так красиво! А в свободное время стану объяснять крестьянам, как уберечься от заразных болезней…» Так рисовалась в воображении юной фельдшерицы будущая жизнь, а о новом своем знакомом она почему-то не вспомнила ни разу.
*******************
Продолжение следует