В августе 2013-ого я въехал в Украину просто: по паспорту гражданина России, заполнив анкетку в поезде «Воронеж – Киев».
А вот 30-ого октября 2014-ого начались приключения. Наивно решил прямиком с черноморского побережья Кавказа в Прикарпатье; это – через Крым. Ну, с новеньким загранпаспортом…
В Симферополе касса железной дороги отказала продать мне билет, ничего не объяснив. Пошёл я к дежурной по пустому вокзалу; в крайнем раздражении она рявкнула: «Бери на свою ответственность!» Вокзальный полисмен робко мне посочувствовал.
Бланк анкетки у меня был, и перед Херсоном я его заполнил. Но пограничник украинский на него и не взглянул; он увидел мой российский загранпаспорт и остолбенел. Очнувшись, вызвал бойца-автоматчика, а тот: «Выходи из вагона!» Н-да…
- И не вздумай бежать, - предупредил боец, похлопав по АКМ. Автомат был изношен, облезлый; хуже, чем на военной кафедре института. Да есть ли в нём патроны? Или он учебный, с дырочкой? Впрочем, бежать я не собирался. По дороге заявил автоматчику, что я на него не в обиде и вообще против захвата Крыма, чем немало удивил его.
Конвоир привёл меня к подвальной «Камере хранения» вокзала. Часть её служила комнатой для задержанных, другая – кабинетом для допросов и караулкой. Довольно холодно и жёстко.
Привели девицу лет восемнадцати, сдерживающую слёзы; она старалась походить на Зою Космодемьянскую в руках фашистов.
Сидели мы с ней около часа; я замёрз и попросился в гальюн.
Прежний конвоир вывел меня из подвала и показал платный туалет в двадцати метрах.
- Грошей, гривен, нема! - соврал я. Купюры с Лесей и Тарасом у меня были. Остались и рубли, тысячи две. Боец протянул мне пять гривен. Когда я вернулся, конвоир болтал с двумя хлопцами-сверстниками в штатском. Они звали его Андрием.
«Бить меня будут? Да вроде бы не должны…» - подумал я и с независимым видом присоединился к компании. Через минуту они пошли к автомату продажи «кавы», купили и мне стаканчик горячей.
Однако вскоре меня опять вернули в подвал за решётку, где в углу сидела «Зоя-партизанка». В караулке был прапорщик, его звали Костян; но и он вытянулся перед вошедшим прапорщиком, из чего я понял, что последний – СБУ (аналог нашей ФСБ).
Пришлый сел за стол, достал мой паспорт и стал въедливо его изучать. Меня поставили на допрос.
- Где выдали? Неужто во Владивостоке? Зачем в Украину?
- Живу там с лета 13-ого года. У друзей. Попеременно: три месяца в Украине, три – в России.
И тут я понял: на мне новые берцы десантника и куртка от полковничьего камуфляжа!
Паспорт мой ксерокопировали, но мне не вернули.
- Так что: экс-тра-дировать меня будете? – спросил я.
Эсбэушник разозлился чего-то, рявкнул и ушёл.
Через полчаса я попросил:
- Андрей, дай ещё гривну; опять в туалет надо: кава наружу хочет.
Охранник неохотно дал мне «Владимира».
Среди ночи, часа в три, Костян с Андрием повезли меня и девицу на автовокзал в автобусе-«буханке», битом и щелястом.
- Вот на какой рухляди ездим, - сокрушался Андрей. – Холодно, ветер гуляет; возьми вот спальник, укройся.
Я набросил спальник на плечи, пытаясь укрыть и девицу. Но она резко сбросила «одеяло», глянув на меня как на врага.
- Ишь, сепаратистка из Севастополя: молчит, как партизанка, - заметил Костян.
- Был у меня друг, - продолжил Андрей, - так тот переметнулся к России… Зарплату ему вчетверо больше обещали. А я вот присяге верный. Учиться хочу, в Академии погранвойск.
- Знаю такую, в Хмельницком она, - поддержал я.
Подумалось, что перед рейсом автобуса не худо бы опять мочевой пузырь облегчить. Сказал о том Андрею.
- Гроше-вже-нема! – буркнул он «по-французски» и повёл меня через площадь к газону:
- Вот, пускай струю на травку!
- Да ты что! Счас мент из тьмы выскочит и оштрафует, - запротестовал я.
- А это для чего? – ответил он и похлопал по автомату.
Так я удобрил нитратом землю Херсонщины под защитой её воина.
Билет до Красноперекопска я взял за свои деньги; а как Зоя-Таня – не заметил.
- Паспорт мне вернёте? – спросил я не без тревоги.
- Получишь… в Москве, - огорошил меня Костян. Но тут же добавил:
- Шучу я; водитель автобуса отдаст тебе, как только в Крым въедешь.
«Международный» автобус был двухэтажным; нижний ярус набит багажом, верхний – переполнен людьми с паспортами Украины. Как я понял, такие свободно ездят в Херсон за товаром и обратно. Душновато, жарко; меня разморило и я провалился в полусон.
