Петля Апокалипсиса. Глава 13

Константин Франишин 2
   На Фобос мы вышли без осложнений. На сей раз, я отнесся к новому способу хождения в космосе с известной долей удивления и настороженности. Удивляла его какая-то до примитивности неестественная стерильная простота. Мне, неожиданно, пришло в голову, что долго так продолжаться не может. Я привык к сложным ситуациям, предельным нагрузкам, максимальному напряжению.
   Не то, чтобы я все это любил и не представлял себе жизни без риска. Астронавт никогда не идет на неоправданный риск, не ищет лишних трудностей для самоутверждения, например. Космос  никогда  не  принимает  легкомыслие  и всякого рода авантюры. Здесь все не так. Городские улицы, и те таят в себе больше опасностей, нежели коридоры космического "метро". Какой-то гипертрофированный комфорт для пенсионеров. Когда-то это должно кончиться. Хуже всего, если срыв произойдет неожиданно. Как всякий очередной каприз стихии. Не верил я до конца в мнимую безопасность нового способа. Коль скоро, по выражению Роберта, человек поднимется на ступень освоения стихии пространства и времени, произойдет это, по моему представлению, несколько иначе. Возможно, совершенно другим путем. Может быть, я излишне подозрителен? Не в состоянии без предубеждений оценить, подаренные человеку свыше, привилегии?
   Предположим, меня подавляют комплексы. Преодолеть их с первого раза весьма сложно. Посади древнего мудреца в современный истребитель и прокрути его на виражах! Какие он вынесет впечатления? Никаких! Кондрашка хватит, не иначе! То же и со мной, нормальная реакция. Что значит, нормальная?
   Никто древнего мудреца в современный самолет не посадит. Ситуация чересчур надумана, лишена смысла и логики. А со мной? Много смысла и логики? Меня тоже бросили в стихию, как бросают в воду того, кого хотят научить плавать. Не спросив согласия и ничего толком не пояснив. А что пояснять? Разве можно всему этому дать толковое объяснение?
   Если подумать, то рациональное зерно найти можно. В примере с древним мудрецом я опирался на логику умозрительного гипотетического эксперимента. Фантазировать можно до бесконечности. Феномен хождения в космическом коридоре – есть факт не умозрительный, а физический. Он возник тогда, когда человечество оказалось на грани смертельной опасности. Это неспроста. Человек давно ищет контакт с космосом. Нашел? Нашел! Причем путем, о котором даже не подозревал. Путем интеллектуальной эволюции…
   Рита удачно подметила отношение человека к феномену огня. Человек знаком с огнем еще с первобытных времен. Боялся его, восхищался им, поклонялся ему, наделял мистическими силами и, тем не менее, успешно использовал для своих нужд. Сейчас любой ребенок, не вникая в сущность феномена огня, смотрит на пламя костра, как на обычный бытовой атрибут. Огонь перестал быть тайной. Физика, химия, органика с холодной беспристрастностью развенчали миф о его мистическом происхождении. Совокупность химических реакций - вот и весь секрет. Кого интересует обгорелая головешка, когда тайна атомного ядра давно перестала быть тайной? Кому интересен секрет изготовления спичек, когда всему миру известна технология получения плазменной энергии?
   Наука далеко продвинула границы человеческого познания. Природа открывает человеку свои тайны тогда, когда он созревает для этого интеллектуально. Так ли есть на самом деле? Если да, то природа, опираясь на эволюцию и на интеллект человека, этот раунд безнадежно проиграла. Ядерную бомбу и плазменное оружие изобрели не Фюрер, и не Хозяин. Оружие массового уничтожения изобрели интеллектуалы!
   Профессор Старк, гуманист и бескомпромиссный борец за принципы морали и нравственности, не ведая о том, что делает, подготовил фундаментальную основу для разработки программ по массовой роботизации людей. В чем тогда состоит роль интеллекта в естественном, казалось бы, стремлении человечества к более высокой ступени цивилизации?
   Пока, я убедился только в одном - интеллект весьма обильно питает  собою  силы зла. Да, именно вирус зла повсеместно пустил свои всходы и собирает обильный урожай. Может интеллект принимать извращенные формы? Сколько угодно! Не торгаш и не купец придумали наркотики. Знал ли "гениальный" создатель чумного зелья, насколько катастрофично он снизит качество генофонда всего человечества? Безусловно, знал. Интеллект оказался преступно корыстным и близоруким.
   Очевидно, кроме интеллекта, человек должен был приобрести что-то еще, очень существенное. Где оно? В бездарной говорильне о чести, совести, порядочности? В, прикрытой фиговым листком, морали? Скорее всего, в самой сущности людей. В том, что мы образно называем "от дьявола". И это всего лишь аллегория, которая ничего и никак не поясняет. Ибо человек внешне благополучный, не может знать, где, когда и как проявит себя то, что мы называем "от дьявола".
   Природа исправит свою ошибку, уничтожив больше половины человечества руками самих людей, одновременно предоставив им еще один шанс приобрести это что-то, весьма существенное. Эксперимент получит свое продолжение в новом качестве. Это меня и настораживает.
   Вдруг, что-то начнет складываться не по искомому сценарию? Очень просто! Стихия завлечет людей в космические коридоры и уж там покончит со всеми раз и навсегда! Слишком мрачно? На сей раз, отрадно хотя бы то, что появилась конкретная определенность: нужно искать пути соответствия искомому сценарию.
   Одному человеку такая задача не по плечу. Ее может решить только коллективный разум. Значит, последнее слово все же остается за интеллектом. Тем самым, которому недостает чего-то еще, весьма существенного. И, прежде всего, человеку необходимо выжить. Сможет ли он это сделать?
   Ассоциативно я на мгновенье снова оказался на смотровой площадке Авангарда, где мы с Робертом делали профилактический осмотр станции. Однако станция, в данный момент, для меня интереса не представляла. Мое внимание всецело было приковано к Фантому. Я глядел в его до жути нечеловеческие глаза и видел, как безмолвно раскалывается на куски планетная система. Океан огня и пара глобальным катаклизмом обрушился на  жалкие обломки некогда гармоничной единой конструкции. Не осталось даже следов былой цивилизации.
   Катастрофа носила рукотворный характер. Огонь поглотил все. Свидетелей не осталось - ни живых, ни мертвых. Они не смогли решить задачу первостепенной важности. Они не смогли осознать и проанализировать свои ошибки - не успели! Они не смогли учесть свой горький опыт и отчаянным предсмертным криком предупредить остальных, чего не следует делать...
