В городе спутнике, нашего областного центра, находился другой центр, - среднего машиностроения. Какие там машины строили, можно было только догадываться, но то, что радиационный фон вокруг него был повышенный, знали все. Счетчиков Гейгера у нас не было, но было много больных белокровием, но нам ещё повезло. С другой стороны этого спутника нашего города, вообще дети рождались с различными недостатками. У многих из них здоровья хватило бы на двоих, но могло не хватить руки или ноги. Возможно, я ошибаюсь и это патология не была зависимой от нашей радиации, но я встречал несколько человек, в нашем городе и не встречал в других. Наверное, очень мало колесил по просторам нашей страны, а люди с такими недостатками старались их скрыть как можно лучше.
Сменив очередной раз работу, я устроился в одну строительную организацию, в одном из отделов работал мужчина, у которого, одна рука была очень маленькая. Сам этот мужчина был большой и сильный, он и одной рукой справлялся с работой лучше, чем его товарищи с двумя. Это его качество по достоинству было оценено, его уважали в коллективе, у него была хорошая семья, он получил прекрасную квартиру. Не всякий полноценный работник может похвастать тем же, особенно в наше время.
Я не буду рассказывать о его достоинствах и недостатках, мы работали в разных отделах и редко встречались. Мне хотелось думать об этом человеке только хорошо, для этого у меня были все основания. Он всегда приходил на помощь другим людям, даже обижался, когда его не брали в расчет как помощника. Сам же с большим упрямством отказывался от помощи, хотя она бы не была лишней для него в некоторых случаях. Расскажу лишь об одном, в котором я принял участие, не для того чтобы меня считали лучше чем я есть на самом деле, я про себя знаю плохого больше чем это можно представить.
Его звали Виктор, он родился в посёлке кораблестроителей маломерных речных судов. В этом посёлке находилось большое красивое озеро, окружённое со всех сторон сосновым лесом. Вода этого озера подмывала его края и оголяла песчаный берег. Если бы это было морем, а не озером, можно было подумать что это берег балтийского курорта. Из этого озера вытекала маленькая речка, пробежав, по всему посёлку, она впадала в большую реку, которая дала название нашему городу и области, а раньше и губернии.
Когда-то наша губерния, была самой большой за Уралом и уступала только Красноярскому краю. Наш город был не только губернским, но и культурным центром всей Сибири, выпускники университета и книготорговля, шли из него. Обратной дорогой, то есть в него, свозили душевно больных, которым просвещение уже не могло ни чем помочь. Душевнобольные не были плодами просвещения, они добровольно приезжали на строительство мостов железнодорожных путей транссибирской магистрали. Ну, какой нормальный хозяин бросит всё своё хозяйство, и добровольно тронется в неведомые края, на какое-то строительство (комсомольцев тогда ещё не было).
В посёлке Самусь проживали, разные люди, в основном потомки первопроходцев, а также ссыльных поляков и немцев, переселявшихся в разное время. От восстания Костюшки до ВОВ, в основном это были мастеровые люди, далёкие от сельского хозяйства, либо их таковыми делала работа, связанная с речным флотом. Многие их них были речниками и бороздили просторы сибирских рек обского бассейна, от Барнаула, до Салехарда. Остальные занимались обслуживанием, ремонтом и изготовлением различных катеров барж и теплоходов. Те, кто не мог или не хотел этим заниматься, тянулись в областной центр или его город-спутник. В конечном счете, этот город-спутник взял шефство над этим посёлком.
Виктор, о котором я веду рассказ, нашёл себя в областном центре, но не забывал и родной посёлок, часто ездил туда на своём автомобиле. У него там хозяйство было, поэтому никаких участков он не заводил. Ну а в хозяйстве без топора никак нельзя, поэтому к нам в цех он пришёл поточить свой топор. Точить большой топор, одной рукой, как то не с под ручно. Мешает подручник на наждаке, и чехол защитный тоже не в помощь. Я увидел это вовремя, сделал вид, что мне срочно надо заточить резец и попросил немного подождать. Он отошёл в сторону, а я ловко затачивал резец, охлаждая его в ведре воды.
Ведро воды это я принёс для охлаждения топора, резец можно было охладить и в ванночке наждака, но он об этом не догадывался. Пока резец остывал в ведре, я завёл разговор с Виктором, который можно было назвать допросом. Для каких целей он затачивает топор? Карандаши строгать, плотничать, или дрова калечить. Виктор начинал догадываться, зачем я принёс ведро. Я снова начинал точить свой резец, усыпляя его бдительность.
Дальше эту комедию продолжать было нельзя, я сказал прямо в лоб: « А ты знаешь Витя, что я самый лучший заточник инструментов, в том числе и топоров»? Я без труда отобрал у него топор и положил в ведро с водой, а хозяину объяснил, что надо снять подручник и отстегнуть крышку кожуха.
Теперь, когда он рассказал мне о целях использования топора, сам хозяин был больше не нужен. Сопротивляться моим намерением, заточить топор было бесполезно. На выключенным наждаке, я показал, что могло с ним произойти, если бы он продолжил затачивать сам. Потом, не разговаривая отнёс ведро с топором к себе извинился, за-то, что заточу только завтра. Гарантируя бесперебойную работу топора в течении нескольких лет, но только на подсобных работах. Для плотницких работ, другая заточка нужна, затачивать и замачивать надо регулярно.
Вернувшись на своё рабочее место, он был осмеян своими товарищами, - балбесами, каких свет не видывал, но не вернулся и не отобрал свой топор. Я как мог, исправил насадку топора, грамотно расклинил, даже страховку от с летания при пересыхании сделал. Потом заточил, отполировал и притупил лезвие самым маленьким радиусом. Попробовал на очень сухом и крепком бруске, рубил как масло, не оставляю зарубин на лезвие. Сам пошёл и отнёс его Виктору, я всегда так делаю, мне не стыдно за свою работу, ей гордиться можно.
Где-то, через две недели, ко мне со своим топором подошёл один из балбесов. Бросил топор на тумбочку и небрежно так свысока сказал: «На ка вот, заточи мне топор не хуже чем у Витька». Я поступил, так как я поступаю всегда, сбросил топор на пол, чтобы подбирая его, он поклонился мне и сказал: «У Виктора можно сказать нет руки, а у тебя Вова, наверное, нет совести. Разве так просят, а теперь даже если попросишь, я точить не буду. У меня работы много, нет у меня времени моральных уродов обслуживать».
Этого Володю, прозвали Бабуин, голос у него был такой басовитый, издалека, казалось, что он постоянно выговаривал только три слога типа, - Бу-бу-бу. Ещё он знаменит тем что руки у него росли не из того места, а все познания он черпал из выброшенных календарей, где описывались курьёзные случаи. Своей курьёзностью он резко отличался от Фамусова, хорошо или плохо это я не знаю. Только один раз он поразил меня своей честностью, в разговоре с директором, он не настаивал на повышении зарплаты, он хотел, чтобы его просто не выгнали как бездельника, он согласен на любую.