На рассвете – украинский контроль. Паспорт мне вернули; со штампом «Вiдмовлено», т. е. во въезде отказано. Пустят ли теперь через Харьков?
До русской погранстражи ехали долго. Но вот и «свои». Старлей-пограничник долго шмонал автобус; народ был переутомлён и раздражён. Кто-то из крымчанок не выдержал:
- Да сколько можно?! Без вас, оккупантов, так хорошо было…
Старлей мрачно рассвирепел:
- Ах, так? Ну, посидите у меня!...
И он ушёл на час, оставил всех в запертом автобусе в сотне метров от туалета. Как я был дальновиден! А для остальных это – пытка.
В маленьком автовокзале я взял билет до Симферополя. Доехал по унылым пыльным дорогам. По обочинам – драные плакаты с призывами на «референдум», что был ещё в марте.
Большая грязная площадь – перед автовокзалом Симферополя. Взяв билет до Краснодара, я слонялся по ней часа четыре. Попадались расхристанные вояки с ухмылками домушников: ополченцы Донбасса на отдыхе?
Ночью застряли у переправы через Керченский пролив. Тем более, что опять кордон, КПП и таможенный досмотр, внутрироссийский. Измученный, я урывками спал. Затем – долгий путь по ночной трассе до Краснодара. Там на автовокзале довольно много казаков и кавказцев.
К девяти утра я чудом достал билет на поезд до станции Придача под Воронежем. И до вечера болтался по городу, но к Кубани не вышел. Зато наткнулся на громадное тёмносерое здание УФСБ края. Здесь в 1966-71 годах был замначальника генерал Григорьев К. А.; с 74-ого года и до конца 91-го он был главой УКГБ Приморья. Помню, помню…
В поезде я как будто отоспался. Разговорил попутчика, мужика моих лет. Ехал он… во Владивосток! Если не соврал, то цель: вывезти легковушку-«японку», брошенную его племянником при побеге на Украину. Якобы племяш и его друг, оба пограничники рыбоохраны, т. е. офицеры ФСБ, влезли в конфликт с мафией генералов и полковников, торгующих контрабандно рыбой с японцами на миллионы долларов. И старлеи бежали из России, спасая свои жизни. История Ильи Богданова? (Через семь месяцев я узнал, что Богданов записался в запретный в РФ «Правый сектор», чтобы воевать на Донбассе против спецназа России. И в больницу к захваченным Ерофееву и Александрову он приходил с русским другом).
О Богданове я попутчика не спросил: и без того он заподозрил во мне врага, едва я упомянул, что на ноябрьские праздники в Москве разрешили две демонстрации русских нацистов. Пришлось гасить спор байками про чукчей, привлекая симпатии окружающих. И на перрон Придачи я вышел в кругу «друзей и защитников».
Между тем начиналась метель. А первый снег я увидел ещё под Миллерово. Быстро стемнело; я побоялся рвануть в Воронеж. И слава богу: в кассе мне дали совет вернуться за 100 км на ст. Лиски для перехвата поезда Минводы – Киев.
Опять почти всю ночь не спал. Да ещё видел по ТВ ликование Петра Толстого по поводу выборов в ЛДНР. Вот дурень: неужели на второй Крым надеется?
Под утро влез в купе и сразу – спать! Увы, вскоре подняли погранцы в Валуйках. А там и Тополи украинские.
Прикордонники офонарели: я в новых берцах, в полувоенной одежде, без багажа и с документом из Владивостока. Офицер СБУ затащил меня в купе проводника, заперся и начал «колоть»: откуда, куда и зачем? Пересчитал мои деньги, 7500 гривен. Грозил вызвать врача, раздеть меня догола и «заглянуть в дупу».
- На весилля (свадьбу) еду! – гнул я своё.
- Умней в ФСБ не придумали? – усмехнулся он. – Без тебя весилля обойдётся.
- Не обойдётся: я – жених! – отрезал я. Он так и зашёлся в смехе. Но – отпустил.
Проехали минут пять и – таможенник, тоже офицер. Он сразу ко мне и уже знал, сколько у меня гривен. Сунул бумажку с мелким украинским шрифтом:
- Вот приказ Яценюка: не пускать в Украину всех, у кого меньше 20000 гривен; и забирать под расписку все гроши свыше 20000. Страна ведь воюет!
- Тогда придётся мне выйти в Харькове: там тётка добавит мне ровно до 20000.
Здесь я слукавил: никакой тетки у меня нет в Харькове. Знакомая старушка есть.
- А ты же врал мне, что в Прикарпатье едешь, - обрадовался он. – Вот я тебя и поймал!
Тут я понял: он хабар (взятку) вымогает. «Пропустит, гад: никуда не денется!» - и я упёрся.
Короче, по свистку на отправление поезда «таможенник» шлёпнул мне печать на въезд, пробормотал ругательство и побежал из вагона.
- Дякую щиро! – крикнул я ему вослед.
И вот я еду по Украине. Очень много державных прапоров. Перед мостом через реку Уду у Чугуева – редут из мешков с песком, воинская палатка: блокпост. Страна готовится к вторжению врага. Аукнется нам крымская авантюра…