   В чем были их вина и просчет? Об этом можно только догадываться. Не захотели или не смогли приобрести что-то еще, весьма существенное? Так или иначе, природа вынесла им свой суровый и беспощадный приговор - прекратила эксперимент. Судя по масштабам катаклизма, их уровень развития был на той же ступени, что и наш. Примерно, а, может быть и выше. Тогда не исключено, что у них тоже появились фолсмены. Или они там все трансформировались в фолсменов и, тем самым, подписали себе смертный приговор? Не потому ли Фантом счел нужным предупредить меня, что у нас еще не все потеряно? Не для того ли космос открыл нам коридоры, чтобы мы, сполна испив горькую чашу вины, могли использовать свой последний шанс?
   Чего ждет от человека природа? Святой Георгий! Да в этом абсолютно нет ничего тайного! Человек должен, обязан очистить свою душу, сердце, совесть от вируса зла! Навсегда исключить из своей практики какие-либо предпосылки трансформации в фолсмена!
   Я вертел варианты, слушал шестое чувство. Мне казалось, что я вплотную приблизился к истине. Я видел ее в схематичном, концептуальном выражении. Проблема выживания отодвинулась на второй план. Не потому что утратила значение задачи первостепенной важности. Она, по-прежнему, оставалась чрезвычайно трудной и сложной, но я знал, был твердо уверен, что ее не только можно разрешить, она будет преодолена, хоть и дорогой ценой. Человек выживет, это точно, но что будет дальше? Что необходимо предпринять после того, как человек выживет? Очистить себя от скверны?
   Это всего лишь слова. Слова, наполненные не руководством к действию, а абстрактным пустым смыслом. Самый отпетый мерзавец никогда не признается даже самому себе, что он есть в действительности. Кто призовет его на исповедь и побудит очистить душу? Никто! Потому что - бесполезно. У мерзавца душа и сердце не более чем биологические атрибуты, настроенные в унисон с мерзостью.
   Совершенно уверен в том, что человека формируют не условия среды. И даже не внешние обстоятельства. Да, они играют очень важную роль в нашей жизни. Но я думаю, не они делают человека. Они есть некое подобие камертона, который определяет внутренний настрой человека. Правильный настрой никогда не войдет в резонанс с плохими внешними обстоятельствами. Фальшивый настрой всегда потенциально опасен. Так было всегда и во все времена. При определенных обстоятельствах он дремлет, пребывает в режиме молчания, ждет своего звездного часа. Фальшивый  внутренний настрой характерен для людей, которые живут по формуле "после нас хоть потоп". Это верный признак потенциального фолсмена. Тех, кто ставит человечество на край пропасти. И ничего тут не поделать. Интеллект тоже, вряд ли, поможет. Нельзя искусственно создать человека с чистой душой и незапятнанной совестью. Нельзя вырастить безупречного человека, полагаясь только на педагогические методы  воспитания. Нельзя, ибо такие методы, как правило, содержат в себе элементы насилия. Они откладываются в подсознании и, рано или поздно, прорываются наружу. Тупик? Это меня и настораживает.
   Утверждают, что люди становятся чище и благороднее после, совместно пережитой, большой беды. Справедливо, полностью согласен. Прошлые войны убедительно показали, что после них люди становились добрее, терпимее друг к другу, искренне принимали к сердцу чужое горе, сопереживали ближнему, помогали, чем могли. Все так, но что из этого следует? Какие выводы проистекают из жестокой социальной статистики? Признать войну, как социальное лекарство от вируса зла? Но это, же абсурд! Чтобы человек стал Человеком, ему необходимо периодически пускать кровь? Чтобы человек стал Человеком необходимо уничтожить, как минимум, половину его собратьев?! Свят, свят! Сие "от дьявола"! Так утверждали средневековые садисты, так думали фашисты, так рассуждают фолсмены. Это меня и настораживает. Нет, до истины, пока, еще очень далеко...
 - С благополучным прибытием!- сказала Рита и, внезапно, резко остановилась посредине камеры первого блока герметической защиты. Затем подозрительно огляделась по сторонам.
   Что-то было не так. Я тоже ощутил едва уловимые изменения. Какие? Как обычно, сверху лился мягкий свет, извивались жгуты силового кабеля, воздух источал ароматы луговых трав и цветов. Все было, как и раньше, но что-то необъяснимое вмешалось в привычный жизненный ритм колонии. Мы с Ритой, молча, обменялись взглядами.
 - Кажется, поняла!- встревожено сказала она.- Грозой пахнет!
 - Какой грозой?- недоуменно спросил я,- Откуда здесь быть грозе?
 - Воздух грозой пахнет,- пояснила Рита,- Условный сигнал! Когда в  колонии объявляется состояние повышенной опасности, в дыхательную смесь вводится дополнительный компонент -озон. Таким образом, об этом узнают все, в том числе и те, кто возвращается с других объектов.
 - Остроумно,- сказал я, по достоинству оценив находку колонистов.- Что надо делать в таких случаях?
 - Надеяться на то, что мы не опоздали. Нужно выяснить, по какой причине объявлена тревога.
   Мы ускорили шаг и через минуту остановились у двери лаборатории, где меня осчастливили геном Созидания. Рита, по вполне известным причинам, решила в первую очередь заглянуть сюда. Здесь было ее рабочее место, здесь должен был находиться ее отец.
   В помещении лаборатории царила первозданная холодная пустота. Вот так штука! Ничего подобного я не ожидал. Куда все подевалось? Лаборатория была напичкана аппаратурой, как пистолетная обойма патронами! Я осторожно взял Риту за руку, полагая, что она растеряется, утратит контроль над собой. Нет, Рита была серьезной, но спокойной.
 - Чрезвычайное положение.- хладнокровно резюмировала она.
 - Как это понимать?
 - Колония, судя по всему, срочно эвакуировалась. Отец с лабораторией тоже. Нулевой вариант, предусмотренный планом, на случай  реальной  опасности  для  колонии. Надо  полагать,  фолсмены решились на крайнюю меру.
 - Уничтожить концлагерь?
 - Не только. Уничтожение концлагерей - прелюдия к началу
крупномасштабных военных операций. Не исключено, что Фюрер решился нажать на кнопку...
   То, что произнесла относительно бесстрастным тоном Рита, повергло меня в кратковременное замешательство. Насколько условно и непрочно наше хрупкое бытие! Катаклизм уже не предотвратить! Планетная система на грани гибели. Человек - венец творения природы, ее живое зеркало, одним движением пальца перечеркнул свою судьбу, свое будущее, обрек на смерть все живое. Навсегда похоронил надежду на то, что уникальный островок жизни, порожденный вселенной, подарит когда-либо ей в ответ царство Разума и Гармонии. Неужели,  все
безнадежно потеряно?
   Я на миг задержал дыхание, затем с силой вытолкнул воздух из груди. Нет, не все потеряно. На свободу вырвались тысячи людей, мужества которым не занимать. Коль скоро, они  смогли силой воли и разума превратить самую страшную за всю историю человечества тюрьму в научный центр и центр борьбы против коварных, вооруженных до зубов, выродков, какие могут быть сомнения в том, что на Теллусе они сделают неизмеримо больше! И, надо думать, это не частный случай. Очаги сопротивления активно действуют на всех планетах, больших и малых. Люди обязательно прорвут порочный круг, который пытаются замкнуть фолсмены, обрекая их на смерть и рабство. В великой и святой борьбе не может быть места унынию!
 - Андрэ, что с тобой?- Рита глядела на меня с нескрываемым удивлением. В глазах у нее мелькали озорные огоньки.
 - Со мной? Да ничего, слегка задумался. Что-то не так?
 - У тебя такой вид, словно ты собрался вести в бой полки прославленной гвардии! Впрочем, на раздумья у нас нет времени,  пойдем быстрее, нужно спешить!
 - Куда? Разве на Фобосе кто-то остался?
 - Конечно, нас ждут члены Совета.
   Пока мы шли к штабу, я вертел варианты, пытаясь предугадать, как станут развиваться события дальше. Однако тут  же  убедился,  что при отсутствии  конкретной информации, гадание на кофейной гуще - занятие бесполезное.
   В штабе шла напряженная работа. По всему было видать, люди дорожили каждой минутой. Тем не менее, когда мы   вошли, бывший полковник космических сил Марса Стив Маклауд отложил свои дела и тотчас поспешил нам навстречу.
 - Вовремя и весьма кстати!- он энергично потряс мою руку и приветливо кивнул Рите.- Пройдемте, в кабинет. Там можно сосредоточиться и поговорить без помех. Колонию пришлось эвакуировать раньше срока, установленного графиком. К частью,
мы к этому были готовы.
 - Изменились обстоятельства?- спросил я, когда мы удобно уселись в кресла и расположились вокруг маленького столика.
 - Изменилось, практически,  все. В целом, ситуация под нашим контролем, но есть и кое-что такое, о чем мы не только раньше не знали, но даже не предполагали. Сейчас по данным оперативной разведки идет разработка новых и корректировка старых планов. Завтра на Фобос прибывает бригада медиков для проведения, так называемой, диспансеризации. Естественно, что под видом профилактического осмотра скрывается...
 - Фюрер приступил к выполнению программы по роботизации?
 - Пожалуй, нет. С этой программой у них крепко сорвалось. На Фобос прибудут не медики, а каратели. Сведения точные. Скорее всего, у них задача уничтожить концлагерь. Кого-то они оставят в живых и увезут на Марс. Там попытаются заставить видных ученых работать на них. Мы такую возможность исключили. Сегодня вечером, после эвакуации тех, кто пока еще находится здесь, мы взорвем штольни.
 - Вы учли, что это вызовет обоснованные подозрения? Последствия могут быть непредсказуемы.
 - Безусловно. Из всех возможных вариантов, мы остановили свой выбор на одном - имитация несчастного случая.
 - Использовать фугасы? Но ведь они ложные!
 - Учтено. Мы произведем газовый взрыв. Исходная посылка в том, что концлагерь функционирует достаточно долго. Профилактических работ никто никогда не проводил. Если допустить, что автоматика, которая регулирует давление в штольнях, вышла из строя, то вполне можно ожидать резкого повышения давления. В критической точке взрыв неминуем. Уверен,при расследовании аварии, фолсмены пойдут именно этим путем.
 - А если они все же докопаются до истины?
 - На большее их не хватит. Во-первых, для масштабного расследования необходимы специалисты и специальная техника, чего у карателей нет. Во-вторых, у них катастрофически мало времени. Поэтому вторая экспедиция на Фобос не состоится. Им придется закрыть глаза на эту аварию. Тем более, кому из них придет в голову мысль о том, что отсюда можно организовать массовый побег?
   До меня, наконец, дошло, что своими неуместными вопросами я элементарно отнимаю у людей драгоценное время. Передо мной  сидел титан, "глыба" интеллекта, человек с богатым жизненным опытом, помноженным тысячекратно, пребыванием в условиях концлагеря. Они знали свои проблемы, как я рубку космолета, и решали их с фантастической изобретательностью. Какого черта, я сую свой нос в дела, которыми никогда не занимался? При других обстоятельствах любопытство оправдано, но не тогда, когда пружина времени сжата до предела.
   Маклауд, ожидая моего очередного вопроса, тактично молчал. Затем, очевидно, разгадав причину моего смущения, доброжелательно улыбнулся.
 - Мы тебя затем и пригласили, Андрэ, чтобы ты свежим взглядом оценил крепость наших позиций. Однако проблема концлагеря - всего лишь производная, частный случай более сложной задачи со многими неизвестными. Самым прискорбным в дан-
ной ситуации является то, что глобальную войну предотвратить не удалось. Хотя мы не оставили попыток и будем в этом направлении делать все возможное и невозможное. Фюрер издал приказ о нанесении стратегического ракетного удара по Земле.В целях секретности приказ в письменном виде не фиксировался. О нем знают, пока, лишь несколько человек. Это в корне изменило все наши планы. Если раньше мы ориентировались на месяц, то теперь в нашем распоряжении не больше недели.
   Начальник штаба умолк, предоставляя нам возможность осмыслить жестокие реалии дня.
 - Когда  начнется  война?- чужим,  словно  мертвым, лишенным всяких эмоций голосом, спросила Рита. Внешне выдержка ей не изменила, но я безошибочно почувствовал, что это известие потрясло ее основательно.
 - Начало военных действий непосредственно связано с графиком вылета рейсового транспортного космолета по маршруту Марс – Земля,- продолжил Маклауд.- В общих чертах замысел базируется на факторе внезапности. Космолет оснащен термоядерными и плазменными боезарядами большой мощности. Экипаж, по предварительным данным, состоит из трех пилотов и фолсмена. Пилотам сделана принудительная инъекция датчика с кодограммой, о чем они, естественно, не знают. Не знают они и о своей истинной функции. Программа начнет работать автоматически,  когда  они войдут в зону притяжения Земли. Их легенда предельно проста, в чем и кроется поистине гениальное коварство. Под видом коммерческого рейса осуществляется полет и посадка на Землю в заданном районе. Подрыв боезарядов произойдет в момент касания аппаратом грунта. Сила взрыва рассчитана на то, чтобы уничтожить все живое, как на поверхности Земли, так и тех, кто будет находиться в подземных укрытиях. Согласно расчетным данным, мощность взрыва приведет к расколу планеты на отдельные части. Это один из тех сюрпризов, о которых мы ранее не знали. Фолсмены катастрофически опередили нас во времени. Вот, в общих чертах, те особенности обстановки, с которыми необходимо считаться.
 - Троянский конь!- непроизвольно вырвалось у меня.
 - Довольно удачная аналогия,- поддержал Маклоуд.- Кто бы мог подумать, что Одиссей подаст свою идею фолсменам. Впрочем, это, конечно, случайное совпадение.
 - Однако теперь совершенно очевидно, почему Фюрер решил форсировать события. Транспортный космолет пройдет к Земле беспрепятственно. Следующий рейс через полгода. Отложить, значит потерять фактор внезапности. График полетов утвержден и согласован обеими сторонами. Следовательно, на этот счет никаких подозрений со стороны землян не возникнет. Таможенный досмотр транспортные космолеты проходят на космодроме. Такой вариант фолсменов вполне устраивает, так  как  проводить его уже  будет  некому. Гениально, но идея имеет достаточно серьезный изъян. Можно изложить свои соображения?
 - Нужно!- односложно ответил начальник штаба.
 - Космолет в любом случае зайдет на Авангард. Для дозаправки и в интересах маскировки. Прекрасная возможность захватить его и обезвредить боезаряды. Уверен на все сто что, мы с Робертом справимся!
 - Мы тоже в этом уверены. О космолете речь впереди. К сожалению, это еще не все. Фолсмены допускают, по крайней мере, теоретически, возможность неудачи операции с транспортным кораблем. Разумеется, не по военным, а техническим причинам. Авария, случайный метеорит, уход от курса и так далее. Поэтому планом операции предусматривается использование второго эшелона в составе пяти боевых ракет. В их задачу входит нанесение по Земле и Луне ударов плазменными боеголовками через шесть часов после расчетного времени на посадку транспортного корабля независимо состоится она или нет. Третий эшелон в составе двух грузовых кораблей предназначен для высадки разведывательного десанта на Землю. Личный состав - зомби. Функция разведки - передача на Марс информации о результатах удара и условиях обстановки для высадки при необходимости сил основного десанта.
   Подтверждением сказанного служит то, что, вооруженные силы Марса приведены в состояние повышенной боевой готовности. Все службы и системы управления занимают места в специально оборудованных укрытиях.
 - Безумие!- воскликнула Рита.- Стопроцентное самоубийство!
 - Не просто самоубийство.- возразил Маклауд.- Самоубийца принимает решение самостоятельно и, в какой-то степени, вправе распорядиться своей судьбой, как ему будет угодно. Его трагедия носит личный характер и имеет косвенное отношение к интересам других людей. Здесь нечто совершенно иное. Впрочем, не важно, как мы это назовем. Дело в том, что у землян в полной мере развернута высокоэффективная система раннего предупреждения о ракетном нападении. Марсианские боевые ракеты будут обнаружены задолго до подхода к рубежам пуска боеголовок. Времени  для того, чтобы привести в боевую готовность средства противокосмической обороны и нанести ответный удар стратегическими ракетами у землян будет вполне достаточно. Таким образом, мы имеем дело со сценарием взаимного уничтожения. Компьютер смоделировал наиболее вероятностную обстановку, при которой систему противокосмической обороны Земли преодолеют двадцать из сорока боеголовок. В принципе, чтобы превратить Землю в мертвую планету, достаточно и одной. С другой стороны, противокосмическая оборона Марса выполняет лишь функцию раннего предупреждения. Отсюда вывод: обмен взаимными ракетными ударами приведет к полному уничтожению жизни в пределах всей планетной системы. Безумие ли это? По-моему, нечто гораздо хуже...
 - Очевидно, генная структура фолсменов вошла в режим саморазрушения,- предположил  я, вспомнив наши беседы с Робертом,- В качестве компенсации они решили прихватить вместе с собой весь мир.
 - Может быть.- дипломатично произнес Маклауд.- Но я, как начальник штаба, обязан считаться с конкретными фактами. В соответствии с ними, мы, в настоящее время прорабатываем три стратегических направления. Первое - предотвратить войну или максимально оттянуть ее начало; второе - избежать крушения
планетной системы; третье – эвакуировать людей в безопасное место. В силу известных причин, приоритетными сегодня становятся второе и третье.
 - Неужели у первого нет никаких перспектив?- невольно вырвалось у меня.
 - Справедливый вопрос. Мы намеревались внедрить под личиной фолсменов наших людей на ключевые посты в руководстве и системах управления. Они должны были взять под контроль все каналы информации и с началом операции дезориентировать
военное командование и органы государственного управления.Для этого необходимо было время. Неожиданный приказ Фюрера лишил нас возможности довести операцию до конца.
 - Фюрера можно уничтожить физически!- решительно сказал я.- Приказ не оглашался, о нем знают единицы. Логично, что в таком случае он не получит развития!
      Рита, молча, кивнула головой, давая понять, что полностью разделяет мою точку зрения. Маклауд  удивленно вскинул вверх брови, внимательно поглядел на нас и слегка улыбнулся уголками губ.
 - Хотя молодость и грешит иногда категоричностью, однако, логично.- неожиданно легко согласился он.- Более того, вашу идею поддержала машина. Несмотря на неприятие нами методов террора, мы готовы были пойти и на такой шаг. Однако наши аналитики категорически опровергли машинный вариант. Гипотетически устранение Фюрера действительно могло бы многое изменить, в этом вы правы. Например, повлечь за собой революцию, вооруженное восстание, государственный переворот, проведение демократических реформ и так далее, и тому подобное. Тем не менее, машина упустила то, на что, в первую очередь, обратили внимание наши опытные аналитики.   К примеру, исторический опыт дает  возможность выявить определенные тенденции, которые могут быть взяты за основу при разработке той или иной операции. При условии, что при этом учитываются особенности, характерные для современности. Аналитики учли именно эти особенности, а машина, мягко говоря, их проморгала. В прошлые времена заговоры возникали отнюдь не спонтанно. Они созревали достаточно длительное время и опирались на реальные политические и социальные факторы. Заговорщиков поддерживала часть армии, определенные слои и группы населения. Силой, которая двигала массами, растила лидеров, побуждала людей браться за оружие и сознательно идти на смерть, являлись идеи, направленные на переустройство мира. Сегодня предпосылок для политической борьбы, тем более, с прогрессивными целями, не предвидится. Идет элементарная борьба за власть над планетной системой между двумя диктаторскими режимами. Поэтому ни государственного переворота, ни тем более, демократических реформ, в случае устранения Фюрера или Хозяина, мы ожидать не вправе.    Что касается замешательства в рядах фолсменов по причине гибели их лидера, то оно продлится не долго. Через несколько дней  старый Фюрер будет забыт, и на ту же высоту фолсмены вознесут нового вождя. Преемники Фюрера всегда наготове. Аналитики утверждают, что новый диктатор ни на шаг не отступит от курса, проложенного  его предшественником.  К тому же, никто не рискует утверждать, как поведет себя в момент покушения его Величество случай. Таких прецедентов, когда по его вине срывались тщательно спланированные операции, история знает немало. Поэтому, в первую очередь, необходимо учесть и степень риска подобного рода.
   Добровольцы на проведение акции у нас есть. Это хорошо подготовленные во всех отношениях люди. При необходимости они могли бы взять на себя функцию устранения Фюрера. Однако Совет согласился с мнением аналитиков и решил, что информация, передаваемая непосредственно из ставки Фюрера, гораздо важнее для дела, чем жизнь самого диктатора. Благодаря этой информации, мы владеем инициативой, имеем возможность заблаговременно принять контрмеры, и упредить замыслы фолсменов. Впрочем, если  вы с аналитиками в чем-то не согласны и имеете особое мнение, члены Совета готовы вас выслушать.
 - Для меня в этом нет необходимости.- сказала Рита.- Аналитики правы. Стратегическая информация и потенциальные жертвы никак не соизмеримы с жизнью одного ублюдка.
   Мне показалось, что, отдав должное здравому смыслу, Рита искренне сожалеет об утраченной возможности расквитаться с врагом и, будь ее воля, предпочла бы задушить Фюрера собственными руками. Скорее всего, подоплека ее эмоционального состояния определялась чем-то личным. О причине догадаться не трудно. Рита и ее близкие прошли через ужасы и издевательства репрессивной машины Комплекса. Да и ссылка в концлагерь преследовала самую низменную и ничтожную цель: унизить до крайней степени, сломить волю к сопротивлению, поставить на колени, принудить раскаяться и, со слезами на глазах, просить пощады.
 - Особого мнения не будет.- коротко резюмировал я.
 - В общих чертах все.- подвел итог Маклауд и посмотрел на часы.- До заседания Совета осталось десять минут. Если нет вопросов, я коротко изложу вам суть задач, которые мы планируем возложить на вас.

*
   Узник почувствовал огромное облегчение, когда снова увидел маятник, эллипс и точку. Мимолетной вспышкой пронеслась мысль о том, что Странник что-то напутал или неправильно выразился. Он снова получил возможность наблюдать, как функционирует время, понимал суть бесконечности, легко ориентировался в пространстве. Однако вскоре убедился, что в общей системе мироздания чего-то не хватает. Чего?
   И, вдруг, понял. Не хватало одного из элементов общей формулы - движения. Мир, в котором он снова оказался, был мертв. Формула потеряла всякий смысл. Маятники постепенно замедляли свой ход, амплитуда качания становилась все меньше. Точка на эллипсе, которая, по словам Странника, отражала эволюционные процессы  в определенные моменты времени, была неподвижной. Сейчас маятник остановится, пространство свернется и наступит... смерть вселенной. О. Ужас! Кому и зачем понадобилось показывать ему такое!?
   Узника захлестнула волна безмерного отчаяния и страха. По щекам потекли горькие слезы обиды и разочарования. Однако вскоре он вначале засомневался, а затем убедился, что никаких оснований для паники нет. Маятник остановился, но в движение пришли другие элементы панорамы. Из бездонной глубины космоса в голубом сиянии степенно и величаво выплыла шарообразная планета. По знакомым контурам материков Узник догадался, что перед ним Земля.
   Одновременно стал менять свои очертания эллипс. Большая часть его отодвинулась вглубь, а на передний план вышла ровная линия, похожая на отрезок прямой с заранее заданными параметрами. Точка заняла место в самом начале отрезка и стала увеличиваться в размерах до тех пор, пока во всех подробностях не стали видны те процессы, которые развивались у нее внутри. Впрочем, что это за процессы Узник знать не мог. Не мог и построить нечто вроде гипотезы, поскольку ничего подобного не встречал ни во снах, ни в кино, ни в компьютерной графике: неистовое буйство стихии, которая, переливаясь всеми цветами радуги, упорно стремилась прорвать кольцо и вырваться наружу.
   Точка была уже не маленьким темным пятнышком, а чем-то вроде огромного кристалла, сквозь который можно было проникнуть во все тайны вселенной, не будь этого экрана.
   Так подумал Узник и отметил еще одну неожиданную и приятную особенность: он приобрел способность кругового видения! Если раньше он во все стороны вертел головой и искал глазами какую-либо опору, то теперь в этом не было необходимости. Земля предстала перед ним в плоскости одного полушария, но, глядя на кристалл, он видел и ее обратную сторону, и маятник, и вообще все представлялось так, как будто он находился во всех точках вселенной одновременно. Невольно вспомнился тезис Странника, который тот провозгласил во время их первой встречи: мы обладаем способностью находиться почти одновременно в каждой точке пространства и времени. Он что, трансформировался в Странника? Если да, то лучшей альтернативы для себя он и во сне не представлял! Абсолютная свобода против жалкого, поверженного и, лишенного человеческого достоинства, существа! Он, действительно, этого хочет? Может быть, но есть место и сомнениям.
   Человек всегда стремится к надежде. Даже в безвыходной круговерти, преисполненной мук и страданий. Без этого, в принципе, и не бывает настоящей жизни. Что он получит взамен? Красивые абстрактные картинки? Познавательно и великолепно. Похоже на то, что ему представилась возможность провести очередной отпуск в раю. Но отпуск - это временная передышка. Потом - работа, борьба, поиск... Экскурсия во вселенную - конечно, грандиозно! Но и она где-то имеет свой конец. Что дальше? И Странник молчит. Это что, та истина, которую он обещал ему открыть?
   Маятник начал двигаться, и все вокруг стало меняться. Точка-кристалл едва заметно сдвинулась с места. Сферическая поверхность мимолетно вспыхнула розоватой дымкой и засверкала идеальной чистотой горного хрусталя. Узник понял - то, что происходит, предназначено только для него одного. Он смотрел на чудесный кристалл и видел... Нет, не видел, он там жил, творил, искал и страдал...
   Прекрасный средневековый чудо-город предстал перед ним во  всех подробностях, вплоть до мелочей. Он присутствовал в каждой семье, знал жителей города всех до одного. Ему даже закралась в голову мысль, а кого он здесь представляет? Обыкновенного созерцателя или ангела-хранителя? Мысль не лишена была оснований, поскольку постепенно и ненавязчиво его внимание сосредоточилось на одной семье, где родился мальчик...
Время для Узника роли не играло. Все определял маятник. Его крайнее нижнее положение совпало с появлением новорожденного младенца. Узник стал как бы его вторым «я». Он не опекал и не охранял его, он был его невидимой потусторонней тенью в зеркальном отражении. Словно повинуясь ходу маятника, незаметно передвигался кристалл, в котором отражались те изменения, которым неизбежно сопутствует фактор времени.               
Мальчик рос, развивался, начал  ходить,  проявлять свойства характера, склонности к увлечениям.  Первым учителем мальчика был художник. Затем его сменил скульптор. Уже на этом этапе жизненного пути Узник не мог не заметить того, что мальчик отмечен печатью незаурядного таланта. Вместе с тем, он отметил для себя еще одно удивительное обстоятельство - он не был сторонним наблюдателем. То, что происходило перед его глазами, касалось его непосредственно. Это отнюдь не означало потерю - его, как личности. Здесь было нечто другое. Он постепенно вникал в новый образ, и, вскоре, настолько слился с ним, что они стали, как бы, одно целое. При этом Узник полностью сохранил свою индивидуальность, способность видеть и чувствовать самостоятельно. Он жил по новому, в чьем-то другом мире. Эта жизнь радовала и волновала его, хотя и не была лишена двойственности.
   Словно близнецы-невидимки, они вместе ходили по улицам прекрасного старинного города, любовались изумительной красоты дворцами, необыкновенной архитектурой. Вокруг в бытовой суете сновали люди. Одни, одетые в роскошные одежды, ездили кто в каретах, кто верхом на лошади. Другие, были проще, разводили зелень, пекли хлеб, шили одежду, обувь. Узник предположил, что перед ним Флоренция эпохи Возрождения - город талантливых мастеров, ваятелей и ученых.
   Мальчик каждый день посещал мастерскую художника, где подолгу работал над рисунками, совершенствуя познания в композиции и перспективе. Его эскизы, наброски и этюды вызывали одновременно и восхищение, и зависть. Мальчик был дерзок в суждениях и мыслях. Искренне любуясь прекрасными фресками учителя, он, в то же время, чувствовал в них какую-то незавершенность. Она проистекала не от отсутствия мастерства и таланта. И тем, и другим учитель обладал в полной мере. Мальчик стремился к выражению объема, и на этой почве у него возникали жаркие дискуссии с другими учениками. Однажды учитель, в сердцах, прогнал мальчика домой, сопроводив свою эмоциональную вспышку словами, что он не видит в нем соперника сейчас, но завидует его будущему. В ту пору мальчику было всего одиннадцать лет.
   Узник чувствовал,  какой  неукротимый вихрь  бушует в душе
молодого художника. Это было что-то похожее на стихию, с ее неукротимой энергией и жаждой к действию. Однако, стихию целенаправленную, устремленную к созидательному началу. Тем более, Узник был несказанно огорчен, когда отец мальчика, в страшном гневе, осудил сына за выбор столь низкой профессии, как художник. Отец сетовал на то, что они происходят из знатного старинного рода и такая профессия позорит их семейный герб. Несмотря ни на что, выбор был определен.
   Маятник бесстрастно и неумолимо отмечал вехи процесса созидательного творения, точка-кристалл перемещалась по своей траектории, в соответствии с законами вечности. Итак, выбор сделан, мальчик посвящает свою жизнь искусству. Судьба, фатальная неизбежность или что-то третье? Талантливые люди получают свой дар от природы, они такими рождаются. Кому они этим обязаны? Небу, звездам? Если да, то отсюда и предопределение. Но ведь Странник говорил, что никто и никогда не создает и не может создать условий для фатального принудительного разрушения или возрождения чего-либо. Все происходит естественно. Возможно, он прав. Узник знал немало людей, которые потенциально могли стать великими музыкантами, художниками, артистами и так далее. Тем не менее, избирали совершенно иной род деятельности. Правда, некоторые все же  впоследствии  отказывались от своей профессии и возвращались к первоначальному. Но это был уже сознательный выбор. Отсюда следует, что Судьба и фатальная неизбежность не одно и то же. Не исключено, что существует и какой-то третий, а может быть, пятый или десятый фактор. И суть его состоит в том, что внутренний огонь, неподвластная разуму стихийная сила, однозначно определяют судьбу не просто человека, а Судьбу гения. Не зря говорят, что гений не принадлежит сам себе. Он есть достояние, интеллектуальная ценность всех людей.
   Молодой художник горел ярким внутренним огнем. Его страсть к изображению объемных фигур была замечена. Мальчика пригласили в Сады правителя Лоренцо Медичи учиться скульптуре, которая находилась в то время на стадии упадка и забвения. Пытаясь, возродить и синтезировать в духе времени традиции античных мастеров, Лоренцо и его сподвижники, друзья, ученые и мыслители решили создать в Садах скульптурную мастерскую. Мальчик стал учеником старого скульптора, последнего из плеяды великих мастеров прошлого.
   Однако до скульптуры было еще далеко. Мастер выдвинул категорическое требование: рисунок, которому ученика учили в художественной мастерской, для скульптуры непригоден. Ученик роптал, мастер терпеливо поучал: художник подражает пространству, скульптор воспроизводит его. Ученику достало мужества признать, что его протест идет от невежества. Невежество - это зло. К счастью, проблема недостатка в образовании оказалась легко поправимой.
   Друзья Лоренцо - члены Платоновского кружка всерьез взялись просвещать юного художника. Он изучил язык Гомера и Платона, просмотрел рисунки древнегреческих рукописей, вник в секреты античного искусства, познал тайны стихосложения и волшебной силы поэзии, раскрыл смысл и сущность понятия «гуманизм». Впитывая в себя знания, как губка, ученик по ночам бредил мрамором. Учитель велел заниматься рисованием, лепить фрагменты фигур из глины и воска, ученик терпеливо исполнял его указания, но делал это без радости и душевного тепла. Не в силах унять внутренний бунт, он стал собирать в Саду куски мрамора и тайком предаваться любимому занятию. В один прекрасный день учитель застал ученика на месте преступления.  Поверженный  в  ужас  мастер,  едва  не  упал  в  обморок от такого кощунства.
 - Ты все делаешь неправильно!- возмущенно воскликнул учитель. Ученик в ответ не повел и бровью. Врубаясь резцом в камень, он был глух и нем ко всему на свете.
 - В мире нет такой силы, которая способна погасить этот вулкан.- удивленно пробормотал учитель.
   Время бесстрастно, Хронос неумолим. Кто станет об этом спорить? Узник за временем не следил, он вышел из-под его власти и жил чужой, но далеко не безразличной ему, жизнью. Точка-кристалл показала, что пора детства подходит к своему завершению. И последней вехой, самым прекрасным мгновением вечности в этот период стала любовь. Чистая, бескорыстная,  преданная. Еще без пылкой чувственности взрослого, но уже без наивной восторженности ребенка. Такой она прошла через всю жизнь художника, оставив на сердце глубокий шрам. Дочь Лоренцо и ученик скульптора, патрицианка и плебей, уже тогда отчетливо понимали непреодолимую силу сословных законов. Они могли быть, в лучшем случае, только друзьями и оставались ими до конца своих дней.
   Более всего ученика привлекал мрамор. Он обладал очень редким даром. Чутким внутренним зрением он мог мгновенно оценить качество материала и определить, на что он пригоден. Фанатическая любовь к искусству и работоспособность титана резко выделяли его из среды даже очень талантливых художников и ваятелей. На этой почве произошло событие, которое черной тенью легло на всю его жизнь. Близкий друг, у которого не к месту взыграло больное честолюбие, ударил его по лицу и сломал переносицу. С тех пор он, который тонко чувствовал и понимал красоту, до самой смерти считал себя уродом.
   Первая заказная работа ученика подтвердила, что он полностью оправдал надежды, которые возлагали на него учителя. Это был синтез античного искусства с индивидуальным видением и мастерством художника. На похвалу одного из Платоников о том, что его произведение чисто греческое, ученик без всякой дипломатии, довольно резко возразил:
 - Я никому не подражал, и не хочу быть ни на кого похожим. Я делаю то, что вижу сам!
   Его поняли и не осудили за самоуверенность. Художник не ставил себя в позу, он был прав. Каждая эпоха создает свое искусство. И сколь совершенно оно бы ни было, наступает время, когда на смену старому приходит новое. Художник учился, познавая прошлое и на его основе творил новое. Это означало не что иное, как возрождение скульптурного мастерства в новом масштабе времени. Его вторая большая работа расставила все точки над «і»: ученик вырос до зрелого мастера.
   Религиозные войны нарушили гармонию работы и учения в Садах. Умер учитель, не выдержал напряженной борьбы и Лоренцо. Мастер остался один на один со своими замыслами. Наконец, решение принято, но его уже не удовлетворяют рисунки с натуры. Чтобы вдохнуть в камень жизнь, необходимо знать, как человек устроен внутри. Без этого не понять пластики мышц, их живительной силы, распределения нагрузки. Плоские анатомические рисунки и внутренняя структура животных не могли ответить на эти вопросы. И он решается на безумный по тем временам шаг - резать покойников. Тех, кто покоится в мертвецкой благотворительного монастыря - бродяги, безродные, бездомные, нищие... За это, однако, безоговорочно грозит смертная казнь. Как быть?
   Выход нашелся. Настоятель монастыря, поклонник его таланта, как бы ненароком подбросил ему ключ от мертвецкой. Мастер работал по ночам при свече. Первоначальный ужас сменился кропотливой изыскательной работой. Шаг за шагом он познавал секреты строения человеческого тела. Он нашел то, что искал. Позднее, когда мастер столкнется со своим единственным соперником за пальму первенства в искусстве, по его рисункам он поймет, что тот тоже резал человеческое тело.
   Теперь можно было приступать к работе. Шедевр вышел из-под его рук стремительно быстро, и столь же быстро его приобрел один из влиятельных вельмож Флоренции. Впереди реально обозначились перспективы на получение серьезных заказов. К этому времени до предела обострилась политическая обстановка и религиозные распри. Сады Медичи подверглись разрушению и разграблению. Мастер был вынужден искать приюта в чужих городах. В этот период четко проступила еще одна грань его таланта - сонеты.
   Поэзия стала его органической потребностью. Особенно, когда возникала нужда излить в одиночестве душу перед самим собой в минуты и часы предельного напряжения чувств, будь то неизбывная тоска, или радость от творческих удач. Жизнь, к сожалению, складывалась так, что препятствий на его пути было гораздо больше, чем попутного ветра. Острых колючек и горьких обид судьба преподнесла ему несравненно больше, нежели приятных и сладостных мгновений. Возможно, именно эти обстоятельства в большой степени повлияли на формирование его характера. Мастер был угрюм, нелюдим и резок в отношениях с людьми. Тем не менее, у него были и преданные друзья, и широкий круг почитателей.
   К  этому времени окончательно сформировались его жизненные принципы. На своем пути мастер встречал людей, которых можно было условно разделить на три категории: к первой относились те, кто желал от жизни получать только удовольствия; вторые понимали – чтобы жить, нужно постоянно трудиться; третьи пытались сочетать и то, и другое. Узник с некоторой долей удивления, про себя отметил, что мастер нисколько не вписывается ни в одну из этих категорий. Удовольствие и труд составляли для него единое целое, отдельно он их просто не воспринимал. Поэтому жизнь представлялась ему как непрерывный взаимообусловленный процесс созидания: удовольствие – труд, труд – удовольствие. Чувство радости, восторга и удовлетворения он испытывал именно в этом процессе. Состояние покоя и праздности было для него органически чуждым. Приступая к работе над очередным мраморным блоком, он забывал о деньгах, еде, об отдыхе…
   Деньги представляли для мастера односторонний интерес, как средство, необходимое для содержания семьи. Отец и братья, по-прежнему, видели в нем единственный стабильный источник дохода. Еду ему приносил слуга заказчика, но мастер, не в силах прервать работу, забывал о ней. Отдых начинался тогда, когда густые сумерки темным покровом окутывали все вокруг. Психологически он складывался как глубокий индивидуалист, фанатик-одиночка.
   И все же, ни одному человеку не может быть чуждо человеческое. Весенним майским днем, когда жители Болоньи отмечали праздник Королевы любви, мастер встретил Ее… Хотя любовь и была взаимной, однако, как и в первом случае, она доставила мастеру больше огорчений, чем радости. Его избранница состояла содержанкой одного из знатных городских сеньоров.
   К осени работа была закончена и мастер, тоскуя по родине, вернулся во Флоренцию. Там царил религиозный хаос. Организовав кампанию борьбы с роскошью, монахи-реформаторы сжигали на кострах, наряду с ювелирными украшениями, книги и подлинные произведения искусства. Охваченный ужасом, мастер воспользовался оказией и уехал в Рим.
   Увлеченный яркой и необычайно богатой событиями жизнью своего двойника, Узник совершенно упустил из внимания то, что происходило на своеобразном космическом табло. Случайно обратив взгляд на эллипс, он увидел, что картина резко изменилась. Эллипс извивался в судорожных конвульсиях словно раненный зверь. Скручиваясь в тугой жгут и резко распрямляясь подобно стальной гигантской пружине, он как-будто хотел выразить свой гнев и возмущение. Яростная пляска сопровождалась более интенсивным свечением точки. Цветовая гамма временами напоминала лесной пожар в ночи. Чем это вызвано? Узник понял, что ему  предстоит решить новую и далеко не простую загадку. Ясно одно: события, которые происходят на Земле, имеют прямое отношение к тому, как ведет себя эллипс и что отражает цветовая гамма. Конечно, на Земле… Творец свернул пространство и время, чтобы показать ему процесс творения. Где? На Земле. Он сам этого потребовал от Странника. Неужели космос тоже пронизан ненавистью и злобой!? По крайней мере, складывается именно такое впечатление…
   Город произвел на мастера тяжелое впечатление: грязный, неухоженный, гадкий, чужой и враждебный. Однако Судьбе было угодно, чтобы именно в этом городе мастер прошел самые серьезные в его жизни испытания. Вокруг царила ненависть, общество было пронизано коррупцией, часто проливалась кровь, отовсюду несло гнилью и смрадом. Организаторами и вдохновителями этой вакханалии были кардиналы и епископы во главе с папой. Постепенно  ненависть  стала  охватывать  душу  и разум мастера. Он понял, что работать над белым мрамором с черными мыслями нельзя. Зло и ненависть неизбежно выйдут наружу и там, где должна быть красота, поселится запах смерти.
   Все свои сомнения, ненависть и зло мастер излил на бумаге. Острые, безжалостные и точные слова ложились строка за строкой. Его жгучий пыл мало помалу угас. Теперь он был готов к работе над мрамором. Замысел возник еще раньше и он начал воплощать его в рисунках. Как обычно, число их составило больше сотни. Наконец, мастер приступил к скульптуре. Снова на второй план отошли все земные заботы: друзья, знакомые, еда, отдых, нехитрые развлечения. В неистовом вихре мраморной пыли был слышен только стук молотка и скрип резца. Так зарождалась скульптурная композиция: молодой Вакх – древнегреческий бог вина и плодородия.
   Когда скульптура была готов, мастер пригласил на просмотр своего друга, почитателя и одновременно – заказчика.
 - Да ведь он – живой!- восторженно воскликнул заказчик.- Я вижу сквозь мрамор как пульсирует кровь и  напрягаются мышцы!                               
 Ничего подобного раньше я не встречал! Это самая прекрасная статуя во всей Италии!
   В ответ мастер удовлетворенно улыбнулся.
 - Возможно, ведь я вложил в нее свою душу.
   Несколько позже произошел весьма забавный эпизод. Слепые монахи, исследовав скульптуру со всех сторон безоговорочно изрекли:  - Мы в жизни не “видели” более живого мужчину!
   Были однако и такие ценители искусства, которые отрицательно приняли  работу мастера. Немного, но были. Они обвиняли скульптора в преклонении перед язычеством и прочих смертных  грехах. Итог дискуссии подвел очередной заказ. Благочестивый и авторитетный французский кардинал предложил мастеру изваять скульптуру для часовни Королей Франции в Риме. С удивлением мастер обнаружил, что в договоре его повысили до ранга маэстро. Это было престижно, но первым делом, мастера всего без остатка увлекла тема новой работы Он задумал изваять Марию, которая оплакивает своего казненного сына – Христа. Сложность всей композиции заключалась в том, как расположить  тело  взрослого  мужчины  на   коленях хрупкой и маленькой женщины.
   Еще одно  противоречие встало между замыслом и исполнением. Мастер, считал женское тело, в отличие от мужского, прекрасным для любви, но непригодным для скульптуры. Теперь ему предстояло самому себе доказать обратное.
   Работа была грандиозная и Узник мог видеть все ее этапы.  Вначале делались рисунки, шла подборка натурщиков, затем снова сотни рисунков и эскизов. Потом мастер лепил из глины и воска модели. И лишь после этого приступал к самому сокровенному – к обработке мраморного блока. Заработанные деньги как в прорву уходили на семью. Жить пришлось впроголодь, не хватало средств на необходимые материалы и инструменты.
   К этому времени из Флоренции пришла новость о том, что там объявлен конкурс на большую скульптуру в качестве символа новой республики. Мастер решил, что это его звездный час. Однако  сроки отводились предельно сжатые, а композиция была доведена, примерно, до середины. Мастер стал работать по ночам, приспособив на лбу козырек со свечой. Казалось, ему был чужд предел физических сил. Внутренний жар спасал его от холода и голода. Отдохнув в течение нескольких часов, он снова неистово принимался за работу. В реальном времени весь процесс продлился бы больше года, однако творец сумел сжать его до секунды и Узнику не пришлось долго ждать финальной части. После шлифовки, глядя на свое творение, мастер с мягкой грустью отметил, что создал самую одинокую и печальную скорбь на свете. Так оно и было. Впоследствии, все, кто глядел на его Святую Деву испытывали сострадание и любовь…
   В Рим мастер пришел еще юношей, а во Флорецию возвращался зрелым мужчиной. Путь к флорентийскому мрамору был тернист и извилист. Вопрос был поставлен ребром: заказ получит самый лучший скульптор Италии. Считал ли он вправе называть себя таковым?  Узник отметил, что мастер не был лишен амбиций. И, откровенно говоря, немалых. Однако его амбиции полностью соответствовали тому, что он хотел творить. А творить он хотел только прекрасное…